— Гуджары считают бога Кришну гуджаром, ахиры — ахиром, в пуранах же сказано только, что он — кшатрий из рода Яду.

— А верно ли, что ахиры и гуджары происходят от лунной династии?[37]

— Да, это верно.

— Значит, они равны?

— Конечно: и те и другие принадлежат к кастам пастухов.

— А могут они жениться между собой? Раз они равны, шастры, наверное, не запрещают этого?

— Ты, я смотрю, с ума сошёл! Только язык безумного мог произнести нечто подобное! Такие браки, правда, случались, но это было в очень давние времена. Теперь же это невозможно, совсем невозможно.

— Но почему? Ведь вы сами рассказывали нам… В старину ещё не такое случалось!

— Ты человек тёмный, вот и городишь несусветицу. В тех преданиях говорилось о третаюге и дванараюге, ныне же — калиюга.

— А помните, вы недавно рассказывали про одного раджу из Раджастана[38], который женился на девушке джатке?[39] Так ведь это тоже было в калиюгу, вы сами так говорили.

— Ну что ты пристаёшь ко мне со всякими глупостями?! Захотел пандитом[40] стать? Или сестру свою решил выдать замуж за ахира, словно среди гуджаров не осталось женихов?

— Что вы, баба-джи! Сестру я выдам замуж только за гуджара. И то не за всякого! Он должен быть из порядочной семьи, человеком всеми уважаемым и достойным такой девушки, как Нинни… А насчёт браков между гуджарами и ахирами я спросил просто так, без всякой задней мысли.

Жрец поостыл. Ему не хотелось из-за пустяков ссориться с Аталом. Ведь как-никак Атал и его сестра были сильными и надёжными сторонниками жреца в деревне, готовыми в любой момент поддержать его.

— Я, кажется, погорячился, — ласково сказал жрец. — А насчёт жениха для Нинни не беспокойся: я сам позабочусь об этом. Ты же знаешь, мне много приходится разъезжать по стране, хоть и суровое сейчас время. Скоро думаю отправиться в Гвалиор. Раджа Ман Сингх и его приближённые — мои давнишние друзья. Да и в знатные гуджарские дома Гвалиора я вхож.

— Наверное, нет в нашем княжестве человека, который бы не знал вас! — простодушно заметил Атал. — Но почему вы живёте здесь, в этой маленькой деревушке?

— Мне нравится река Санк, нравятся эти леса и горы. И потом я дал обет отстроить здесь храм и поставить в нём новую красивую статую бога. Вот выполню его — тогда можно будет перебраться в другое место. И в Гвалиор-то я еду ради храма.

— Когда же вы едете? — спросил Атал.

— Да дней через десять.

— А скоро вернётесь?

— Месяца через два.

6

Прошло несколько месяцев с тех пор как Сикандар Лоди оставил Гвалиор. Раджа Ман Сингх, его приближённые, сардары[41], воины и слуги вышли из крепости и взялись за восстановление разрушенного города.

Бежавшие из Гвалиора горожане стали возвращаться, в свои дома. Сначала они приходили поодиночке, потом повалили толпами. В городе не хватало воды, колодцы были забиты трупами животных. Очистить же их или вырыть новые было не так просто. Раджа Ман Сингх разрешил горожанам временно поселиться в крепости, — там была питьевая вода, — и в то же время приказал очищать городские колодцы. Трупы вытаскивали, воду по несколько раз вычерпывали до дна, затем освящали источник водой из Ганги[42], читали мантры[43], и после этого из колодцев уже можно было пить. И тогда жители домов, у которых стояли эти колодцы, выходили из крепости и начинали приводить в порядок свои жилища.

Везде кипела работа. В одном из колодцев в последний раз вычерпывали воду. Спасаясь от страшного зноя, люди прикрывали голову лохмотьями. Им так хотелось отдохнуть в густой тени росшего неподалёку нима[44], но под деревом сидели брахманы. Им не терпелось освятить колодец.

Один брахман был вишнуитом[45], другой шиваитом[46]. Вишнуит собрался было вылить в колодец несколько капель воды из священной Ганги, но шиваит остановил его:

— Зачем ты принёс эту воду? Надо сделать из цветка или из глины лингу[47] Шивы, бросить её в воду, сказать: «О, всемилостивейший Шива!» — и колодец будет освящён. А ты только усложняешь дело.

— По-твоему значит, между цветком, глиной и водой из священной Ганги нет никакой разницы? — спросил вишнуит.

— Ганга вышла из волос Шивы[48]. Значит между Шивой и Гангой непременно должна быть разница. Но ты лучше ответь, у кого больше величия: у Шивы или у Ганги?

— Всё подвержено изменениям: люди, вселенная, время. Что вчера было маленьким, сегодня становится большим, и наоборот.

— Что за чушь! Маленький так и будет маленьким, а вот большой маленьким никогда не станет.

— Упрямство у тебя в крови. Часто считают, что Вишну более велик, чем Шива. Но ведь бывало и так, что Шива превосходил его своим величием.

— Кто сказал тебе это? Да и вообще, как можно их сравнивать? Что такое Шива по сравнению с Вишну?

— Ты попусту горячишься. Все дороги ведут к одной цели.

— Ну, это уж явная чушь! Если все дороги ведут к одной цели, значит, стоит только прыгнуть в колодец, броситься в реку, свалиться с обрыва или с башни — и ты уже в раю! Так, что ли?

— Ну и мастера же вы, телинганцы[49], выворачивать всё наизнанку.

— Но если бы один телинганец не растолковал вед[50], то вам — брахманам из Гаур-Прадеша[51] — никогда бы не понять их.

— Тебя словно червь гложет! Так и норовишь поссориться. Пойми же ты простую вещь — упасть в колодец и утонуть — это одно, а достичь желаемого неустанными молитвами и поклонением богу — совсем другое. Если человек избрал себе определённый путь и не сворачивает с него, его ждёт освобождение от следующих рождений.

— Тебя послушать, так можно чему хочешь поклоняться — рекам, горам, змеиным норам, волкам, кошкам и просто камню, — и всё равно освободишься от новых рождений! О, это из-за таких, как ты, настал век калиюги! Будь же ты проклят!

— Будь проклят и ты и твой отец! Вы погрязли в невежестве, если считаете, что поклонение Шиве — это всё! Вы жестоко ошибаетесь! И быть вам всем в аду!

Брахманы так разгорячились, что даже вскочили со своих мест. Люди перестали черпать воду и отошли в тень, предвкушая интересное зрелище: перебранка могла перейти в драку.

— Нечего пугать меня адом! — кричал шиваит. — Это ты будешь корчиться там в муках! Да, да, ты и тебе подобные, для которых корысть превыше всего! Мы же, лингаяты, не в пример вам, хотим, чтобы здесь, на земле, жизнь была, как в раю. Это нас ждёт после смерти Кайласа[52].

Тут в разговор вмешался староста рабочих.

— Не ссорьтесь, махараджи, — сказал он примиряюще. — Лучше объясните нам, простым людям, в чём наш долг перед богом?

— Правильно объяснить могу только я, — всё ещё волнуясь, ответил вишнуит. — А от этого Виджая Джангама из Телинганы вы не услышите ничего путного!

Тот, которого назвали Виджаей Джангамом, заметил не без злорадства:

— Он вам расскажет! — Потом обратился к вишнуиту: — Ну, начинайте! А мы послушаем!

— Ваш священный долг молиться, молиться и молиться, — промолвил вишнуит.