Кази с поклоном удалился.

Султан приказал подать кушанья и очень мягко сказал евнуху:

— Поторопись с тем делом.

10

Горы и леса, реки и каналы, обширные территории и огромные расстояния с давних времён способствовали появлению всё новых и новых княжеств, крупных и мелких, и росту сепаратизма различных частей Индии. Однако это не служило препятствием к распространению новых идей или каких-нибудь важных вестей.

В те дни, чтобы добраться до другого конца Индии, индусу-паломнику нужно было по меньшей мере полгода. Да ещё приходилось рисковать жизнью. Люди так и говорили: «В Гаю[91] ушёл, назад не пришёл». Но важные вести облетали всю страну очень быстро, недели за две, не больше. Из Кашмира в Рамешвар[92], например, новость доходила на десятый день. Она передавалась из уст в уста, от деревни к деревне, из города в город.

Шанкар[93] родился на крайнем юге, но, чтобы нанести поражение противнику и распространить своё учение, отправился в Кашмир. Чайтанья[94] был родом из далёкой Бенгалии, а ученики его построили обитель во Вриндаване. Брахман из Такшашилы[95] учился в университете в Канчи[96], а брахмана из Канчи можно было увидеть в Кашмире или в Каши[97]. О Ганге и Годавари[98] знали в каждом доме, будь то на севере или на юге, на западе или на востоке, в лесу или в горной долине. Казалось, не было в Индии Гималаев, Виндхьячала[99] и Сахьядри[100], широких рек, огромных равнин, так затруднявших общение между людьми.

Быстро узнали люди об уходе Сикандара Лоди из Гвалиора. Не заставила себя ждать и весть о том, что перед уходом он побросал в колодцы трупы животных. За столь же короткое время стало известно, что Нинни «одной стрелой убила огромного кабана с большими страшными клыками» и сама «донесла его до дома, который находился в нескольких косах от леса». Узнали и о храбрости Лакхи, «бамбуковой стрелой убившей буйвола».

Рассказывали не только о силе и ловкости девушек, но и об их «редкой, несравненной красоте», говорили, будто апсары[101] и пери меркнут перед ними. Индуска из знатной семьи только и умела что седеть дома, закрыв лицо краем сари. Она была беспомощна и от врага могла спастись лишь в пламени костра. А эти не дадут себя в обиду. Не иначе как они спустились на землю из царства Индры! Разве могла простая девушка убить бамбуковой стрелой тигра, леопарда, кабана или дикого буйвола?

С тех пор как был основан Ахмадабад, столица Гуджерата, прошло совсем немного времени, всего три четверти века. Да и само государство было молодым. Оно возникло на рубеже четырнадцатого и пятнадцатого столетий. Когда Тимур, захватив Дели, предал смерти сто тысяч индусов и сто тысяч мусульман, а также делийских полководцев и сардаров, Гуджерат, Мальва, Джаунпур и Бенгалия провозгласили себя независимыми княжествами. Первым независимым султаном Гуджерата стал Ахмад-шах[102]. Это был жестокий вершитель правосудия. Когда зять Ахмад-шаха совершил преступление, он приказал растерзать его на куски прямо на глазах у жителей Ахмадабада. Во времена правления Ахмад-шаха индусская знать под страхом смерти должна была отказаться от своей веры.

Но величественная красота гуджератской природы, обширные зелёные леса и поля, весело бегущие реки, мягкий говор гуджератцев, нежные женщины смягчили каменное сердце султана.

Ахмад-шах значительно расширил и преобразил Асбал[103], расположенный на берегу широкой бурной Сабармати, выстроил роскошный дворец и огромную мечеть. Волшебная красота природы Гуджерата, богатая красками, нашла своё воплощение в архитектуре мечети, в её орнаментальной и мозаичной отделке.

Внук Ахмад-шаха — Махмуд Бегарра[104] — жил во дворце на берегу Сабармати, недалеко от мечети, выстроенной его дедом.

Махмуду Бегарре шёл сорок пятый год. Ростом он был около трёх с половиной локтей, но из-за непомерной ширины казался карликом. Усы у него были такие длинные, что он завязывал их на затылке, борода же, если он сидел, лежала у него на коленях.

Утром, когда Махмуд Бегарра, по обыкновению, восседал на троне в зале для аудиенций, вошли слуги с подносами.

На завтрак султану подавали полтораста бананов, сер[105] мёда и сер сливочного масла. Бегарра не страдал отсутствием аппетита. Даже ночью он просыпался от голода и быстро проглатывал сотню бананов, а мёда и масла съедал столько же, сколько за завтраком.

Вот и сейчас Бегарра накинулся на еду. Груды бананов таяли одна за другой.

В зал вошли, чтобы сообщить новости и выслушать приказания, главный лазутчик и придворный летописец султана. Они остановились, почтительно склонив голову и смиренно сложив руки. В сердце — трепет, на устах — печать молчания.

В «Сказках тысячи и одной ночи» они читали о Синдбаде-мореходе и джинах. И теперь, при виде завтракающего Махмуда Бегарры, им вдруг показалось, что джины и в самом деле существуют.

Засунув в рот пол банана, Бегарра повернулся к главному лазутчику:

— Ну?

Будто гром грянул! Лазутчик задрожал от страха и поднял голову. Затем, потупив взор, произнёс:

— Султан Мальвы Гияс-уд-дин Хилджи…

Не успев проглотить одну половину банана, Бегарра запихнул в рот ещё кусок, и голос его, напомнивший звериный рык, прозвучал от этого не так зычно:

— Какой Хилджи султан! Он потомок раба! Говори же, что ты хотел сообщить о нём!

С трудом сдерживая дрожь в голосе, лазутчик ответил:

— Повелитель, Гияс-уд-дин Хилджи по-прежнему ведёт дружбу с индусским раной Мевара. Рана Мевара нанёс поражение султану Дели — да простит меня повелитель, если я что-нибудь не так сказал! — Сикандару Лоди из Дели.

Лазутчик умолк, ожидая, что скажет Бегарра. Словно бурный поток с рёвом прорвал плотину, когда султан, засунув в рот несколько небольших бананов, заговорил:

— Один негодяй нанёс поражение другому! Продолжай же. Что делает сейчас Гияс-уд-дин?

— Гияс-уд-дин ещё набирает людей в своё войско. Хочет, видимо, напасть на Гвалиор. Большое влияние на Гияс-уд-дина оказывает его молодой красивый евнух…

— Пусть они сдохнут! Что ещё? — спросил Бегарра. На этот раз можно было подумать, будто земля с грохотом разверзлась.

— Дело в том, — продолжал лазутчик, — что неподалёку от Гвалиора, в деревне Раи, живут две очень красивые индусские девушки. Они охотницы. Одной стрелой убивают дикого буйвола, тигра, кабана, пантеру, медведя. Гияс-уд-дин хочет привезти их в Мэнди.

Бегарра расхохотался, и придворным показалось, что от его хохота задрожал дворец.

При этом изо рта повелителя прямо на середину зала полетели куски банана, которые он не успел проглотить. Лазутчик испуганно огляделся по сторонам. Кровь в жилах у него застыла от ужаса. Кто знает, что ждёт его!

Бегарра перестал смеяться, бросил в рот ещё кусок банана и, пережёвывая его, спросил:

— Где ты наслушался всей это чепухи? Красивые девушки одной стрелой убивают тигра и буйвола! Наверно, бхилни[106] какие-нибудь несчастные! Чёрные, как смола, дикарки!