Ответил: «Однажды я проходил через Харакан ш увидел свет, кото-

рый поднимался и доходил до туч на небе. В течение тридцати лет я

не мог добиться осуществления одного желания. Подал голос небес-

ный вестник: ,,Проси заступничества у этого света, чтобы желание

твое исполнилось". Я спросил: „Чей это свет?" Сказал: ,,Свет правед-

ности раба из [числа] приближенных рабов. Имя его —'Али, кунья —Абу- л- Хасан". Я испросил желаемое, и то, чего я желал, осуществи-

лось. Потом раздался голос (23

а ): ,,О Абу- л- Хасан, скажи — прибегаю

к Аллаху!"—Абу- л- Хасан говорил: ,,Когда я пришел в ханаку, я про-

читал весь Коран до конца"»

93 .

Θϊ Этот рассказ опубликован в статье «Послание 'Абдаллаха Ансари везиру»,- - -

ИАН, 1926, стр. 1148 < в наст, томе стр„ 307. — Ред.у

92 Султан ал- 'арифин— обычный эпитет Абу Йазида Вистами.

93 Эта легенда—- характерный образец того, как в дервишеской среде при созда-

нии силсиле обходят хронологические затруднения. Стремление привести своего шей-

ха в связь с одним из наиболее известных шейхов прошлого всегда чрезвычайно

велико у суфиев. Таким образом, возникает своеобразное явление «посмертного му-

ридизма», встречающееся в биографиях дервишей довольно часто. В силсиле Накш-

банди, где этот прием часто применялся, такие шейхи назывались принадлежащими

к мазхаб- и Увайси (по имени Увайса Карани). Ср., Рисале- йи кудсиййа, стр. 58: 18* 275

Ахмад Харам (?), служитель, сказал: «Шейх Абу- л- Хасан сказав: „Сегодня сорок лет, как господь, да прославится мощь его, не видит

в сердце моем ничего, кроме поминания его, ибо в сердце моем, кро-

ме 'поминания его, бывают только преходящие мысли, а царствует в

сердце моем поминание истины. Сорок лет душа моя просит напоить ее

кислым молоком, а я до настоящего мига и студеной воды не давал ей.

Откуда же это, увы, увы!" Потом он обернулся ко мне и сказал: „О благородный, вот это — *в созерцании', а это—'в общении', а это —^достигли ИСТИНЫ'!". ПОТОМ ОН сказал: „Знаешь ли ты, в чем погибель

людей?'

1 — Я ответил: „Шейх лучше знает". — Он сказал: „В удовлет-

ворении желаний своей души и покорности ей в похотях и откладыва-

нии благих дел на 'когда- нибудь' и 'как- нибудь' и "вот тогда' и 'может

быть'"».

Когда Бу Са"ид прибыл в Харакан, жена шейха Абу- л- Хасана

выслала сына, чтобы шейх Абу Са*ид погладил его по голове. Бу Са'ид

сказал: «Где есть шейх Абу- л- Хасан, во мне нужды нет!» Затем запла-

кал и [сказал]: «Ты тоже, о шейх, погладь меня по голове». — • Потом

шейх сказал: «О Бу Са'ид, скажи слово».— Ответил: «Неприлично в

этом присутствии выказывать красноречие». — Спросил: «О Бу Са'ид, есть в вашей местности обычай показывать невесту?» — Ответил: «Есть». Сказал: «В том собрании среди зрителей может быть кто- ни-

будь [такой красоты], что, если он откроет лицо, невеста устыдится».

Тогда Бу Са'ид начал речь.

Говорят, что жена шейха [Абу- л- Хасаиа] постоянно враждовала с

ним. Шейх Бу Са

й ид посреди речи обратился к служителю и сказал:

«Скажи жене шейха — .настало время, чтобы ты более не враждова-

ла».— Говорят, что после этого она уже никогда более не враждовала

{ с ним].

Один из муридов

f (23 6 ) долгое время просил: «О шейх, дай мие

дозволение пойти на гору Лубнан и в мечеть Шунизиййа в Багдаде и

поклониться „полюсу мира"». Он получил дозволение, прибыл на гору

Лубнан и увидел, что сидит сборище, обратившись лицом к Кибле, а

перед ними стоит гроб, в котором человек. Я, [рассказывал потом мурид,]

спросил: «Отчего вы не творите молитвы?» Кто- то ответил: «Ждем ,,по-

люса мира", который—наш имам ш приходит на все пять молитв».

Пока мы вели такие речи, я увидел шейха, который (подходил в том са-

мом облике, как он ходит в Харакане. Он подошел и начал молитву.

Я потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел свежую могилу, и

никого уже не оставалось. Когда подошло время положенной молитвы, со всех сторон начали сходиться к этому месту. Я спросил: «Как имя

вашего имама?» Ответили: «Абу- л- Хасан Харакани». Я рассказал им

свою историю, чтобы они заступились за меня, и он 'простил меня и

снова отвел на мое 'Прежнее место. Когда начали молитву, я опять уви-

дел шейха, стоявшего впереди и 'молившегося, и потерял сознание.

Придя в себя, я увидел себя на перекрестке в Рее. Я пустился в путь в

Харакан. Когда я вошел в дверь ханаки, ходжа сказал: «Все то, что ты

видел в пустыне, о том в обитаемых местах не рассказывай, ибо я про-

оил у бота моего, чтобы он сокрыл меня в обоих мирах, и никто меня

не видел, только Абу Йазид, да и то немного».

Шейх Хайр- и Абу- л Каеиман сказал: «Я ходил на поклон в Сирию, когда пришел в Багдад, спросили: „Ты видал Гулами Мийадани и по-

276

клонился ему? Он — „полюс мира" и [одни] 'из учеников Шибли, да

помилует его Аллах". Я возвратился назад и пошел искать его, [Про-

шел] четыреста фарсантов и в одной деревне Сирии нашел его. В толще

я не мог повидать его, однажды увидел на вышке и приветствовал его.

Он протянул руку и позвал по имени слугу. Слуга повязал ему чалму, и

тогда он - сказал: „И с тобой мир, откуда ты? (24

а ) < \ Я ответил: „Из Ха-

ракана". Он спросил: ,,Πο какому делу пришел?" Я ответил: „На по-

клон". Сказал: „Разве там нет мужа?" Я ответил: „Есть". Спросил: „Кто?** Сказал: „Абу- л- Хасан Харакани, он — мой пир". Он спросил: „Помнишь ли ты какое- нибудь изречение его, [если да, то] скажи".

Я сказал: „Он говорит: ночью ешь поменьше". Пир потерял сознание, а

лридя в себя, сказал: „О слуга, принеси чашку!" Тот 'принес, и у тшра

печень »начала выходить по кусочкам».

Относительно умерщвления плоти и соблюдения сунны с шейхом

обстояло так, что ночью он приходил, надевал на шею вериги, обле-

кался во «власяницу и 'налагал на ноги железные оковы. У него была

кожаная плеть, когда душа проявляла слабость, он смирял ее ею.

О см ерти ч уж е с т р а н ц а . Шейх Абу- л- Хасан в молитве про-

сил: «Боже, не давай смерти чужестранцам в моей ханаке, ибо у Абу-

л- Хасана нет сил перенести смерть чужестранца. Поднимут крик, что

чужестранец скончался в ханаке Абу- л- Хасана».

О вкушен'ии до з в о л е н н о го . Был некий муж, мурид шейха

Абу- л- Хасана. Он [сам] имел несколько муридов и пришел к шейху, го-

воря: «У нас есть муриды, и они ъ то же время ваши муриды. Вот уже

долгое время таят они такое желание: они имеют овец и имущество их

„дозволенное" (халал), [хотелось бы им] оказать поддержку служите-

лю ханаки несколькими овцами». Шейх сказал: «Мне бог, да просла-

вится мощь его, сказал: „О нуждах твоих я забочусь, если шримешь

[от кого- либо другого], больше уже [у меня] не проси". Этот раз я со-

глашаюсь с тем условием, чтобы это было дозволенным». Шариф

собрал овец и повел. Когда шейха уведомили, он вышел - из ханаки и

махнул рукавом- —одни овцы вошли в ханаку, а другие побежали, так

что никто не смог ввести их в ханаку, и вернулись к хозяевам. Когда

произвели расследование, оказалось, что они не входили, так как...

94

были.

Как- то ночью служанка делала кислое блюдо и положила туда

свеклу (24

б ) из огорода, который шейх развел собственными руками.

А } шейха был такой обычай —он не ел, пока не совершит последнюю

молитву. Он говорил: «О боже, пока не закончу 'служение тебе, телу не

дам его доли». После ночной молитвы принесли пищу; шейх сказал: «От этой пищи исходит мрак». На другой день пошли в агор- од и рас-