Игнаш в огромных сапогах, серой долгополой шинели и ондатровой коричневой шапке сидел возле постели Кыллахова, загораживая его от ветра. Кыллахов разглядывал латыша и не переставал восхищаться, как это он смог пешком дойти за сутки к месту пожара. Лицо у Игнаша будто выковано из стали - ни отвислого подбородка, ни дряблой кожи. Только две глубокие морщины над переносьем да тронутые сединами виски выдавали возраст.

Реку заволокло снежной пеленой, ударили мокрые хлопья. Игнаш прилег с наветренной стороны, защищая Кыллахова.

- Сам лезь под одеяло,- потребовал старик, но Игнаш не подчинился. Ему вспомнились строки, сочиненные кем-то из бойцов в ледяной осаде под Амгой. Отряд оказался в окружении. Бойцы, героически погибая, завещали, чтобы из их тел возводили вал. Стихотворение называлось «Завещание орла». Умирающий боец обращался к товарищам:

Кыллахов слушал Игнаша с закрытыми глазами, но усы шевелила тихая улыбка.

Непроглядная снежная карусель кружила плот, забивала его снегом. Плыть становилось опасно. Единогласно решили прибиться к берегу, переждать.

В просторной парусиновой палатке, поставленной под кручей, Сергей дул на озябшие Зоины пальцы с облезлым маникюром, глядел на гладенькую прическу и заплетенную русую косу и тяжело вздыхал.

- Ты чем, Сережа? - насторожилась Зоя.

- Уложи, пожалуйста, прическу по-прежнему,- попросил он.

- А ты бороду оставишь?

- Надоела она мне, как оленю бубенец. Сегодня сбрею. Потом будем стареть…

Всю ночь шуршал снег, палатка обвисла под его тяжестью. А когда утром вышли, по реке сплошь плыло «сало». Плот походил на ледяную глыбу. Не сегодня-завтра река могла стать. Быстро собрались, наскоро попили чай, потеплее укутались.

Последним ступил на плот Сергей. Он взял шест, чтобы оттолкнуться, но, взглянув вверх по реке, удивленно вскинул свои белесые брови.

- Кто-то нас догоняет на олене!

- К-катя! - заорал Кирька, выскочил на берег и побежал навстречу всаднице.

В двух шагах от Кирьки Катя остановила учуга и, не слезая, сказала:

- Подай сюда свою истрепанную шапку.

Кирька сдернул и послушно подал. Шапка тут же полетела в реку. Покопавшись в цветной сумке, висевшей на плече, Катя вынула пушистый ком, расправила его и надела на Кирькину голову. Теперь Кирька красовался в треухе из темно-красных лисьих лапок, на мягком, как пух, беличьем меху.

- Ты стал еще красивее, и . синяка не видно,- оглядев его, сказала Катя.- Знай, это моя бабушка оценила тебя, как лучшего парня.

- Спасибо! - растроганно проговорил Кирька, но относительно синяка он не согласился. Синяком он гордился, как медалью за отвагу, а так чем докажешь, что именно Кирька Метелкин победил бандюгу.

- Бери еще подарок,- подала Катя рыжий меховой колпачок, очень похожий на лошадиное ухо.- В поселке надень ухо Арфе, никто не заметит, что ненастоящее.

- Д-давай с нами на прииск,- затормошил ее Кирька, но Катя отрицательно покачала головой.

- Нет, я сразу уезжаю,- с неприступным видом произнесла она.- Ты видишь, мои глаза не отсырели? Мне бабушка Хачагай сказала, как надо прощаться с парнем.

Катя повернула учуга, прикрикнула, он быстро побежал по мягкому нетронутому снегу, и вот уже она скрылась в заиндевелых кустах рябины.

Кирька огорченно посмотрел ей вслед. Но ощупав шапку, с гордым видом зашагал к плоту.

Река подхватила плот и понесла навстречу крутым красным скалам. Обрамленные снегами, они выглядели еще ярче. И так же ярко рдели тяжелые гроздья рябин. Зоя первой увидела знакомый выступ, узкую долину ручья. Но черемуховые кусты сейчас прогибались не от обилия цветов, а под тяжестью снега.

- Ты только посмотри, Сережа, земля под снегом будто чистая страница…- шепнула Зоя.- Если бы человеку. можно было так…

- Зачем? - глянул испытующе в ее глаза Сергей.- Тогда бы человеку слишком многое прощалось. А этого делать нельзя.

Впереди шумел перекат, тонко позванивали льдинки. Игнаш встал и положил руку на переднюю гребь. За другую взялся шершавыми покрасневшими руками Ром. Одинокие снежинки путались в его густых кудрях, ветер трепал их, но Ром не замечал этого.

- Поднавалимся? - улыбнулся Игнаш.

- Поднажмем!-откликнулся Шатров и взбугрил воду гребью. К нему на помощь подошел Сергей.

- На будущий год ждать вашу компанию в наших краях? - спросил Игнаш, когда миновали перекат.

- Обязательно! Здесь же несметные сокровища! А нашу компанию теперь водой не разольешь. Правду я говорю, ребята? - откликнулась Наташа.

- Т-точненько! - поручился за всех Кирька.

- Значит, электростанция будет стоять! - возбужденно воскликнул Игнаш, и его стальные глаза засветились молодо и задорно.

Но хотя они уже говорили о будущем походе, сейчас им хотелось скорее вернуться, чтобы рассказать на прииске о своих открытиях. Воды стремительной Ярхаданы казались медлительными, а плот походил на едва дрейфующую льдину…

Кирька вдруг кинулся на край плота и, уставясь на вершину Красной скалы, закричал во все горло:

- Эй, не озоруй т-там!

Все оглянулись и увидели высоко над обрывом, между белыми скалами и голубым небом, девушку на олене, Катю Туркуланову.

Кыллахов приподнялся на локте, долго глядел на скалу горящими воспаленными глазами. Его исхудалое, обтянутое желтой кожей лицо оставалось неподвижным, лишь седые усы чуть шевелились.

- Дайыс! Ты что там делаешь? -тихо спросил он.- Взгляни, Дайыс, какими яркими огнями засияли распадки Туркулана! Ты видишь?

Седая голова беспомощно упала на постель. Наташа кинулась к чайнику, быстро налила в кружку теплой воды и подала больному. Старик сделал глоток и бессильной рукой погладил руку Наташи.

- Спасибо, бедненькая Дайыс,- чуть слышно произнес он.- Не обижайся, Дайыс…

Засмотревшись на Катю, Кирька поскользнулся и едва удержался на обледенелом краю плота, но его лисья шапка шлепнулась в воду. Схватив шест, он ловко подцепил ее, вытащил и снова замахал, разбрызгивая воду.

- К-катя! К-крошечная! Жди, б-белочка моя! - оглашал Кирька тайгу.

На перекате плот быстро понесло мимо белых берегов, мимо облепленных снегом кустов и деревьев, мимо сверкающих белизной утесов. На краю скалы крошечной фигуркой вырисовывалась девушка на олене.

От этой маленькой точечки всем вдруг стало на обледенелом плоту удивительно тепло и солнечно: ей, этой девочке, предстояло познать впервые хмельную сладость любви и горечь ошибок, радость успехов и тяжесть забот, первые разочарования и счастливую уверенность в будущем - все то, что вмещает в себя коротенькое, но такое огромное слово - жизнь.