— Босиком куда приятнее, — сказала она.

Нинни обрадовалась, увидев, что Лакхи снова стала весёлой, достала из колчана железную стрелу и протянула ей, сказав при этом:

— Если надо будет, дам ещё!

Лакхи бережно спрятала стрелу в колчан, и девушки вышли из дома. Деревня стояла у самого леса. Сильный ветер гнал по реке быстрые волны. От воды веяло прохладой. Девушками овладела радость: они были уверены, что где-то совсем близко, разомлев от жары, нежатся в грязи кабаны и дикие буйволы, и предвкушали богатую добычу.

Подруги углубились в лес. Шли они крадучись. У каждой в руках был лук и железные стрелы. Но Лакхи казалось, что у неё не лук со стрелой, а ваджра Индры[62].

Ветер подхватывал с земли песок и сухие листья и бросал их девушкам в лицо. Головы они повязали платками, чтобы не жгло солнце, юбки из грубой ткани подвернули до колен. Из-под короткой кофточки виднелось тело. Шею украшали бусы из мелких и крупных жемчужин и стекла, руки — толстые, стеклянные браслеты, по два на каждой. На ногах же, покрытых пылью, совсем не было украшений: ни бронзовых колец, ни медных, только пот стекал каплями, оставляя неровные полоски — ветер не спасал от жары. Девушки напряжённо всматривались в лесную чащу, весь их вид говорил о том, что в любую минуту они готовы броситься на зверя. Река осталась далеко позади.

— Вернёмся, пить хочется, — тихо сказала Нинни. Во рту у неё пересохло.

— Из-за этого возвращаться? — тоже шёпотом ответила Лакхи.

У Нинни даже ноздри раздулись от обиды.

— Ну ладно! До вечера капли воды в рот не возьму и тебе не дам, хоть умри от жажды.

Лакхи приложила палец к губам, и Нинни замолчала: ведь главное сейчас была охота.

Впереди виднелась невысокая гора. Переглянувшись, подруги направились прямо к ней. У подножья стояли огромные салы[63], тиковые деревья, махуа и ачары[64]. Склоны густо поросли колючим светло-коричневым кустарником кардхаи.

Чтобы осмотреть лес но другую сторону горы, нужно было подняться на вершину. Пригнувшись, тяжело дыша, они искали в густом кустарнике хоть какую-нибудь лазейку, стараясь не наступать на сухие листья, чтобы шум не выдал их. Ещё выше подняли юбки, обнажив бёдра: у Лакхи — узкие, у её подруги — широкие и мускулистые, как у борца. Нинни мучила жажда, однако она решила терпеть. Раскалённая земля жгла ноги Лакхи, но, занятая поисками тропинки, она не чувствовала боли.

Вдруг Лакхи увидела едва приметные следы копыт, сломанные и измятые ветки кардхаи. Красивое смуглое лицо охотницы расцвело. Она указала стрелой на следы.

Нинни радостно кивнула:

— Пошли по следам, к вершине.

Девушки стали карабкаться вверх по склону.

— Это прошли буйволы, — прошептала Нинни.

— Нам повезло! — ответила Лакхи.

Она подумала, что если удастся убить хотя бы одного буйвола, то можно будет заказать туфли и для себя и для матери, оставшуюся шкуру продать и на вырученные деньги купить немного зерна, а мясом оплатить работу сапожника. Лакхи думала об этом с восторгом. Но внезапно её охватила тревога. Вдруг буйвол убежит вместе со стрелой! Тогда все её планы рухнут, да ещё она останется должна Нинни за стрелу. И кто знает, когда она сможет вернуть долг.

Нинни вошла в кустарник первой: ей хотелось добраться до вершины раньше Лакхи. Но оказалось, что идти, даже пригнувшись, невозможно, пришлось передвигаться на четвереньках, а иногда даже ползти. Камни и колючки царапали грудь, шипы вонзались в нежные руки девушек, но пыль и солнце останавливали кровь лучше всякого снадобья. Чтобы платки не цеплялись за корявые ветки кардхаи, девушки сняли их и повязали вокруг пояса. В длинные чёрные волосы, не смазанные маслом, набилась пыль и сухие листки кардхаи. Однако девушки мужественно двигались вперёд.

Вот и вершина. Наконец-то можно выпрямиться во весь рост. Лук и стрелы девушки держали наготове. Но зверей нигде не было видно. Нинни и Лакхи решили передохнуть и спокойно обдумать, что делать дальше. Ныли колени. Девушки стёрли с них пыль и кровь, потом сели и стали внимательно прислушиваться. Ветер дул с реки. Он то усиливался, то затихал. Шумели деревья. Вдруг у реки что-то грохнуло — упал камень. Девушки насторожились и тихонько поднялись с земли. К реке шли два огромных кабана.

— Напьются и пойдут назад, — прошептала Нинни.

— Скорей всего улягутся в какой-нибудь яме, — возразила Лакхи и тут же предложила: — Давай постоим чуточку. Я так устала.

Девушки постояли ещё немного, потом стали спускаться с горы. Внизу они отдышались, повязали платки и осторожно двинулись к реке. Сколько они ни вслушивались, кроме ветра, ничего не было слышно.

Следы шли вдоль реки и исчезали за поворотом.

С луками и стрелами в зубах девушки ползком выбрались на отвесный берег и спрятались в невысоком кустарнике.

Глянули вниз, под кручу. Так и есть, кабан. Из пасти его торчали большие страшные клыки.

Нинни нашла просвет в кустах и прицелилась кабану в шею. Изо всей силы натянула тетиву. Стрела попала точно в цель. Зверь заметался в топкой грязи. Потом одним прыжком выскочил на берег.

В ту же минуту девушки увидели второго кабана. Это было так неожиданно, что они не успели даже прицелиться. Зверь стремглав бросился в лес и исчез.

Когда раненый кабан затих, сверху, там, где уступом подымался берег, послышалось фырканье. И почти сразу же девушки увидели огромного буйвола. Он смотрел на издохшего кабана. Буйвол был весь в грязи и от этого казался ещё страшнее.

Девушки прицелились. Первой выстрелила Лакхи.

Стрела скользнула по бедру, вонзилась буйволу в живот, и он с рёвом кинулся в лес. Некоторое время было слышно, как хрустели сучья, стучали камни, трещали ветки. Потом всё стихло.

Девушки спустились вниз.

На пересохших губах Нинни сияла довольная улыбка.

— Просто не знаю, за что и браться: то ли воды попить, то ли из шеи кабана стрелу вытащить, то ли идти искать раненого буйвола? — сказала она.

— Ты победила, Нинни, я сдаюсь. Идём напьёмся, — ответила Лакхи.

Девушки, смеясь, пошли к реке. Они пили долго и жадно.

Потом Нинни обошла кабана, с гордостью рассматривая свою добычу, вытащила стрелу и обмыла её.

— Пойдём поищем буйвола, — предложила Лакхи. — А Эту стрелу дай мне на всякий случай.

Нинни состроила недовольную гримасу:

— Ещё одну хочешь потерять? Вряд ли ты найдёшь своего буйвола! Ведь стрела вошла не глубоко…

Лакхи была задета за живое.

— Неправда, я попала прямо в живот. Он не мог уйти далеко. Не беспокойся, получишь назад свою стрелу.

— Но почему ты не целилась в шею?

— Ты же знаешь, дул ветер, и стрелу могло отнести в сторону или она ударилась бы о голову, не причинив зверю вреда.

— О, да ты настоящий охотник!

— То ли ещё будет! — ответила Лакхи. — Ты посторожи кабана, а я пойду в лес за буйволом. Ну, дай же стрелу!

— Так у тебя ведь есть бамбуковые!

— Ну что ж, обойдусь! — сердито ответила Лакхи и направилась в лес.

— Не сердись! Я тоже иду! — крикнула Нинни.

Но Лакхи даже не оглянулась. И Нинни пришлось бегом догонять её. Запыхавшись, она сказала:

— Ну и характер у тебя! Что я стану делать, когда ты придёшь к нам в дом невесткой?

Глаза Лакхи метнули молнии.

— Уж очень ты задаёшься! Разговариваешь так, будто ты рани! Не столько у тебя стрел, сколько заносчивости! Но не будь я Лакхи, если не свалю бамбуковой стрелой буйвола! А ты и железной не убьёшь!

Нинни обняла подругу, но Лакхи вырвалась.

— Не трогай меня! Тащи в деревню своего кабана! А меня оставь в покое! Подумаешь, гуджарка! Да моя каста ничуть не хуже твоей!

— Успокойся, Лакхи. Мы обе нищие. Что нам делить? Единственное, что есть у тебя, это мать, а у меня — Атал. Скоро ты станешь его женой, и мы навсегда породнимся. Ну, не обижайся же на меня! — И Нинни протянула подруге железную стрелу.