Манупал стал отказываться — дорога тяжелая, а он, как на грех, болен. Потом запросил пять рупий. Шушил не стал торговаться, лишь бы поскорей ехать. Джумни привела буйволов и помогла их запрячь. Наконец тронулись в путь. Шушил сидел в повозке, а Джумни и Манупал шагали рядом.

Между тем погода переменилась. Свинцовые тучи надвинулись из-за горизонта, и все вокруг потемнело. Подул резкий холодный ветер. Приближалась гроза.

Лицо Шушила выражало испуг, а Манупал и Джумни радовались: будет дождь — значит, будет урожай! В это время они находились примерно на середине высохшего озера.

Внезапно налетел вихрь, вздымая тучи пыли. Блеснула молния, озарив слепящим светом двух тощих буйволов, с трудом волокущих повозку, и забившегося в угол Шушила. Затем стало совсем темно.

В темноте повозка заехала в вязкое место и ее колеса погрузились в ил. Буйволы стали.

— Эй, куда ты меня завез? — крикнул Шушил. — Поворачивай в сторону, да поживее!

— Я же говорил вам, господин, что мы не проедем! — плачущим голосом отозвался Манупал, которого трясла лихорадка.

Стоя по колено в воде, он и Джумни напрягали все силы, чтобы вытащить повозку из грязи. И тут хлынул ливень. Через минуту все трое промокли до костей.

— Господин, — стал молить Манупал, стуча зубами от озноба, — теперь уж мы наверняка не проедем. Заплатите мне сколько-нибудь и отпустите с миром.

— А как же я?.. Куда денусь?

— Отпустите меня, господин! Сами видите — я ничем не могу вам помочь.

Настаивать было бесполезно. Шушил дал возчику несколько монет и вылез из повозки.

Джумни сказала:

— Не бойтесь, господин. Я знаю эти места.

— Но как же мы теперь доберемся до Самты?

— Идите за мной. Мы скоро выйдем на проселочную дорогу.

И Шушил вдруг почувствовал себя под надежной защитой.

Было около девяти часов вечера. Дождь перестал. Шаг за шагом они пробирались в темноте, ступая по вязкому илу, торопясь выбраться из этого проклятого места, где вполне вероятно было повстречать дикого кабана или наступить на ядовитую змею. Временами Джумни оборачивалась и бросала своему спутнику несколько ободряющих слов. Наконец они достигли противоположного берега и почувствовали твердую почву под ногами. В темноте можно было различить проселочную дорогу. Шушил поставил сумку на землю и прислонился к стволу дерева. Он еле держался на ногах.

Джумни с тревогой взглянула на него.

— Вам плохо, господин?

— Нет, ничего. Но стоит ли продолжать путь в этой кромешной тьме? Сейчас лето, ночи короткие. Не переждать ли нам тут под деревом, пока рассветет?

Джумни покачала головой и задумалась. Потом нерешительно произнесла:

— Вы могли бы заночевать у Бени… Это недалеко отсюда.

— А кто такой этот Бени?

— Он староста деревни.

— Ты можешь это устроить?

Она молчала. Потом в смущении произнесла:

— Видите ли, господин… Они мне не доверяют. Ведь обо мне ходит дурная слава. Мне нельзя там появляться… Во всяком случае — в этих лохмотьях…

— Так что же ты хочешь предложить?

— Нельзя ли мне… Я видела сари у вас в сумке… Не можете ли вы одолжить его мне на эту ночь? Только на эту ночь!

Шушил сконфузился.

— Но это сари… Дело в том, что я везу его в подарок жене… И потом, ведь к нему нужна и кофта, я полагаю? — Он окончательно смутился и неожиданно закончил: — Ну что ж, возьми!

Достав из сумки новое сари и кофту, он передал их девушке.

— Благодарю вас, господин, и не подумайте чего-нибудь… Я сейчас вернусь.

И Джумни скрылась во мраке.

Прошло около часу, она не возвращалась. В душе Шушила вновь ожили подозрения. Неужели она бросила его на середине пути? Но вот на дороге послышались легкие шаги, и он различил фигуру в белой одежде, Приблизившись, Джумни весело сказала:

— Пойдемте, господин. Я побывала в деревне. Вас ждут.

Шушил поднял с земли сумку и послушно последовал за своей спутницей. Впереди мелькнул свет фонаря.

— Они вышли встретить вас, господин. Но… — Джумни умолкла и вдруг остановилась.

— Что еще ты хочешь от меня?

— Господин, я очень вас прошу… Может, я что сделала не так, но я старалась только для вашей пользы…

Лицо Джумни нельзя было разглядеть в темноте, но голос ее звучал так искренне, что Шушил был растроган.

— В чем дело, Джумни? — мягко спросил он.

— Они там все очень недоверчивы, и мне пришлось сочинить целую историю. Иначе они ни за что не пустили бы нас к себе… Я… я им сказала…

В эту минуту к ним подошел староста в сопровождении нескольких женщин и, подняв фонарь, осветил лицо Шушила.

— Милости просим, господин, — сказал он. — Мы рады предоставить вам ночлег. Жена, помоги господину дойти и возьми его вещи.

Они направились к дому старосты, и Шушил услышал, как кто-то негромко произнес:

— Смотрите-ка! Выходит, Джумни говорила правду!

Шушила ввели в дом, принесли таз с водой. Он умылся и привел себя в порядок. Явились женщины и занялись приготовлением ужина. Лампа, висевшая на стене, бросала тусклый свет на снующих по комнате людей.

Вскоре ужин был готов. Тарелки с рисом, овощами и вареными яйцами — все, что удалось добыть в этот поздний час, — были расставлены на столе, и Шушил вдруг вспомнил, что ничего не ел с утра.

А когда он насытился и поднял голову от стола, то заметил, что на него смотрит множество глаз. Люди стояли в дверях и за окнами, слышалось перешептыванье и удивленные возгласы.

И тут он увидел Джумни. Она была неузнаваема. Вымытая и причесанная, в дорогом белоснежном сари, она грациозно и с достоинством двигалась по комнате, и он убедился, что она очень хороша собой.

И все ему стало понятно: Джумни разыгрывала из себя счастливую новобрачную и так хорошо вела свою роль, что люди ей поверили. Шушил хотел рассердиться и не мог — его восхитила находчивость девушки и ее искусная игра.

Жена старосты указала Шушилу отведенную ему комнату и удалилась, пожелав спокойной ночи. Следом за ним вошла и Джумни. Шушил открыл сумку и достал узелок со сластями.

— Вот, возьми и передай этим людям.

Но тут Джумни заметила в сумке маленькую черную шкатулку.

— Ой, что это, господин? Что там такое?

— Это подарок жене от моей бабушки. Золотые серьги, ожерелье и пара запястий…

Джумни тихо ахнула.

— О, господин, позвольте мне взглянуть хоть одним глазком!

Но едва он открыл шкатулку, она принялась просить:

— Разрешите мне примерить это, ну пожалуйста! Я все верну в целости, будьте спокойны!

И опять у Шушила недостало духу ей отказать. Она схватила украшения, надела их на себя и, не забыв узелок со сластями, выпорхнула из комнаты.

Шушил ждал. Она все не возвращалась. Он подумал: надо найти ее, пока не поздно. Но вместо этого опустил голову на подушки и мгновенно уснул.

Раскрасневшаяся, оживленная, Джумни сидела в соседней комнате, окруженная женщинами. Она рассказывала им о своем необыкновенном счастье, они же смотрели на нее с восхищением и жадно ловили каждое слово. Забыты были все старые толки о ее муже и ребенке. Да и как было не верить ей — дорогой наряд и золотые украшения не оставляли сомнений, что она говорит чистую правду.

А она так вошла в свою роль, так взвинтила себя своими рассказами, что сама поверила в это выдуманное счастье. Казалось, в эту ночь сбылись все наивные мечтания ее девичьих лет: она не была больше оборванной, голодной, всеми презираемой женщиной — на нее смотрели с почтением, ей верили, ею восхищались. Сердце ее учащенно билось, глаза сияли…

Близилось утро. Джумни взяла лампу и приоткрыла дверь в комнату Шушила. Тусклый свет едва озарил стены, и Джумни скорее догадалась, чем увидела, что Шушил крепко спит. Осторожно, чтобы не разбудить его, она распахнула обе створки окна. Потом сняла с себя украшения и бережно уложила в шкатулку.

Около постели она заметила ботинки Шушила, облепленные грязью. Опустившись на колени и взяв свою рваную юбку, Джумни принялась их отчищать. Потом поднялась и бесшумно открыла дверь: пусть прохладный ветерок овевает лицо ее господина — таинственного молодого раджи из сказки ее грез.