Сезон дождей кончился, и в день шарад-пурнимы[130] Радж Сингх пригласил к себе Байджу. Байджа пришёл вместе с Калой. У девушки болели глаза, — воспалённые, они всё время слезились. Поэтому она повязала лоб тряпкой, смоченной в куркумовом отваре. Повязка всё время сползала на глаза и мешала девушке. Но она не обращала на это внимания и с увлечением аккомпанировала Байджу.

У Радж Сингха собрались друзья. Пришёл и его бхат[131]. Слушая Байджу, бхат чаще других восклицал: «Чудесно! Чудесно!» Певец улыбался ему в знак признательности, совершенно забыв о том, что благодарить бхата не только неприлично, но опасно.

Когда Байджу кончил, Радж Сингх милостиво одарил его, а бхат заметил:

— Лишь тогда сможет Радж Сингх достойно вознаградить такого замечательного певца, когда вновь вернёт исконные владения своих отцов.

У Радж Сингха перехватило дыхание. А Байджу спокойно ответил:

— Мне достаточно и того, что я получаю сейчас. Ведь ничто не приносит мне такого наслаждения, как музыка.

Но бхат с жаром продолжал:

— Когда над Нарварской крепостью взовьётся флаг Радж Сингха, я назову его раджой! И тогда Радж Сингх — раджа Нарвара — одарит вас золотом и жемчугом. Я же наконец обрету покой, и голова моя остынет.

— Какой бы я тогда устроил пир!.. — вырвалось у Радж Сингха. — И вместе с вами осушил бы полную чашу!

Кала приподняла повязку и в изумлении посмотрела на Радж Сингха.

Бхат снова заговорил:

— В те далёкие времена вместе с предками Радж Сингха покинули крепость и мои предки. Они поклялись, что ноги их не будет в Нарваре, пока он снова не перейдёт в руки качхвахов, и завещали свою клятву потомкам.

Байджу был далёк от политики. Но ему всё же казалось, что, если Радж Сингх со своими немногими сторонниками нападёт на Нарвар, это кончится для его друга весьма плачевно. И он сказал:

— По мне, вы и без княжества раджа. Нарвар, говорят, мощная крепость. Если вы попытаетесь вернуть её, будет пролито много крови.

Радж Сингх слегка захмелел.

— Но если я не верну владений своих отцов, мне останется лишь умереть, — ответил он.

Кала снова приподняла повязку. Никогда прежде не слыхала она от Радж Сингха ничего подобного.

— Зачем вам умирать? Надо разбить врагов и вернуть свой Нарвар, — не унимался бхат. — Субедар Чандери Шерхан и султан Мальвы помогут вам. Умереть так бесславно — это достойно шакала, но не раджпута!

Гордо вскинув голову, Радж Сингх ответил, что умрёт только на поле брани.

Тогда бхат с воодушевлением начал читать своё новое стихотворение. В нём он воспел Радж Сингха и раджпутов, которые собственными руками строят своё государство. Однако, декламируя, бхат забыл о Радж Сингхе и его будущих подвигах, а думал главным образом о том, чтобы понравиться слушателям больше, чем Байджу.

На Байджу стихи не произвели никакого впечатления, а грубый голос бхата был ему неприятен.

Радж Сингх заметил это и, желая порадовать Байджу, сказал:

— Байджнатх-джи, я верю, рано или поздно, но я обязательно войду в Нарвар. Это будет самый счастливый день в моей жизни! Бог пошлёт мне его. Вы тоже поедете со мной в Нарвар. Там вас ожидает слава! А пока придётся пожить в Чандери. Сейчас вам надо готовиться к новым выступлениям: приближается праздник дивали[132], затем пойдут деватхан, картик-ки-пурнима, бьяхпанчми…[133]

Байджу не дал Радж Сингху договорить.

— К тому времени меня уже не будет в Чандери, — сказал он. — Говорят, раджа Гвалиора большой любитель и знаток музыки. У него скоро соберутся певцы со всех концов страны. И я непременно хочу побывать там.

Радж Сингх опустил голову.

— Но раджа Гвалиора — наш заклятый враг! — произнёс бхат сдавленным голосом.

— Почему? Мы ведь враждуем не с ним, а с Нарваром, — простодушно ответил Байджу.

— Но Нарвар принадлежит радже, — объяснил бхат.

— Султан Мальвы собирается напасть на Гвалиор, — заметил один из друзей Радж Сингха. — В Мэнди идёт усиленная подготовка к войне. Они выступят не позже пусамагха[134].

В голове Радж Сингха, по-видимому, созрел какой-то план. Он взглянул на своего друга и сказал:

— Пусть Байджнатх едет к радже Гвалиора. Это неплохо. — Потом обратился к Кале — А ты как, тоже поедешь с ним?

Девушка опустила голову.

— Не знаю. Но хотелось бы. Если только вы и гуру[135] разрешите, я с радостью поеду.

Байджу рассеянно кивнул головой.

Голос Радж Сингха вдруг зазвучал мягко и ласково, ласковее, чем прежде.

— Хорошо, поезжайте, — так даже лучше. Да сопутствует вам удача! — многозначительно сказал он.

— Благодарю, — ответил Байджу. — Надеюсь, всё будет хорошо. Хотелось бы знать, кто из певцов отличится в Гвалиоре!

Бхат переглянулся с Радж Сингхом, и Байджу понял: они что-то замышляют.

Кала тоже почувствовала: здесь кроется какая-то тайна, — и внимательно оглядела всех.

Радж Сингх подозвал девушку и что-то сказал ей. Потом все стали расходиться.

14

На площади в Гвалиорской крепости не осталось ни одного шалаша: их обитатели вернулись в город.

Теперь Ман Сингх со своими приближёнными и воинами занимался здесь стрельбой из лука. Они пришли сюда на рассвете и стреляли, разбившись на группы. Вместе с Ман Сингхом был Виджая Джангам.

У стены с восточной стороны площади на шестах разной высоты и толщины качались разноцветные кувшины и птицы, сделанные из глины и соломы, а на деревьях висели небольшие шары.

Молодые воины били по крупным мишеням, более опытные — по мелким. За мишенями лежали мешки с песком: они закрывали крепостную стену, о которую могли бы поломаться острия стрел.

Ман Сингх и Виджая стояли перед маленьким кувшином, подвешенным к верёвке. Кувшин опустили пониже, наполнили водой и бросили в него маленькую деревянную утку.

— Сейчас кувшин снова поднимут, потом покачнут, — сказал Ман Сингх Виджае. — Если стрела попадёт в утку, это будет настоящий выстрел!

— Сколько раз можно стрелять? — спросил Виджая.

— Пять.

— Что ж, попытаемся, — ответил Виджая. — Но сперва пусть стреляет раджа.

— А почему не ачарья?[136] — улыбнувшись, возразил Ман Сингх. — Попадёте в утку, значит, на охоте сможете попасть в лоб дикому буйволу или слону.

— Махараджа, у нас считается грехом убивать живые существа. Мы стреляем только в бою.

— Тогда вообразите, что сейчас война и вы целитесь в лоб врагу!

— Но передо мной кувшин, а не враг.

— Смотрите, как бы не дрогнула ваша рука, когда настанет время сразиться с настоящим врагом!

— Разве я не воевал?

— Но, тогда позвольте вас спросить, за что принимали вы вражеские головы? За глиняные шары?

— Нет. Просто я понимал, что война есть война.

— Когда кувшин начнёт качаться, попасть в него будет так же трудно, как в скачущего коня.

— Вы думаете, что придётся сразиться с всадниками?

— Пока будем уничтожать диких буйволов, кабанов и птиц, разоряющих поля.

— Каких же птиц? Павлинов, лебедей и уток?

— Зачем? Есть и другие птицы!

— Махараджа, бог запрещает мне это!

— Так вот значит, какой вы шиваит, вы поклоняетесь и Шиве и в то же время — командующему армией богов…

— Может, кончим этот разговор, махараджа? Давайте-ка лучше стрелять, пока прохладно.

— Дело в том, что я думаю на день-два отправиться на охоту и хочу взять вас с собой. Будем охотиться на тигров, пантер. В них-то вы сможете стрелять?