Морозов с трудом заставил себя съесть обед. Уставший, он лег и быстро заснул.

Утром следующего дня Морозов продолжал поиски.

С Нероном, очевидно, случилось несчастье.

На одной из лесных полян внимание Морозова привлекла беспокойная серая птичка, похожая на кедровку. Она перелетала с куста на куст и кружилась над небольшим овражком. Морозов направился к овражку, но птичка не улетала, она пронзительно кричала и кружилась в воздухе. Около обрыва Морозов остановился. На дне овражка что-то чернело.

- Нерон! - крикнул Морозов, узнав собаку.

Нерон лежал между камнями на правом берегу. Голова его была откинута в сторону, глаза закрыты, нижняя челюсть отвалилась, и свесился бледно-розовый сухой язык. От левого глаза и почти до уха шла широкая, покрытая мухами и мошкарой рана. На камне возле головы были видны капли крови. На шее зияла большая рана.

Со дна овражка Морозов достал пригоршню холодной воды и плеснул ее на голову Нерона.

Собака сделала едва заметное глотательное движение, язык вздрогнул, и приоткрылся один глаз.

Нерон еще был жив. Морозов смочил голову собаки из фляжки. Нерон открыл глаза, подобрал задние ноги и тихо заскулил.

Оставив собаку, Морозов принялся за осмотр овражка.

У подножья крутого откоса он заметил кучу свежей осыпи. Дальше на ровной плоскости илистого намыва ясно отпечатался след сапога. На одном из уступов виднелись красно-бурые пятна. Это были следы крови, но уже не собаки, а человека. Было очевидно, что здесь произошла кровавая схватка Нерона с неизвестным.

Морозов донес Нерона до пещеры на руках.

Промыв рану, он устроил ему подобие конуры на солнечном берегу Каменки. Потом еще раз осмотрел овражек и окончательно убедился в том, что собака преследовала человека по правому берегу Пропащей. Несмотря на довольно ясные следы, места встречи обнаружить не удалось. Выйдя на тропу за овражком, Морозов пошел по следам. По их расположению можно было без ошибки заключить, что человек первые саженей сто бежал, должно быть, он боялся преследования, а затем перешел на неуверенный шаг.

Морозов шел по сравнительно знакомой ему местности. Слева саженях в трехстах тянулось почти меридионально русло Пропащей. Ниже, в версте, начинается низина. Там и без того непроходимая тайга погружена еще в непроходимое болото. Даже в жаркое время голубоватая дымка стоит над лесом. В чаще - полумрак, тучи комаров, а под ногами трясина.

Морозов пробовал пробираться по болоту в надежде найти какой-нибудь островок. Но островка не было- редкие березы, густой тальник и заросли камыша уж никак не могли служить пристанищем человеку. Может быть, человек вернулся обратно? Эта мысль показалась Морозову правдоподобной, но отсутствие обратных следов заставило его отказаться от такой догадки.

Морозов вернулся в пещеру. Он старательно ухаживал за Нероном, уложил его в удобной нише на мягкой подстилке из мха. Собаке стало несколько лучше - эта было видно по блеску глаз и попыткам двигаться.

Между тем запас продуктов был на исходе, оставались фунтов пять сушеного мяса, полбанки масла и сухари. Большим подспорьем были хариусы из Каменки, но рыбная диета уж успела надоесть и Морозову и Нерону.

Судя по состоянию собаки, ее полного выздоровления следовало ожидать не раньше пяти-шести дней.

Вынужденный остаться на этот срок в лесу, Морозов решил заняться детальным обследованием нижних горизонтов пещеры и найти второй выход.

Глава VI

ПОДЗЕМНЫЙ РОБИНЗОН

О существовании обширного грота ниже уровня верхнего коридора Морозов догадывался и раньше, но занятый поисками рубинов не имел возможности проверить свои предположения.

Дело в том, что вертикальный провал в почве второго зала пропускал сильную вентиляционную струю. Здесь воздух буквально свистел и разбивал спокойно падающие струи воды на каскады брызг. Кроме того, брошенный сквозь эту водяную завесу камень продолжал падать в пустоту, и через некоторое время снизу доносился гул.

Теперь, задавшись целью проникнуть на нижние горизонты пещеры, метеоролог в первую очередь стал искать пути, соединяющие верхний коридор с обнаруженным гротом.

Использовать для этой цели знакомые северо-восточные ходы Морозову не хотелось, так как они были в противоположном конце пещеры.

Упорные поиски хода сообщения, наконец, дали результат. В одной из карстовых ниш второго зала оказалась небольшая нора. Морозов опустился на колени и пополз по узкому ходу. Нора скоро превратилась в наклонную трубу, в которой дул сильный ветер. Освещая себе путь фонариком, настойчивый исследователь продвигался дальше. Наклон трубы часто менялся, в некоторых местах, где он принимал почти вертикальное направление, в почве были вырублены ступени.

Саженей через пятнадцать подземный ход несколько расширился. Теперь Морозов мог подняться во весь рост и идти, не рискуя задеть головой за каменные выступы в кровле.

Естественная вентиляция по прежнему действовала безотказно - навстречу исследователю дул устойчивый сильный ветер.

Морозов прекрасно представлял, что идет по какому-нибудь из многочисленных карстовых ходов пещеры и направление этого хода зависит от случайного положения трещины. Поэтому он не удивился, когда каменная труба внезапно изогнулась в виде вертикального колена и вместо почвы у ног оказался черный провал. Перед тем, как преодолеть новое препятствие, Морозов решил отдохнуть. Он сел на кромку уступа и, экономя свет, выключил фонарик.

Как обычно, при резком наступлении темноты зрительный нерв еще некоторое время передает ощущение постепенно слабеющего света. Морозову казалось, что узкий ход, по которому он шел, продолжается: достаточно отчетливо обозначились стены и потолок. Он посмотрел вниз - световое пятно переместилось в колодец и легло на его дно.

Метеоролог знал, что через две-три минуты зрительная галлюцинация прекратится. Действительно, скоро световые круги в глазах стали тухнуть; казавшееся раньше продолжение подземного хода исчезло, и только бледное световое пятно упорно держалось на дне колодца. Теперь оно стало даже несколько ярче. Привыкшие к темноте глаза различали на дне колодца некоторые детали:небольшую кучку щебенки, камень в форме ступени и светлой полоской выделяющуюся кромку гладкой известняковой стены.

Отведя взгляд в сторону и дав отдохнуть глазам, Морозов снова посмотрел в колодец - те же детали с еще большей отчетливостью снова обозначились. Было ясно, что это не зрительная галлюцинация. На дно колодца откуда-то проникал настоящий дневной свет. Конечно, это была не прямая освещенность - уж слишком слабы были очертания замеченных Морозовым предметов, но это был все же свет!

Желая скорей проверить правильность своего предположения и все еще не доверяя, как говорят, собственным глазам, Морозов зажег фонарик и стал искать место безопасного спуска.

Диаметр колодца был не больше полуторых аршин, что при его двухсаженной глубине позволяло без риска спуститься по неровным стенкам.

Морозов, уже достаточно привыкший к лазанию по каменным уступам, это препятствие преодолел без труда - повиснув на кромке порога, он легко соскочил на кучу щебенки.

От колодца снова шел почти горизонтальный ход, достаточно широкий и высотой почти в рост человека.

Как только Морозов выключил фонарик, впереди обозначилось голубоватое пятно. Дневной свет, действительно, проникал в подземелье. Наклонив голову и освещая себе путь фонариком, Морозов почти бежал по наклонному ходу. Чтобы не потерять направления и не свернуть в какое-нибудь боковое ответвление, метеоролог время от времени тушил фонарик и наблюдал за усиливающим свою яркость световым пятном.

Вот он пробежал несколько шагов, затем остановился, потушил фонарик и невольно попятился от удивления. Хотя и далекого, но уже хорошо освещенного выхода из пещеры перед ним не было - яркое световое пятно исчезло. В следующее мгновение оно едва обозначилось, затем стало светлеть и опять потухло. Морозов напряженно всматривался в трубу каменного хода. Вот пятно снова обозначилось и теперь осталось неизменным. Постояв еще некоторое время, Морозов зажег свет и пошел дальше. Теперь он уже не спешил, а шел осторожно, почти крадучись.