с ним и начал говорить с ним, но тот не отвечал. И в то время как мы

пребывали в таком положении, вышла черная служанка и крикнула: „Эй ты, с самой ночи ты мучаешь шейха, убирайся же, да помилует

тебя Аллах!". Тогда мы ушли».

Переходя к оценке этого рассказа, не могу не отметить, что здесь

прежде всего бросается в глаза выраженный литературный характер

этого повествования. Рассказ выдержан в стиле бесчисленного множе-

ства анекдотов о Харуне, включенных в «Тысячу и одну ночь». Ночная

прогулка в сопровождении Фадла вполне в духе всех этих анекдотов, и это заставляет отнестись к исторической ценности этого рассказа с

большой • подозрительностью.

Правда, хронологически встреча Харуна и Фудайла вполне возмож-

на. Далее, великолепно выдержан контраст между отношением к ха-

лифу Суфйана Ή Хаммама, с одной стороны, и Фудайла, с другой.

В речах Фудайла мы не находим ничего такого, чего он не мог бы ска-

зать на самом деле. Но тяжкий удар по достоверности рассказа нано-

сит то, что, помимо этого большого рассказа, мы имеем еще три

рассказа о свидании Фудайла с Харуном, которые, несомненно, могли

лечь в основу только что приведенной нами большой версии. Характер

отношения Фудайла к Харуну во всех трех рассказах тот же, как и в

первом, но детали существенно расходятся.

Один из них мы находим у Ибн Халликана. Вот он:

«Рассказывал Суфйан ибн 'Уййайна, говорил: „Позвал нас Харун

ар- Рашид, и вошли мы к нему. Последним из нас вошел ал- Фудайл, 202

прикрывая голову плащом своим. Он спросил меня: Ό Суфйан, ко-

торый из них повелитель правоверных?' Я ответил: Этот,— и кивнул

на ар- Рашида. Потом каждому из пришедших дали по кошелю с день-

гами, и все приняли, кроме ал- Фудайла. Ар- Рашид сказал ему: Ό Абу

"Али, если ты не считаешь дозволенным взять это, подари их имею-

щему долли, или накорми голодного, или одень на них нагого*. Но он

все же испросил разрешения не брать их. Когда мы вышли, я сказал

ему:

е Абу 'Али, ты сделал ошибку, что не взял их и не истратил

•на добрые дела'... Он схватил меня за бороду, а затем воскликнул: Ό Абу Мухаммад, ты — факих города, на тебя смотрят все, и ты

совершаешь такую ошибку! Если бы это годилось для них (т. е. не-

имущих.— Е. Б.), годилось бы и для меня!./ "»

42 .

В сущности говоря, здесь перед нами все те же элементы, из кото-

рых сложился приведенный выше большой рассказ. Отношение Фу-

дайла к дарам правителей и противопоставление его отношению

'Суфйана, официального представителя ф'ин'ха,— вот основные моменты

обоих рассказов. Отпадает вся романтика ночного посещения, отпадают

и поучения. Харун не идет к Фудайлу, а зовет его к себе и притом не

одного его, а в числе прочих представителей фйкха. Все это и о си τ го-

раздо более реальный характер и «больше походит на истину.

Второй рассказ не - имеет иснада и содержит лишь краткое резюме

беседы Фудайла с Харуном:

«Рассказывают, что однажды ар- Рашид сказал ему (т. е. Фудай-

лу.— Е. Б.): „Сколь великий ты захид!" Ал- Фудайл ответил: „Ты —больший захид, чем я". Тот спросил: „Как это?" Фудайл ответил: „Я

отказываюсь от этого мира, а ты от мира будущего. Этот мир — бренен, а тот мир — вечен"»

43 .

Наконец, третий рассказ мы находим у Абу- л- Махасина

44 . Он весь-

ма краток и, по моему мнению, больше всех приближается к истори-

ческой действительности, как ее можно себе представить.

«Встретился он (т. е. Фудайл.— Е. Б.) в Мекке с ар- Рашидом, и

тот сказал ему: „Поистине, позвали мы тебя, дабы ты побеседовал с

нами и поувещевал нас". Говорил [Фудайл]: „И приступил я к нему, и

сказал: Ό ты, обладающий прекрасным характером и лицом, на тебе

лежит ответ за всех людей'". [И еще] говорил он: „Заплакал ар- Ра-

шид, начал всхлипывать, а я повторял ему все те же слова, пока не

пришли слуги. Они схватили меня и вышвырнули вон"».

Здесь уже нет и следа почета и уважения к знаменитому отшель-

нику. Правда, его зову! к себе, возможно, желая произвести этим

хорошее впечатление на праведных мекканцев, но когда его речи

не приходятся по вкусу, его вышвыривают на улицу, как назойливого

нищего.

Если эти три небольших рассказа сложить вместе и подвергнуть ли-

тературной обработке, то можно легко получить сложную легенду

типа пространной версии Туртуши.

Таким образом, в результате рассмотрения всех версий этого пре-

дания мы приходим к следующим выводам: 1) свидание с Харуном, вероятно, действительно имело место; 2) оно было вызвано желанием

самого халифа, ,и это доказывает, что Фудайл в то время пользовался

з Мекке высокой репутацией, делавшей свидание самого Харуна с ним

желательным; 3) пространная версия рассказа об этом свидании у

42 Вафайат

ал- ахйар И бн Халликана, а также и Дамири, где, однако, текст ис-

порчен.

4 3 См.: И бн Халликан; Дамири.

44 Абу- л- Махасин, т. I, стр. 524.

203

Туртуши — лишь литературная обработка других более кратких сооб-

щений, из которых одно даже, может быть, восходит к самому Фу-

дайлу.

V. С ем ья Ф уда й л а

Мы уже упоминали о том, что, по сведениям биографов, у Фудайла·

было четверо или пятеро детей. Об отношении к ним отца источники

сохранили несколько рассказов, которых необходимо здесь коснуться.

Дамири сообщает следующий анекдот о беседе Фудайла с его малень-

кой дочерью.

«Говорят, что у Фудайла была маленькая дочь. Разболелась у нее

рука, и как- то раз отец спросил ее: ,Доченька, как твоя рука?" Она

ответила: „Прекрасно, батюшка. Клянусь Аллахом, если Аллах все-

вышний подверг испытанию малую часть моего тела, то сохранил он

здоровье большей части. Подверг он испытанию руку, а сохранил здо-

ровье 'прочего тела и слава ему за это". Фудайл сказал: ,,Доченька, покажи мне твою руку". Она показала, и он поцеловал ее. Тогда она*

спросила: „Батюшка, заклинаю тебя Аллахом, любишь ты меня?"'Он·

ответил: „Аллахумма! Конечно!" Она воскликнула: „Так есть у тебя

иное, помимо Его! Клянусь Аллахом, не думала я, что ты любишь вместе

с Аллахом что- либо помимо его!" Фудайл испустил вопль и сказал: ,,О боже! Маленькая девочка упрекает меня за любовь к иному, кроме

тебя. Клянусь величием твоим [о Аллах], не любил я никого, кроме

тебя!"»

Рассказ этот, конечно, под собой основания не имеет. Независимо

от малой вероятности таких речей в устах ребенка, здесь совершенно

явно выступает на передний план стремление дать иллюстрацию к

одному из положений суфизма: недопустимости любви к кому- либо, помимо Аллаха, будь это даже· самый близкий родственник

45 . Изло-

жение поучения устами ребенка — распространенный литературный: прием, суфийскими авторами применяемый очень часто.

Что касается остальных детей Фудайла, то, как сообщает 'Айни,.

у него было трое 'сыновей: 'Али, Мухаммад и 'Омар, но аскетическим

образом жизни (Прославился только 'Али. Умер он еще при жизни отца.

Ибн ал- Джаузи упоминает о другом сыне его, которого звали Абу

'Убайда ибн ал- Фудайл ибн 'Ийад ал- Куфи. Он· будто бы поселился

в Мекке, а затем уехал - в Египет и читал там хади- сы, которые с его

слов записывались собирателями. Потом он вернулся в Мекку и умер

там в месяце сафаре 236 г. х. (август — сентябрь 850 г.) 46 .

Откуда 'Айни почерпнул свои сведения, мне установить не удалось,, сжатость их и отсутствие фантастических деталей заставляют предпо-

лсхжить, что известия эти идут из ранних источников. Указание на аске-

тизм 'Али позднейшими авторами развито Ε целую картину, представ-