Морозов задумался.

Пропащая не выходила на поверхность, ручей исчезал в провале. Однако русло речки кончалось у выхода из пещеры и могло быть наполнено водой, вышедшей только из нее, значит, бывают моменты, когда не вся вода ручья стекает в провал. Тогда узкую щель выхода заливает вода, и им пользоваться уже нельзя.

Морозов осмотрел выход, спустился вниз и пошел по руслу. «…Пещера пройдена,- думал Морозов,- но по каким признакам найти месторождение рубинов? Следует ли его искать в пещере?»

Прямых указаний на это в схеме Антипова не было. Там пещера была помечена только как основной пункт. Может быть, она служила лишь убежищем? Если месторождение рубинов коренное, значит, его надо искать в пещере; если же оно россыпное,- то в песках Каменки.

Морозов вспомнил, что самоцветы образуются в приконтактовой зоне. Следует и здесь найти контакт.

Со скалы было видно несколько обнажений пород. Светло-серые известняки на левом берегу Каменки местами сменялись более темными породами, должно быть, другого происхождения. Осмотр показал присутствие гранитов, значит, здесь должно быть коренное месторождение. Вся довольно широкая полоса гранитов имела крутое западное падение, и, следовательно, контакт с известняками можно было ожидать на глубине примерно пятнадцати саженей.

Морозов прекрасно понимал, что первого беглого осмотра пещеры и ее местоположения среди довольно мощной полосы известняков и гранитов совершенно недостаточно, чтобы придти к какому-нибудь заключению.

Предстояла кропотливая и упорная работа поискового характера.

Морозов выбрал наиболее правильный и простой путь - он решил искать следы горных работ трех старцев и Антипова.

Судить о размерах пещеры пока еще было нельзя, и Морозов решил, не теряя времени, начать ее детальное изучение. Он вернулся во второй зал, где был водопад, чтобы использовать провал для спуска на нижние горизонты.

Метеоролог установил, что в провал можно было спуститься, предварительно отведя воду: стоило только с помощью жерди поставить камень в первоначальное положение и этим совершенно осушить русло Пропащей.

Подумав, Морозов решил загородить вход в пещеру. Только случайность не позволила ему выполнить этот рискованный план. По неопытности, метеоролог, конечно, не знал, что стенки провала, сильно изъеденные водой, представляют собой коварную ловушку.

Возвращаясь обратно с намерением загородить камнем вход в пещеру, Морозов в стене первого зала заметил нишу. Она имела довольно большое сечение и была приподнята от пола на высоту примерно аршина. Предполагая, что перед ним обычный «карман», какими нередко изобилуют пещеры, Морозов заглянул в нишу, но вместо задней стенки увидел темное отверстие наклонного колодца.

Метеоролог залез в нишу и осветил принятый им за колодец, идущий круто вниз, коридор почти правильного эллиптического сечения с гладкими стенками и глубокими засечками в форме ступеней. Перед исследователем была горная выработка в сравнительно некрепком известняке.

Открытие обрадовало Морозова.

Спустившись саженей на пять, Морозов увидел расклиненный в стенках ствол лиственницы.

«Лестница»,- подумал он и ударил по дереву геологическим молотком. Раздался глухой amp;apos; звук, ствол переломился и полетел вниз.

Несказанно обрадованный находкой Морозов возобновил свое исследование. Ниже лестницы коридор стал несколько круче и шире, но затем неожиданно закончился небольшой камерой. Ровные стены пещеры и горизонтальный потолок говорили о ее искусственном происхождении. Назначение камеры было непонятным. Камера заканчивалась шахтой, в глубине которой терялся свет электрического фонарика.

О глубине шахты Морозов получил приблизительное представление, бросив в нее камень,- она была не больше двадцати саженей. Это по существу был небольшой подземный колодец, и тем не менее спуск в него составил целую проблему. Пока Морозов ходил за веревкой, затем вторично за распорной стойкой, которую пришлось вырубить из солидной березы, пока велись различные второстепенные, но необходимые приготовления к спуску, прошло три часа. Метеоролог основательно устал, но желание поскорей получить представление о всей пещере заставило его, опоясавшись концом веревки, спуститься на дно колодца. В глубине его Морозов не ошибся - двадцать две сажени с аршином был точный замер. В этой каменной трубе была хорошая вентиляция. При дальнейшем исследовании Морозов старался не отклоняться от главной вентиляционной струи.

Ряд ходов, следующих от дна колодца, поставил исследователя в затруднительное положение, и он после долгих колебаний выбрал самый неудобный путь - узкую щель, идущую на северо-восток к зоне предполагаемого контакта известняков с гранитами.

Чтобы не потерять ориентировку и не запутаться в подземном лабиринте, Морозов делал условные засечки на стенах и вел схематический абрис, беря направление по компасу, а расстояние измеряя в шагах. Сеть карстовых ходов пещеры, должно быть, была очень разветвленной, и метеоролог скоро понял, что пройдет не мало времени, прежде чем он получит представление о пещере в целом. Его в первую очередь интересовали галереи пещеры, расположенные вблизи контакта известняков с гранитами, и он, пропуская ответвления различных направлений, выбирал только северо-восточное.

Схема метеоролога быстро пополнялась; причудливо извиваясь, ложились линии все новых и новых галерей. В общей сложности Морозов прошел под землей уже больше двухсот саженей. Он изрядно устал и решил пока прекратить утомительное исследование.

Когда он вышел из пещеры, был уже поздний вечер. Долина Каменки покрылась синеватой мглой, хотя последние лучи солнца еще золотили высокие перистые облака.

Нерон ждал хозяина у потухшего костра.

На приготовление ужина ушло мало времени: Морозов устал, и, кроме того, он поторопился лечь спать с расчетом на рассвете продолжать исследование пещеры.

Закончив с ужином, метеоролог залил костер и лег на мягкую моховую постель.

Тайга постепенно замолкала. Прекратились крики птиц. Поднявшийся было после захода солнца ветерок утих, и только яркие рассыпанные по темно-синему бархату неба звезды смотрели на охотника за самоцветами. У самых ног тихо плескалась Каменка. Несколько в стороне чернел вход в пещеру.

Морозову не спалось. Он лежал с открытыми глазами и перебирал в памяти события прошедшего дня.

…Пещера была, несомненно, очень древнего происхождения. Прошли сотни тысяч лет, прежде чем вода, пробираясь по трещинам в известняке, расширила их, превратив в коридоры, шахты, колодцы и «карманы». В безмолвии подземелья законсервирована жизнь многих эпох. Теперь уже трудно было сказать, что больше волновало Морозова: месторождение самоцветов или пещера. Во всяком случае, Морозов, окончательно потеряв надежду уснуть, решил, не теряя времени, перебраться в пещеру и продолжать исследования.

Свое имущество он перенес во второй зал и разместил вещи в нишах - этих естественных и очень удобных шкафах и полках. Чтобы обеспечить себя топливом, он натаскал в пещеру сухой валежник.

Когда в углублении, похожем на камин, запылал костер, своеобразная иллюминация из разноцветных звездочек вспыхнула на стенах пещеры и в следующее мгновение начала меркнуть - кристаллическая поверхность известняков покрывалась копотью.

Морозову не было времени любоваться своеобразием окружающей его обстановки; он отпустил Нерона гулять и пошел в первый зал к наклонному коридору, ведущему в нижние этажи.

Минуя лабиринт уже знакомых ходов и сверяя свой путь со схемой, Морозов продолжал исследование. Придерживаясь по прежнему северо-восточного направления, метеоролог вторично обнаружил горную выработку - на одной из ее стен были нанесены каким-то острым инструментом параллельные царапины.

- Следы кирки! - воскликнул он.

Пристроив удобнее фонарь, Морозов начал осматривать выработку по частям.

Почва выработки была покрыта слоем щебенки, конечно, отбитой киркой от стены. Следы царапин группировались там, где была наибольшая кристаллизация породы.