32 , но рассыпанные в его книге четверостишия

разлетелись по всему мусульманскому миру. В редком суфийском трак-

тате не найдется одного или двух из них. В этом его значение для

истории персидской литературы, и это обстоятельство и заставило меня

в настоящей заметке обратить внимание востоковедов на его своеобраз-

ную книгу.

32 Я имею в виду влияние этой книги как художественного целого. Из подража-

ний, сохраняющих ее форму, мне известно только одно, а именно Тамхидат Мас'уд- и

Бака (ум. в 800/1397- 98 г.), автора дивана Hyp ал- йакин. См. Rieu, Catalogue, vol. II, p. 632

a . К сожалению, Тамхидат эти до нас не дошли. Интересно отметить, что к

Мас'уд- и Бак тоже был казнен (см. указ. заметку Рьё).

ОДНА ИЗ МЕЛКИХ ПОЭМ САНА'И

В РУКОПИСИ АЗИАТСКОГО МУЗЕЯ

Творчество Сана'и (XI—XII вв.) до настоящего времени изучено

крайне недостаточно. Обыкновенно характеристика его дается восто-

коведами на основании наиболее известной из его поэм Хадикат ал-

хаксСик, но и она, в сущности говоря, пока подвергалась скорее бег-

лому просмотру, нежели всестороннему обследованию. Европейская

литература о Сана'и ничтожна и ограничивается небольшими замет-

ками в общих трудах по истории персидской литературы. Специаль-

ных исследований, посвященных этому интересному поэту, пока нет

1 .

Вместе с тем не подлежит сомнению, что для исследователя пер-

сидской суфийской поэзии изучение творчества Сана'и должно быть

поставлено на одно из первых мест. Он является создателем дидакти-

ческого эпоса, без него дальнейшее развитие этого жанра пошло бы

совершенно иным путем. «Аттар и Джалал ад- Дин Руми — его прямые

наследники, и если средневековые персидские историки литературы

любят соединять вместе эти три имени, они глубоко правы, ибо здесь

мы имеем теснейшую зависимость. У Сана'и мы впервые наблюдаем

появление в поэме народных легенд и преданий, использованных в ду-

хе суфийской доктрины, т. е. тот самый прием, который 'Аттаром, а за

ним и Джалал ад- Дином был доведен до высшего совершенства. Но

если, с одной стороны, мы находим у Сана'и эти сокровища народного

творчества, то с другой — он же впервые вполне осязательно вводит

в свои поэмы философские теории, до тех пор в поэзии появлявшиеся

лишь в более или менее скрытом виде.

Хадика все же до известной степени вошла в обиход европейских

иранистов, но прочие поэмы Сана'и, которых помимо Хадики до нас

дошло шесть, все еще остаются известными лишь по заглавию. Вызы-

вается это отчасти недоступностью их для большинства востоковедов, ибо все они дошли до нас лишь в четырех рукописях, составляющих

достояние Индиа офис лайбрери, которые хотя и описаны Г. Эте, но

пока никем не изучены

2 .

Поэтому я считаю полезным сообщить здесь вкратце содержание

одной из этих мелких поэм, содержащейся в кодексе Азиатского музея

(Nov. 27) < С 1102>, рукописи, заслуживающей весьма серьезного вни-

мания как по причине почтенного возраста (датирована 708/1308- 09 г.), 1 Исключением является попытка издания текста и перевода Хадика- и Сака'и, сделанная А. Кристенсеном в серии Bibliotheca Indica, которая, однако, оборвалась

на первой главе. <Ср. Е. Э. Бертельс, История перс.- тадж. литературы, стр. 402—455. — Ред.>

2 Ethé, Catalogue of the India Office, № 914—917, pp. 570—574. <См. новейшую би-

блиографию, БС II, № 8, стр. 612в. — Ред.>

320

так и потому, что она сохранила нам целый ряд произведений, в руко-

писных собраниях Европы почти не встречающихся.

Поэма Сана'и называется ^UJI J,\ ^LsJ! j ^ и в кодексе Индиа

офис № 914 стоит на 4- м месте. В нашем списке, к сожалению, не

хватает первых шести листов, которые, однако, были дополнены од-

ним из владельцев рукописи, старавшимся при этом по мере возмож-

ности подражать почерку сохранившейся старой части текста.

Поэма в нашем списке занимает лл. 260

б —286 б , ее объем —732

бейта

3 , делится она на двадцать три главы разной длины, причем по-

следняя из них составляет почти треть всей поэмы (бб. 480—732).

Начинается это произведение довольно необычно. Минуя всякие

славословия и восхваления Мухаммада, поэт обращается к ветру, «царственному гонцу, обладающему водным престолом и пламенным

венцом». Воспев его могущество, Сана'и предлагает ему на время

забыть свой исключительный сан и выслушать рассказ о тайнах со-

здания человека:

На этом заканчивается вступительная глава и начинается описа-

ние сил, из которых состоит человек. Первая из них JL^U ^ —душа

растительная, и описанию ее посвящена глава вторая * u« U ^Jù c*JL^ j ^

ÔL^ 4-^O* j (6. 3.0). Сана'и описывает растительную силу, дарую-

щую жизнь миру растений, и сравнивает зародыш человека с бессо-

знательно наслаждающейся своим ростом травой. Глава третья трак-

тует 4^ЙГ>>' jteJ j ıJLJ)'ıjjl j'b (б. 55). Мир человеческий

4 Сана'и

изображает в виде фантастического города, снаружи прекрасного, вну-

три же таящего всякую скверну. Основным мотивом, повелевающим

жизнью этого города, Сана'и называет борьбу за сохранение себя и

своего потомства и в этом видит залог гибели его, ибо жизнь только

в справедливости:

(6, 70- 74)

В этом городе три правителя — свет, пламя и мрак и два коня —черный и светлый (день и ночь), но правители его помышляют лишь

о своей выгоде, а кони пожирают своих седоков. Жизнь человека на

этой стадии уподобляется жизни животного. Только bj.f*

О Л

—гово-

рящая душа отличает его от его низших собратий и временами отры-

вает его от них. Глава четвертая . JiU ^л сЛр (б. 106) повествует

о явлении среди мрака этого животного существования некоего луче-

3 <Ср. БС I, № 37. — Ред.>

4 «Человеческий» здесь, очевидно, надо понимать в смысле низшего животного

начала р человеке.

21 Е. 3. Бертельс 321

зарного старца, светлого водителя. Это и есть AİSU ^ —душа ра-

зумная. Сана'и вступает с ним в беседу, и старец объясняет ему свое

назначение в мире. Затем он предлагает поэту пуститься в странствие

по космосу и обозреть все его чудеса. Глава пятая j i] Ik ^jT сЛ&

olje* j- > Jİ g^

(6· 155) рисует начало пути и прибытие странников

в первую область мира элементов — землю. Сана'и дает картину, на-

поминающую страницы Дантова «Ада»,—во мраке и мгле копошатся

хищные животные и ядовитые гады, волки, змеи, скорпионы. Правит

этой областью Кабан (i- 1^) - Глава шестая о^· <j^p сЛр (б, 171) точнее определяет основной порок этой области — алчность и жадность, терзающие животный мир. Она описана в виде страшного гада (^1) У

одноголового, но с семью лицами и четырьмя пастями. Сана'и пугает-

ся, но спутник успокаивает его, говоря, что один вид разума лишает

этого гада силы. Змея сходит с пути, и Сана'и идет дальше. Глава седь-

мая— üUe- j * ДА* o i^ (б. 183). Следующий этап — свойственная жи-

вотному зависть изображена в виде страны, обитаемой дивами, у кото-

рых глаза на шее и язык в сердце. Глава восьмая— о|_^ JÏ *Л> сЛ^

(б. 189) —желания, палящие животных. Это каменистая равнина, по-

крытая густым дымом, где живут дикие существа, пребывающие в

вечном смятении. Голова у них целиком состоит из одного глаза, те-

ло— только из рук. На границе этой области — бушующее море, через

которое путникам надлежит пройти. Сана'и боится, но старец указы-

вает ему, что, оставив позади звериные чувства, он может спокойно

перейти через это море. Глава девятая cu^jl gUJ g ï j ^L ^A^^oi^

(6. 220). Это область, где живут безумные существа,— все они в око-