Нинни запела одну из своих песен. Её никто не учил, она только слышала, как поют другие. Но голос у неё от природы был нежный, слух и память совершённые, поэтому она так хорошо пела.

Так, за песнями и шутками, провели девушки большую часть ночи. Они проспали допоздна. И когда вместе с Аталом отправились на поиски буйвола, был уже день. Капли крови и следы на земле увели их довольно далеко и там неожиданно оборвались. Так ни с чем они и вернулись домой. Атал и Нинни не особенно горевали, но Лакхи очень жаль было стрел.

12

Гияс-уд-дин готовился к походу на Калпи. Он решил выступить в конце сезона дождей. Евнух Матру всё ещё разыскивал натов. И вдруг пришло известие, что султан Гуджерата Махмуд Бегарра с огромной армией движется на Мэнди.

Гияс-уд-дин стал поспешно готовиться к встрече с врагом. Кроме того, он послал гонца в Мевар в надежде получить помощь.

Пятьдесят лет правил Меваром славный рана Кумбха. Жаждавший власти сын его, Уда, отравил отца. Но недолго наслаждался он своим могуществом. Через пять лет рана Раймал прогнал его из Читора. Решив, что Мевар ослаблен междоусобицей, делийский султан напал на княжество. Но Раймал заставил султана отступить. Эта победа и побудила Гияс-уд-дина заключить союз с Меваром.

Верный своему слову, рана Раймал тотчас по прибытии посланца из Мэнди стал готовиться к войне с Махмудом Бегаррой. Война предстояла жестокая.

Если ненасытный желудок Бегарры из Гуджерата постоянно жаждал риса, фруктов и мяса, то ещё сильнее жаждала тёмная душа его войны и крови. Без войны он не мыслил себе жизни.

Сезон дождей близился к концу. Ливни прекратились ещё несколько дней назад. И хотя небо застилали тучи, днём всё чаще проглядывало солнце, а ночью загорались звёзды. Дул сильный южный ветер. Только в реках и оврагах вода по-прежнему бушевала. Долины утопали в зелени, деревья на вершинах гор, раскачиваемые ветром, напоминали павлинов, танцующих на дворцовых башнях. Над лесом стайками носились весёлые попугаи. Их зелёное оперенье сливалось с листвой, а клювы казались красными точками, мелькающими над густыми кронами деревьев. На отвесных склонах оврагов расцвёл харсингар[115]. Над ним с жужжанием кружились пчёлы.

Одни дороги размыло дождями, другие густо заросли, и только по высоким кустам, на обочинах, можно было угадать прежние пути.

Бегарра вёл на Мэнди пятьдесят тысяч конников и пятьсот слонов. Гияс-уд-дин выступил из крепости и двинулся ему навстречу. Противников разделяло несколько рек.

Не желая тратить времени на взятие Дхарской крепости, расположенной в одиннадцати косах к северу от Мэнди, Бегарра обошёл её стороной и теперь двигался по дороге, которая соединяла Дхар с Мэнди.

Но неожиданно дорога исчезла. Проводник сбился с пути. Между тем быстро надвигались сумерки. А ещё до темноты надо было во что бы то ни стало переправиться через широкую, разлившуюся реку. На поиски дороги выслали лазутчиков. Они-то и обнаружили дым в лесу. Осторожно, прячась за деревьями, подкрались они к костру и, присмотревшись, поняли, что это небольшой лагерь натов. Их было здесь человек десять — пятнадцать, не больше.

Между деревьями были устроены навесы из травы и листьев. Под одним навесом стояли на привязи ослы, два буйвола и козы, к колышкам были привязаны обезьяны. Под другим сложены луки, колчаны, полные стрел, и длинные ножи. В корзинах, подвешенных к ветвям, лежали маленькие дети. Мужчины, одетые в грязные рваные дхоти[116], разделывали тушу какого-то зверя. Женщины в старых обтрёпанных шальварах и чоли[117], едва прикрывавших грудь, стряпали. В ушах у них болтались серьги, в носу блестели большие медные кольца, на шее — бусы из разноцветных стекляшек. И женщины и мужчины носили длинные волосы.

Лагерь был обнесён высоким частоколом.

— Эй! — крикнул натам старший лазутчик.

Появление воинов ничуть не испугало натов, на лицах их отразилось лишь удивление.

— Кто вы такие? — спросил лазутчиков уже немолодой человек, — видимо, глава натов.

— У вас под носом войско правителя Гуджерата, а вы спрашиваете, кто мы такие! — рассердился старший лазутчик. — Где здесь брод через реку?

— Откуда нам знать?

— Войско должно как можно быстрее переправиться на тот берег.

— Зачем?

— Зачем? А затем, чтобы освободить твоих предков от дальнейших рождений! Да ты выйди сюда, не то я протрублю в рог и боевые слоны растопчут вас!

Тут в разговор вмешалась девушка:

— О махараджа, не гневайся на нас. Лучше посмотри наше представление. Мы умеем танцевать, ходить с дхолки[118] в руке по канату, кувыркаться, прыгать с дерева на дерево. Есть у нас и обезьяны-фокусницы. А если мало покажется, у нас в запасе ещё много разных номеров. — В голосе девушки звучала мольба, но в глазах горели весёлые огоньки. — Красотки! Эй, красотки! — крикнула девушка обезьянам, привязанным у навеса. Потом кокетливо и озорно взглянула на воинов.

«Ни стыда, ни совести, — недаром ведь наты!» — подумал старший лазутчик, но вслух сказал:

— Своё представление приберегите для султана и его сардаров. Они одарят вас. А нам лучше укажите дорогу.

— А где они, твой султан и его сардары? Не беспокойся, дорогу я тебе покажу даже на небо, только ответь прежде, что получу в награду?

— Что будет угодно падишаху.

— Дорога здесь прямая, — заметил глава натов.

— Но мы сбились с пути. Пойдёмте с нами, — приказал старший.

Девушка скрылась под навесом и вышла оттуда в накидке и туфлях. Глава натов тоже стал собираться, а вместе с ним ещё несколько мужчин и женщин. Одна из женщин была уже не молодая.

— Как звать тебя? — спросил старший лазутчик главу натов.

— Пота.

— А эту девушку?

— Пилли.

— Женщин брать с собой не надо!

— Ну да, конечно! Тебе-то они ни к чему. А мне очень даже понадобятся. Интересно, кто, по-твоему, будет выступать перед падишахом?

— Откуда вы?

— Из Мальвы.

Пришлось взять их всех. Прошли кос и вышли на дорогу. Неподалёку стояло гуджератское войско, и был слышен шум.

Глава натов потребовал награду.

Но старший лазутчик сказал:

— Сперва покажи брод.

— Хоть убейте меня, — заявила Пилли, пританцовывая, — по пока я не выступлю перед султаном, брода вам не видать.

Старшему ничего не оставалось, как отвести их в лагерь.

К этому времени султан Махмуд Бегарра уже успел проголодаться. За день, не считая завтрака, Бегарра съел всякой снеди целый гуджератский ман[119], равнявшийся в те давно прошедшие времена двадцати серам. На ужин ему подали лепёшки, горох, свежие овощи, простоквашу и различные мясные блюда, которые повара держали горячими или же готовили прямо в пути, на слонах.

Но не успел Бегарра приняться за еду, как где-то в стороне послышались громкие голоса.

— Что это? — спросил султан, и всем показалось, будто с треском рухнуло дерево.

Несколько стражников из личной охраны Бегарры побежали узнать, в чём дело, и, вернувшись, доложили, что это пришли наты, которые знают дорогу на Мэнди. С ними несколько женщин. Сейчас наты развлекают воинов.

— Приведите их сюда, — отправляя в рот огромный кусок мяса, произнёс Бегарра сладким голосом, но можно было подумать, будто это на дереве обломился сук.

Наты предстали перед Бегаррой. Они молча украдкой поглядывали на него, потому что смотреть на султана прямо считалось дерзостью, за которую полагалась суровая кара.

Женщины, необыкновенно гибкие и ловкие, начали прыгать, кувыркаться, ходить колесом. Особенно старалась Пилли. Но это не мешало ей тайком рассматривать огромную живую гору на мягком троне и кучи еды перед ней.