Лакхи взяла стрелу и в упор спросила:

— Кто сказал тебе, что я приду к вам в дом?

— О! Об этом знают всё. По вашим глазам видно.

— Наши глаза тут ни при чём! Это твои глаза видят в мухе слона!

— Что ты, как раз наоборот. Они в слоне видят муху!.. А знаешь, жрец вернулся из Гвалиора, и брат ходил к нему.

— Жрец, конечно, сказал, что ты станешь рани Гвалиора?

— С ума я, что ли, сошла, чтобы бросить реку и этот лес и пойти жить затворницей в Гвалиорскую крепость?

— А не сошла ли ты с ума, считая, что я приду в ваш дом служанкой?

— Не служанкой, а хозяйкой!

— Опять за своё! Если ты не замолчишь, я расплачусь! Буду ругаться. Пожалуюсь матери. Скажи, умоляю, от кого ты слышала об этом?

— От брата.

— Когда?

— После того как баба-джи вернулся из Гвалиора. Знаешь, он сказал брату, что раджа приедет сюда охотиться. Он поможет отстроить храм и на целый год освободит деревню от налога.

— Значит, это брат тебе сказал? Смотри, я спрошу у него.

Пинии обняла Лакхи, и на этот раз Лакхи не стала вырываться.

— Скажи правду, — попросила Нинни, — вы с братом разговаривали когда-нибудь об этом?

Лакхи спрятала лицо.

— О чём об этом?

— Ну о любви? Так, как говорят о ней в сказках?

— Бессовестная!

— Ну, Лакхи, расскажи, как было.

— Ах, всё равно мы не можем пожениться, ведь мы из разных каст.

— Почему? Брат говорит, что брак между нашими кастами дозволен.

— А что скажут в деревне?

— Если кто будет против, уйдём в другую деревню, выше по реке. Но я только тебя хочу в невестки. Я сама поговорю с твоей матерью.

Лакхи смущённо отвернулась. Потом сказала притворно сердитым голосом:

— Долго мы будем стоять на самом солнцепёке?

Нинни взяла подругу за подбородок и повернула её лицо к себе.

— Ну, улыбнись, Лакхи, милая моя, Лакхи! Улыбнись, или я рассержусь!

Лакхи рассмеялась.

— Идём поищем буйвола.

— Хочешь ещё стрелу? — весело спросила Нинни.

— Хватит и одной, — смущённо улыбаясь, ответила Лакхи. — А нужно будет, ещё возьму!

И они пошли разыскивать буйвола.

Вдруг Лакхи остановилась.

— Ты должна вернуться, Нинни! А то тигр или пантера утащат кабана, — сказала она.

— Утащат так утащат, я не отпущу тебя одну.

Но тут Нинни подумала, что, если хищники действительно унесут добычу, обе семьи останутся без мяса, и заколебалась. Лакхи всё же уговорила её вернуться.

Нинни вытащила ещё одну стрелу и сказала на прощанье:

— Пусть будут две: кто знает, вдруг буйвол ещё не обессилел. И возвращайся побыстрее.

Лакхи осторожно шла по следам раненого зверя. В одном месте, на камне, она заметила капли крови, дальше тоненькая алая полоска тянулась к высокому холму. Взобравшись по голому склону, Лакхи осмотрелась.

Внизу, под кустом, пошатываясь, стоял буйвол. Девушка выхватила из колчана длинную бамбуковую стрелу и пустила её в зверя. Лёгкая стрела вошла неглубоко, только пробила кожу на шее. Буйвол подскочил от боли. И тут он увидел Лакхи. Глаза его налились кровью. Вытянув хвост, он бросился на девушку. Лакхи знала, что раненому зверю не взобраться на холм, но всё же достала из колчана ещё одну стрелу — железную. Прицелилась. На этот раз стрела попала между глазами. Буйвол пригнулся к земле, замотал головой, но уже не мог освободиться от стрелы, которая засела во лбу, словно гвоздь. Потом упал, взрывая копытами землю. Стрела выскочила из раны. Лакхи всё ещё держала лук наготове: а вдруг буйвол снова бросится на неё? Но зверь всё реже встряхивал головой, потом совсем затих и вытянул ноги. Лакхи выпустила ещё одну стрелу. Буйвол вздрогнул, но подняться не смог. Лакхи поняла, что зверь издыхает. Она повернулась лицом к реке и громко крикнула. Но Нинни не слышала её.

Опьянённая удачей, Лакхи долго стояла на холме. Буйвол дёрнулся в последний раз. Тогда Лакхи, осторожно ступая и держась на некотором расстоянии, обошла его вокруг. Увидела налитые кровью глаза и остановилась. Ей стало жутко.

«Какие они страшные, эти буйволы!» — подумала девушка. Потом, держа лук наготове, подошла ближе и ногой тронула голову зверя. После этого она спрятала в колчан свои стрелы и стала вытаскивать из живота зверя железную стрелу. Но стрела сидела крепко. Тогда девушка опустилась на землю, упёрлась ногами в буйвола и с огромным трудом всё же выдернула её. Вытащить стрелу изо лба тоже оказалось нелёгким делом. Но Лакхи и с этим справилась и бегом кинулась к Нинни.

— Видишь! — крикнула Лакхи, показывая окровавленные стрелы — доказательства её меткости и отваги.

— Разыскала всё же своего буйвола! — обрадовалась Нинни, увидев подругу. — Мне тоже хочется взглянуть на пего. А за кабана нам нечего бояться: ты подняла такой шум, что тигры и пантеры не посмеют сюда сунуться. Ну, пошли!

Девушки побежали к буйволу.

Внимательно осмотрев его, Нинни мысленно поклялась: «Не будь я Нинни, если не уложу буйвола одной стрелой!» — а вслух спросила:

— Эта рана на лбу от бамбуковой стрелы?

— Что буйволу бамбуковая стрела, сестра? Это гордость заговорила во мне, вот я и стреляла ими. Если бы не железные стрелы, ничего бы не вышло.

— Не зови меня сестрой, зови золовкой. Да, да, золовкой!

— Как тебе не стыдно, Нинни!

— Почему стыдно? Я говорю о красивом и прекрасном, столь же красивом и прекрасном, как ты сама.

— Да разве я красивая! Это ты у нас красавица! И кожа у тебя нежная, белая…

— Ладно, раз ты так стесняешься, давай пока не будем звать друг друга невесткой и золовкой. И при Атале будем вести себя как и прежде. Тогда никто ни о чём не догадается.

— Хватит тебе! Лучше подумаем, как дотащить нашу добычу до деревни!

— Очень просто! — со смехом ответила Нинни. — Каждый понесёт своё: ты буйвола, а я кабана.

— О боже, чего захотела! Нам с тобой даже и кабана не поднять, а такого буйвола и пятеро мужчин не сволокут.

— Давай сперва потащим кабана, — предложила Нинни, — а за буйволом попросим кого-нибудь прийти.

Девушки попытались поднять кабана, но не смогли. Нинни разволновалась.

— Сейчас я приподниму его за ноги и сяду на корточки, — сказала она. — А ты помоги мне взвалить его на спину. Я дотащу, вот увидишь!

— Одна?! — удивилась Лакхи.

— Ну да! Вдвоём неудобно нести. А ты возьми у меня лук со стрелами.

С трудом взвалила Лакхи на спину Нинни кабанью тушу.

Шли берегом реки. Ещё засветло добрались до деревни. Только у самого дома сбросила Нинни свою ношу. Все пришли посмотреть на добычу, даже те, кто работал в поле. Немного погодя девушки рассказали, где оставили буйвола, и несколько мужчин отправились за ним.

Лакхи уже собралась домой, когда вдруг прибежала женщина с криком:

— Иди скорей! У твоей матери солнечный удар! Она лежит без сознания! — И женщина побежала назад.

Лакхи и Нинни бросились за ней.

8

Когда девушки вбежали в дом, мать была мертва. Лакхи зарыдала:

— Теперь у меня никого не осталось!

Нинни тоже заплакала, но, чтобы утешить подругу, взяла себя в руки.

— А мы? Мы с братом никогда не оставим тебя.

Женщины наперебой успокаивали Лакхи.

— Если бы твоя мать умерла, — говорила одна, — когда мы жили в пещерах, никто не стал бы плакать. И ты тоже, потому что враг мог нас услышать. Что толку в слезах! Не расстраивайся. С нами не пропадёшь, мы поможем. Не надо так убиваться, — говорила другая. — Есть у тебя корова, немного зерна, а кончится хлеб, прокормим тебя как-нибудь все вместе. Да и лес рядом. Бог не оставит тебя.

В это время из леса принесли буйвола, и Атал велел разделывать тушу…

Женщины хлопотали возле покойницы, собирая её в последний путь. После этого мужчины унесли мать Лакхи, чтобы сжечь на погребальном костре.

Лакхи с женщинами спустилась к реке совершить омовение и, вернувшись в опустевший дом, снова разрыдалась.