Шиа Мегмо велел привести своего личного лекаря, всюду его сопровождавшего. Тот, поняв, что именно нужно его Правителю, не дожидаясь личных указаний, пробежал мимо Шиа к Ашмерноту, услышав уже за спиной тихий и властный голос:

— Спаси его!

Когда Вейнакнул, являвшийся лекарем, приблизился к молодому отпрыску Шиа, Аш оттолкнул его руку и на последнем мучительном усилии поднялся на ноги. Теперь бок пронзила острая боль, в глазах появился туман, и уже не хватило сил, чтобы вновь повернуться к тому окну и взглянуть на Эмму. Но их хватило на то, чтобы, не смотря на крики Вейнакнула, вытащить из тела клинок отца, после чего Ашмернот упал без сознания, дав возможность лекарю приблизиться и начать свою работу.

Пока воины Ашмернота стояли, потрясённые и опечаленные ранением своего предводителя, по приказу Правителя сына подняли на носилки их противники и спешно понесли в дом, где уложили в ближайшем ко входу непроходном помещении, оставив с ним лишь лекаря и Шиа Мегмо, последовавшего за ними. Пока Вейнакнул останавливал кровь и пытался понять всю опасность ранения, Шиа стоял в паре метров от сына, сложив руки за спину, молча, но с глубокой тревогой наблюдая за действиями лекаря. Он хотел остановить сына, хотел образумить, он сознательно бросил в него свой клинок, но смерти ему он не желал, и теперь, затаив дыхание, ждал вердикта от своего врача. Спустя долгие минуты тишины, Вейнакнул произнёс:

— Он встанет. Мы видели раны и страшнее — здесь же потребуется время и покой.

Шиа горько улыбнулся и выдохнул. Он не смог ничего ответить, лишь кивнул, принимая слова Вейнакнула, затем развернулся и усталой походкой, но с прямой спиной покинул эту комнату.

— Бой окончен! — воскликнул Шиа, выйдя за ворота замка, затем отработанным жестом дал понять своим военачальникам, что все они отправляются в столицу. И Шиа тоже.

***

Ашмернот пролежал в бреду и жаре долгих две недели, лишь иногда приходя в сознание. Тогда его первыми вопросами всегда были:

— Где Эмма? Почему её здесь нет?

Но ни Ивриганз, ни Вейнакнул, уже знавший о загадочном и необъяснимом исчезновении Эммы, не спешили отвечать. Что они могли сказать Ашу, которого оба любили всем сердцем, и о скорейшем выздоровлении которого молились целыми днями? Вейнакнул лишь пожимал плечами и спешил поднести ко рту подопечного очередной восстанавливающий отвар, а Ивриганз принималась без умолку причитать обо всём, что не требовало упоминания об Эмме — о том, как счастлива она, что Аш выжил и поправляется, как хорошо, что Шиа объявил перемирие, пусть и в одностороннем порядке, и о том, что она сварила потрясающий бульон, который за пару дней поставит её любимчика на ноги.

Не смотря на то, что Ашмернот всё ещё лежал больной, число его сторонников росло. Бунты вспыхивали повсеместно не только в делении Сильных, а некоторые главы родов, самые, по мнению Шиа, недальновидные, убили родовых гермиков в надежде на восстановление прежних порядков, считая, что новая невеста сына Правителя — не единственная, а с ней и ей подобными наступит новый этап в их жизни и жизни планеты. Они мечтали о новой крови, о детях от плоти любимых женщин, о которых ещё иногда всплывали старые легенды, но они ещё не знали, что Ашмерноту и его новой невесте не суждено стать родителями нового поколения — не все ещё знали, что иной женщины среди них больше нет. На старших сыновей Правитель Сильных не надеялся — они поддерживали политику отца и его сторону в этой неразумной войне, но верные слухачи неустанно повторяли, что братья организовали поиски Эммы и даже отправили один отряд в Половину Становления, подозревая, что их отец мог выбросить тело женщины там же, откуда она и пришла.

***

Ашмернот проснулся от тупой, пульсирующей боли в боку. Рана, а вместе с ней и почти всё тело, болели, не переставая, будто и не догадывались о том, что обезболивающие отвары и мази Вейнакнула должны эту боль унять. Впервые за последнее время, открыв глаза, мужчина почувствовал себя трезво. Он повернул голову, но в комнате, кроме верной Ивриганз, никого не увидел. Предприняв попытку опереться на локоть, Аш окликнул её:

— Иври, — голос был слаб и дрожал, но манера властно требовать, а не просить ответа, никуда не исчезла. Когда женщина подняла голову и уставилась на любимчика заспанными глазами, Ашмернот продолжил — только попробуй мне в этот раз не ответить! Где Эмма?!

Заспанная и застигнутая врасплох, кухарка встала из-за стола, на котором прикорнула, склонив голову на руки, и подошла к постели раненного. Она присела на стул у кровати и, дотронувшись до предплечья господина, несмело ответила:

— Аш, мальчик мой, я не знаю, как тебе это сказать... Я расскажу так, как было: она исчезла, мальчик мой, она просто исчезла — в один миг. Упала без сознания, когда увидела, как Шиа ранил тебя, а затем, когда я подхватила её и попыталась уложить на постель, она просто растворилась из моих рук. Не вини меня, Аш. — прерывающимся, полным волнения голосом говорила Ивриганз, переживая не столько о самой Эмме, сколько о том, как воспримет эти слова её господин. На глазах её блеснули первые признаки слёз, когда она думала, как бы не выкинул Ашмернот чего такого, что сведёт на нет все их усилия по его лечению. Второй рукой Ивриганз пришлось удерживать Ашмернота, предпринявшего в этот момент попытку подняться. Женщиной она была сильной, хоть и предпочитала упражняться с тестом на кухне, а не с мечом на поле, потому придавить к постели ослабленного многодневным жаром раненного труда не составило. — Я все эти дни пытаюсь сама себе объяснить, как это возможно, чтобы был человек, и не стало его в одну секунду, но у меня не получается.

— Я не верю, — прошептал мужчина, однако, глаза этой женщины не оставляли сомнений в том, что говорит она правду. — Иври, вы искали её?

— Нет. Где искать, мальчик? Ты, верно, не понял ещё моих слов: она растворилась в воздухе, Аш, растворилась, будто и не существовало никогда никакой Эммы. Ничего после неё не осталось, даже кучки пепла, только одежда, а от неё самой — ничего!

Ашмернот ничего не ответил. Он уставился в потолок, бессильно сжимая и разжимая кулаки. Смирился? Только не он. Он верил, что Ивриганз не врёт, но также и знал, что всю планету перевернёт, когда встанет с этой постели, но он найдёт её. Не может человек бесследно исчезнуть. И он найдёт — или Эмму, или её следы. А потом убьёт того, кто забрал её у него. И скорее всего, думал Ашмернот, убить придётся отца.

С этого дня Ашмернот отказывался бревном лежать в постели — он то и дело пытался сесть, оставляя без внимания протесты и наставления отцовского лекаря, а в те часы, когда боль сидеть не позволяла, упрямо упражнялся с клинком — тем самым, который позабыл забрать обратно Шиа. Морщась от боли, он поднимал руки, лёжа на спине, и отрабатывал приёмы, удары по воображаемому противнику. Этот клинок он решил обязательно вернуть хозяину, а вместе с ним вернуть и неожиданный удар, не важно, придётся ли этот удар нанести из-за спины или глядя отцу в глаза.

Эту комнату он превратил в военный штаб — теперь здесь собирал своих приближенных воинов, и вместе они строили планы дальнейших действий. Ашмернот выбрал семнадцать человек, которых обязал вести поиски. Семнадцать — по числу делений.

— Соберите каждый себе команду и распределите между собой деления, — говорил он им, жалея о том, что сам ещё не в силах долго держаться на ногах. Сейчас, не желая выглядеть в глазах своих воинов слабым и больным, он стоял у стола, стараясь держаться прямо. — Большинство из вас её видели, остальным передайте описание. Любые слухи, любые подозрения, всё должно быть сообщено мне.

— Господин, — произнёс один из находящихся в комнате, — ваши братья также организовали поиски — по свежим следам. Но ничего не нашли. Они и в Половину Становления отправили своих людей.

— И? Те вернулись?

— Нет, господин, рано ещё ждать из той половины сведений.