Резкие голоса вывели его из задумчивости — между женщинами опять разгорелся спор. Он прислушался. Насколько можно было понять из бессвязного бормотанья старухи, она не желала, чтобы ее внучка сошла с ней вместе в Талтули. Пусть-ка лучше едет в лодке до Навинагара, а сама она пойдет берегом: одинокой старухе люди охотней помогут.

Джумни резко сказала:

— Ну и подавись своим подаянием! А я и без тебя как-нибудь прокормлюсь.

— А где заночуешь? Ведь мать запретила тебе показываться ей на глаза?

Джумни охватил гнев.

— Запретила? А я и сама не хочу ее видеть! Как смеет она меня попрекать? Ведьма она, а не мать!

Старуха визгливо засмеялась.

— Понимаю! Ты пойдешь к тому парню, с которым путалась два года назад! Но ведь его, кажется, посадили за хорошие дела? Или он опять на свободе?

— Ты же знаешь, что он умер в тюрьме!

— Так к кому же ты направишься?

— Я наймусь работать на мельницу.

— Ого! А примут ли тебя там? Пожалуй, спросят про ребенка, которого ты, говорят, утопила!

На лице молодой женщины отразилось страдание, она хотела что-то возразить, но тут вмешался лодочник:

— Хватит шуметь! Платите-ка лучше за проезд!

Старуха сразу подняла крик:

— Ты в своем уме? Не видишь разве, что у нас пайсы за душой нет? Да мы и не обещались тебе ничего платить!

Лодочник отвечал ругательствами.

Джумни поднялась с места и просунула голову под навес.

— Господин, — произнесла она вкрадчиво, — этот человек требует с нас плату. Но ведь лодку-то нанимали вы, а не мы! Скажите ему, господин!

Шушил только что разложил на столике сласти, яйца и печенье, собираясь закусить; в смущении он поспешил заверить:

— Да, да, разумеется, лодку нанимал я. Успокойся, я все улажу.

Но отделаться от Джумни было не так-то просто: тихим голосом, чтобы не услыхала старуха, она продолжала:

— Господин, ведь это я велела подать вам печенье и сварить яйца. Уделите же и мне что-нибудь… — И она добавила с горечью: — Клянусь Кришной, ни один человек не может съесть столько за один раз!

Шушил окинул взглядом молодую женщину: на плечах вместо сари какая-то обветшалая тряпка, грудь почти обнажена, рваная юбка едва прикрывает колени. И ему вдруг расхотелось есть. Опустив глаза, он торопливо сказал:

— Пожалуйста, возьми это все… Сегодня такая жара, что у меня совсем пропал аппетит.

Джумни секунду глядела на него, словно не веря, потом быстрым движением собрала все в подол, села в стороне и принялась есть.

Было уже за полдень. Зной становился все сильнее. С Шушила ручьями лил пот, его мучила жажда.

— Послушай, скоро ли Навинагар? — обратился он к лодочнику.

— Мы еще не доехали до Талтули, господин.

Лодка чуть двигалась, царапая днищем по песку — в этих местах река совсем обмелела.

Наконец добрались до Талтули. Старуха забрала свою чашку и палку и высадилась на берег, сердито крикнув, внучке:

— Не смей за мной идти!

Джумни даже не обернулась. Она только что утолила голод и теперь находилась в каком-то оцепенении. Опираясь на палку, старуха заковыляла к видневшейся вдали деревушке.

Шушил обернулся к лодочнику:

— Слушай-ка, нельзя ли тут достать воды, годной для питья?

— Можно, господин. Вон за тем холмиком вы увидите родничок. Вода там чистая и прохладная.

Джумни вдруг поднялась с места:

— Господин, не трудитесь, я сейчас принесу вам воды!

— Ну что ж, сделай одолжение.

Она схватила со скамьи латунную кружку и прыгнула на берег. Лодочник крикнул ей вслед:

— Эй, ты! Смотри не исчезни с моей кружкой, ты ведь известная воровка!

Джумни обернулась.

— А ты, Джейнал, придержал бы свой язык, — сказала она с обидой в голосе.

Шушилу стало не по себе.

— Зачем ты обозвал ее воровкой? — сказал он лодочнику.

— Э, господин, вы ее не знаете. Не верьте ей, это хитрая и опасная женщина. Недаром водила дружбу с ворами. Оберет она вас, помяните мое слово!

Через четверть часа Джумни вернулась. С сияющим лицом она протянула Шушилу кружку с водой.

— Пейте, господин. Вы горожанин и не знакомы с нашей жизнью. Здесь у нас порой не достанешь воды даже за деньги. Бывает, обойдешь всю деревню и не выпросишь даже капельки!

Шушил жадно отпил несколько глотков и с дружелюбной улыбкой взглянул на Джумни.

— Не скажешь ли мне, когда я смогу добраться да Самты?

— Раньше ночи не доберетесь, — уверенно сказала она. — Самый короткий путь лежит через высохшее озеро, потом надо часа два идти проселочной дорогой, а там взять в сторону и еще шагать часа два.

— Но мне сказали, что в Навинагаре можно нанять повозку!

— Как знать, может, и найдете…

Шушил совсем приуныл. Места незнакомые, глухие, а к тому же как бы и впрямь не пришлось идти пешком!

— Слушай-ка, — сказал он, немного подумав. — А ты бы не согласилась проводить меня? Я хорошо заплачу тебе за труд.

Джумни сердито взглянула на него:

— Заплатите за труд? Но ведь вы везли меня в лодке, и к тому же я съела ваш завтрак!

Спустя час они достигли места, где шла дорога к Навинагару. Шушил расплатился с лодочником, взял свою сумку и сошел на берег. Теперь ему предстояло идти под палящим солнцем к деревне, видневшейся за бамбуковой рощей. Вконец разморенный, он прислонился к стволу старого манго. Джумни умывалась, стоя у воды.

— Послушай, — окликнул он ее, — помогла бы мне найти повозку!

— Хорошо, господин, постараюсь.

И они направились к деревне. Солнце жгло немилосердно. Наконец они достигли бамбуковой рощи и вошли в прохладную тень. Шушил шел впереди, Джумни следовала за ним. Вдруг она догнала его.

— Вы, наверно, устали нести свою сумку! Дайте ее мне.

Невольно вспомнив слова лодочника, он поспешил ответить:

— Пустяки, мне не тяжело. К тому же что скажут люди, увидев, что женщина тащит ношу, а мужчина идет налегке!

— Но ведь вокруг ни души, никто не увидит…

— Не беспокойся. Пошли.

Было уже около трех часов. Шушил мерно шагал, держа в одной руке сумку, в другой — полотенце, которым он поминутно отирал лицо. Джумни легкой походкой шла за ним. Она находилась в приподнятом настроении и, казалось, не замечала ни палящего солнца, ни раскаленной земли под босыми ногами. Впервые в своей жизни она встретила человека, который нуждался в ее помощи и которому она могла помочь. Это было так непривычно для нее.

Она сказала:

— Присядьте тут в тени, господин, отдохните, а я зайду в деревню и узнаю насчет повозки.

Шушил прилег на траву, подложив под голову сумку. Джумни вернулась через полчаса.

— Господин, повозка уехала в другую деревню и вернется, не раньше ночи, — сообщила она. — Можете ли вы идти?

— Ничего другого не остается, — ответил Шушил, тяжело поднимаясь с травы.

Они дошли до деревни и остановились у крайнего дома. Шушил обратился к старику, стоявшему у порога:

— Нельзя ли у вас напиться?

— Господин, я недавно послал дочь за водой. Она скоро вернется. — И, окинув Шушила взглядом, он добавил сочувственно: — Да, нелегко приходится городскому жителю в деревне!

— Не поможете ли вы мне нанять повозку?

Старик задумался.

— Есть еще одна повозка в наших местах, — сказал он. — У Манупала. Но он живет не близко — не меньше часу ходьбы.

Вскоре появилась молодая женщина с кувшином — дочь старика, и Шушил наконец утолил жажду. Приободрившись, он сказал Джумни:

— Ну что ж, пойдем к Манупалу.

Когда они отошли от дома, дочь старика крикнула вслед:

— Везет тебе, Джумни!

Они шли полем. Пересохшая земля дышала жаром, как раскаленная печь. Шушил то и дело останавливался, чтобы перевести дух.

Ручные часы Шушила показывали пять, когда он и Джумни добрались до хижины Манупала. Они еще издали увидели под деревом распряженную повозку. Манупал оказался дома, но он лежал в лихорадке.

— А ну-ка вставай да запрягай буйволов, — властным тоном сказала Джумни. — Господину необходимо сегодня же быть в Самте.