И все же сейчас самое подходящее время для лова. Старый Джолу Махато знал свое дело.

Когда он сажал сегодня в лодку свою внучку Буни, сердце его сжалось. Девочке придется мокнуть под дождем, на реке ветер, а ведь она только четыре дня как оправилась от лихорадки.

— Осторожнее, Буни, — сказал он. — Наверно, будет гроза. Вытаскивай сеть, а руль возьму я — ты с ним не справишься.

— Справлюсь! Справлюсь! — крикнула в ответ Буни. — Ты только не злись. Лучше посмотри сюда, мы поймали целых три рыбины! Ты сможешь их продать за две с половиной рупии. Строители моста обязательно купят!

Но старик думал совсем о другом. Приближается гроза. Надо быть готовым в любую минуту взять руль из слабеньких ручонок девочки. Между тем Дамодор вспенилась волнами. А когда тяжелую сеть вместе с рыбой вытаскивали из воды, лодку сильно кренило на бок.

Неторопливо выбирая сеть, старик качал головой. Ветер крепчает. Его порывы становятся все резче. Вдали по реке дождь идет все сильнее.

— Буни, держи сеть, — приказал он и взял из рук девочки руль.

С волос Буни стекала вода. Юбка тоже промокла. Но это ее нисколько не беспокоило. Упершись ногами в дно и стоя во весь рост в качающейся лодке, девочка обеими руками начала вытаскивать сеть.

Над Дамодор разразилась буря.

— Кончай, Буни! — крикнул старик. — Довольно! Еще одна рыбина попалась. Думаешь, строители купят? Отдам за две с половиной рупии… Ой!.. Держись за мою руку, здесь сильный водоворот!

Еще немного, и Буни упала бы в воду. Крепко сжимая рукой руль, старик уверенно вел лодку. Берег был уже близко. «До чего же капризна Дамодор, — подумал Джолу. — Вот я дожил до седин, а до сих пор не знаю, где и когда взыграет река».

Порывы ветра все резче, дождь все сильнее. Буни пришлось немало потрудиться, чтобы вытащить сеть. Покончив с этим, она облегченно вздохнула, откинула со лба прядь мокрых волос и спросила с улыбкой:

— Дедушка, теперь ты мне купишь шелковую юбку?

— Куплю, клянусь своей сетью, куплю, только не юбку! — ответил старик, вытаскивая из воды шест.

— А что же?

— Дай сначала выбраться на берег. Не юбку я тебе куплю, а сари. Пора тебе уже носить сари, смотри, ведь у тебя грудь уже стала как набухшие бутоны веской! — старый Джолу рассмеялся от души.

Буни не поняла, почему деду стало смешно, когда он упомянул про ее грудь.

— И что тут смешного! — проговорила она с удивлением.

Несколько важных сахибов — они руководили постройкой моста — с интересом наблюдали с веранды своего дома за лодкой рыбака. Они были восхищены смелостью маленькой девочки. И как только лодка причалила к берегу, один из них крикнул:

— Зачем подвергать опасности ребенка? Или ты хочешь утопить девочку?

Старый Джолу ничего не ответил, только мрачно взглянул в сторону сахибов. Дед и внучка, не обращая внимания на дождь, не спеша вытащили лодку на берег, вынули сеть. Привязав лодку к стволу пальмы, наклонившейся над самой водой, Джолу сказал:

— Неси сеть домой, Буни. А я пойду послушаю, что скажут важные господа.

Старик отправился к веранде, где находились сахибы, и спросил:

— Как будто вы что-то мне сказали?

— Я сказал, что тебе следовало бы пожалеть девочку — того гляди ты ее утопишь, — ответил один из сахибов, подходя к краю веранды.

Глаза старика недобро вспыхнули, лицо приняло мрачное выражение — верные признаки приближающегося гнева.

— Не ваше это дело! — проговорил он, вызывающе глядя на сахибов. — Вы приехали сюда строить мост и фабрику, так и не суйтесь куда не следует! А река — что вы в этом понимаете? Любого из вас моя внучка может семь раз подряд перетащить через Ганг на своей спине. Думаете, не сможет?

Сахибы были несколько озадачены, они не ждали от старика такого отпора.

Подошел майор Пхоте Сингх.

— Я тебя знаю. Ведь это ты выкопал наш межевой столб?

— Да, сэр, перед вами тот самый упрямый старик, Джолу Махато, — подтвердил один из инженеров.

— В другой раз будь осторожней, Джолу, — предостерег майор Сингх.

Но Джолу не так-то легко запугать:

— Это вы будьте осторожней! Земля моя, берег мой. Кто вы такие, чтобы ставить здесь межевые столбы?

— Что же, по-твоему, власти не имеют права ставить межевой столб там, где найдут нужным? — спросил с улыбкой один из сахибов, попыхивая сигаретой.

— Не хочу знать никаких властей! Межевой столб поставлен на земле моих предков. А по какому праву? — крикнул Джолу.

Запальчивость старого рыбака рассмешила сахибов. Аппарао-сахиб сказал по-английски:

— Это наша вина. Мы до сих пор никак не умудримся объяснить здешним жителям, что мост строится для их же блага.

Чоудхури-сахиб обратился к старику в примирительном тоне:

— Иди домой и успокойся. Скоро тебе уже больше не придется ловить рыбу и мокнуть под дождем. Когда здесь построят чугунолитейный завод, ты получишь на нем хорошую работу.

— Долго ждать, — огрызнулся старик. — Я доволен и той работой, какая у меня есть. А землю свою я не отдам ни за что!

Сахибы опять засмеялись.

— Тебе и не придется ее отдавать; землю у тебя отберут, а ты получишь за нее компенсацию.

— Так ведь это же разбой! Вы что, ограбить меня хотите?.. Но я сумею за себя постоять! — и, резко повернувшись, старик пошел прочь.

А сахибы, глядя ему вслед, только подивились, с каким упрямством этот старый чудак отказывается от своего счастья.

В нынешнем году старому Джолу Махато пришлось особенно трудно. Кроме его клочка земли, все вокруг уже прибрали к рукам сахибы. Груды железа со всех сторон обступили его маленький участок. То там, то тут появляются бараки для кули и большие бунгало для сахибов. От электрических ламп всю ночь светло как днем. В этом районе было семь деревень. Они исчезли за одну ночь, словно сквозь землю провалились.

Джолу вошел в дом и, отирая с лица пот, посмотрел на Буни, которая разводила огонь в очаге. Эта маленькая девочка — единственное, что у него осталось. Родных у него нет. И он держится за свой жалкий клочок земли, отстаивая его от дерзких пришельцев.

Не успел старик присесть, как Буни воскликнула:

— Дедушка, дрова кончились, а рис еще не сварился!

— Подожди, сейчас принесу.

Жмурясь от едкого дыма сырых щепок, Буни спросила:

— Ты пойдешь продавать рыбу?

Старик раздраженно ответил:

— Чтобы эти негодяи ели мою рыбу? Лучше пойди и брось ее в реку!

— Ты в своем уме? Наверно, опять поссорился с сахибами?

Глаза старика гневно сверкнули.

— Они хотят прогнать меня с моей земли! Почему я должен мириться с таким беззаконием? От меня ничего не останется, но и им несдобровать!

Буни рассердилась:

— От тебя ничего не останется? Так тебе и надо!

Эти слова девочки рассмешили старого Джолу.

— А если меня не будет, кто купит тебе сари, кто выдаст тебя замуж? — спросил он, закурив и выпуская изо рта клубы дыма.

— Если тебя не будет, куда мне деться? Только и останется уйти к сахибам, — ответила Буни с улыбкой.

— Уйти к сахибам? Пока я жив, не бывать этому! Давай рыбу, пойду на базар!

Буни поставила перед дедом корзину с рыбой. Старик покосился на очаг, из которого шел едкий дым, и сокрушенно проговорил:

— Негодяи вырубили все деревья в нашей округе. Дров больше не достанешь, топи углем! Раздувай огонь, я пойду.

Он перекинул через плечо полотенце, взял в руки корзину и, выйдя из хижины, направился на базар…

Дня через три Джолу, вернувшись с рыбной ловли, застал в своей хижине полицейского, который о чем-то жарко спорил с Буни.

— В чем дело? — спросил Джолу.

Под мышкой у полицейского Тарон Сингха дубинка, во рту сигарета. Похлопывая правой рукой по левой, он сказал:

— Я опять принес предписание о выселении, а твоя внучка вздумала со мной спорить. Я ведь как-никак представитель власти!

— Что за предписание? — внешне Джолу оставался спокоен.

— То, которое я повесил в прошлый раз. Хаким-сахиб вызывал тебя, а ты не явился.