- Простите,- поспешила успокоить старика Наташа.- Мы не хотели вас обидеть.

Перебинтованные обожженные ноги не давали покоя Шатрову ни днем, ни ночью. Он нетерпеливо помахивал ими, отчего гнедой конь, отобранный у Липунцова, то рвался вперед, то шарахался в сторону. Ром злился, его раздражал этот разговор. «Человек еще живой, а они ему надгробный памятник показывают, да еще хотят, чтоб похвалил»,- осуждающе подумал он и покосился в сторону Наташи.

- Сильно болят? - решив, что Шатров сморщился от боли, мягко спросила девушка.

И настроение у Рома, как стрелка барометра, сразу повернуло с «пасмурно» на «ясно».

- Пустяки. Стерплю.

- До свадьбы заживет,- поддакнул Кетандин.

«Слепой, а все видит»,- подумал Шатров и незаметно

улыбнулся Наташе.

Кыллахов повернулся в седле и долго вглядывался в побелевший на востоке горизонт, туда, где одиноко светилась низко над зубьями гор Чолбон-звезда. Как часто он любовался ею, вставая на рассвете во все времена года! И доныне она дорога ему. Сердце старика наполнилось невысказанной любовью к людям, к рекам, к этой бескрайней таежной земле…

- Завещаю вам, молодым, мою утреннюю звезду,- сказал он тихо, указывая на горизонт над горой, и добавил: - Встречайте ее каждый день, тогда много успеете.

- Она вон там светит,- показал рукой Ерчан Кетандин, но изрядно ошибся, хотя высоту показал точно. Наташа заметил»а ошибку, но не стала поправлять.

- Нет, не там. Чуть левее,- возразил Кыллахов и, взяв руку Кетандина, помог ему точно прицелиться в звезду.

- Теперь запомню,- благодарно сказал Кетандин.

Беленькая дворняжка, бежавшая все время впереди, навострив ушки, звонко залаяла, словно зазвенела колокольчиком.

- Людей учуяла, Белянка? - ласково спросил Кетандин и, прислушиваясь, сказал: - Ни свет, ни заря топорами стучат.

Лишь когда они выехали из рощи и разглядели костры и палатки, до слуха Наташи донесся с реки стук топоров. Значит, те, кто отправился через стойбище и спускался по Юргачану на лодке, обогнали их и теперь сколачивали под крутым берегом Ярхаданы огромный плот. Среди кочкарника под копытами коней похрустывал ледок. Стоявшая у костра девушка, видимо, услышала и быстро обернулась. По силуэту Наташа узнала Зою. И снова она не почувствовала к ней никакой жалости. В уме всплыли навязчивые строки песни, напомнившие о Вадиме Орлецком: «Только песня сейчас не о том, как встречалася кошка с котом»… Наташа гнала эти слова, а они, как заведенная карусель, снова и снова лезли непрошенно.

Но Зоя обхватила Наташу, обцеловала всю и даже смочила щеку слезинкой.

- Дура я… Ты понимаешь, какая дура!..- говорила, всхлипывая, Зоя. И отзывчивая Наташа вдруг разревелась вместе с ней.

- Неужели Сергей от тебя отвернулся?

- Да нет! Даже не упрекнул. А мне от этого еще горше: он такой, а я…

Девушки в обнимку пошли по крутому склону к реке, где усердно работали топорами парни из стойбища и Кирька. Двое высоких мужчин несли на плече длинное бревно.

- Ты посмотри, как они похожи,- с гордостью произнесла Зоя.

- Кто?

- Игнаш и… мой Сергей.

Кирька, увидев Наташу и поняв, что все прибыли, воткнул топор в бревно и отправился к палатке, где лежал Шатров. Справившись о его здоровье, он тут же заговорил тихо и таинственно:

- Г-государственная т-тайна. Мне надо К-кате письмо в стихах послать. Напиши.

- Да о чем же я напишу?

- Н-не ты, а я,- поправил Кирька.- Я же потом перепишу. Только чтоб там были слова «белочка м-моя».

Шатров принял заказ. И, на удивление, стихи получались. Может быть, потому, что у него самого сердце готово было к стихам. Но родились сперва последние строки, и поэт показал их:

- Т-точненько!-Кирька даже причмокнул, и его синие глазки заискрились улыбкой.- Г-гонорар уплачу на прииске!

Щелкнув себя ладонью по лбу, Кирька вскочил и побежал на реку.

- Девчата! - окликнул он Зою и Наташу, и когда те пошли к нему навстречу, держась за руки, предложил: - Хватайте мешки и айда за орехами. Н-небось, видели, сколько шишек висит на стланике по-над Юргачаном?

- А вы без нас перетаскаете вещи?

- Н-на этом деле сам справлюсь.

Девушки, не теряя времени, занялись собиранием стланиковых шишек. Кусты невысокие, доставать легко, только хвоя, колется да смолистые шишки прилипают к горячим ладоням.

На склоне возле овражка они заметили Кыллахова. Старик медленно шел к палаткам. Часто останавливаясь, он гладил рукой колючие зеленые чубчики сосенок-двухлеток, нагибался над крохотными пожелтевшими березками и что-то приговаривал по-якутски.

- Знаешь, Наташа,- заговорила потрясенная догадкой Зоя,- это же он с родной землей прощается. Плох наш старик здоровьем.

Солнце плыло над вершиной Туркулана, то погружаясь в облако, то по-осеннему скупо посылая свои гаснущие на ветру лучи. Из-за горы наплывала густая, почти сиреневая снеговая туча. Наташа заметила падающую с высоты одинокую снежинку, она спускалась плавно, словно оброненное лебединое перышко.

- Снегом запахло,- сказал Кетандин.- Не мешкайте на реке.

Плот был уже загружен. В отгороженной жердями стайке топталась рыжая одноухая Арфа. Кирька с досадой глядел на ее обезображенное ухо, предвкушая объясне-ние на конюшне. Приковылявший с костылем Шатров увидел на плоту кроме ящиков несколько кулей и догадался, чем они набиты (орехи собирали не только Наташа с Зоей, но и парни из стойбища, Кирька и даже Ярхадана).

Для Кыллахова посредине плота на ящиках и мешках устроили удобную постель из палаток и оленьих шкур. Но старик не спешил взойти на плот. Он держал Магана за повод, подставлял ему на ладони кусочки сахара. Конь хрумкал их, тряс обгорелой гривой и косился на посторонних недоверчивым темно-голубым оком.

- Ерчан,- позвал старик Кетандина и, когда слепой подошел, протянул ему повод.

- Не возьму,- отдернул руку Кетандин.- Ты приедешь на Магане следующей весной.

- Я прилечу на вертолете,- улыбнулся старик.- И ты мне дашь покататься.

Кетандин помолчал и, переборов противоречивые чувства, горячо сказал:

- Ну, спасибо тебе. Я твой большой должник, Ксенофонт Афанасьевич. А за коня не беспокойся, не обижу.

Ром отвернулся и пошел по берегу…

Старик давно, с первых дней, похода приметил, какими глазами смотрит Шатров на Магана. Но он мудро рассудил, что добрый конь может стать помехой в стремлениях Рома. Пусть не обижается на него молодой друг.

Арфа, почуяв расставание с Маганом, заржала нежно и переливчато. И всем стало тоскливее.

Гордая медичка Ярхадана, побледнев, не сводила глаз с Шатрова, стоявшего одиноко на берегу. Ей казалось, что с этим кудрявым парнем уплывает ее судьба, безвозвратно, навсегда. Наташа заметила ее состояние и смутилась, будто была виновата в чем-то перед этой красивой и такой несчастной сейчас Ярхаданой…

- Тебе, Наталья, мой старый бинокль,- распоряжался Кыллахов. - А медвежью шкуру передашь профессору.

Старик подозвал Кену-радиста и молча повесил ему на плечо берданку. Парнишка выпрямился и сверкнул в сторону Кирьки такими озорными и гордыми глазами, что Кирьке стало завидно чуть не до слез.

Кена вскочил на коня и повернул в стойбище: там ждали оперуполномоченного, который должен был провести следствие на месте преступления, и Кене предстояло держать радиосвязь.

- Эй, п-погоди! - остановил его Кирька и вручил радисту конверт, заклеенный хлебным мякишем.- К-кате отдай: Н-не вздумай только читать, н-нос оторву!

За первым поворотом реки яростно зашумел встречный ветер. По всей реке колыхались огромные волны, они захлестывали края широкого плота, подмачивали мешки. Костер, разведенный на плоту, метал искры на вещи. Огонь пришлось загасить, хотя тепло его было необходимо старику.