- Помыть тебе голову? – Сэймэй ласково взъерошил мокрой рукой волосы Рицки.

Мальчик попытался увернуться, но вместо этого лишь угодил в объятия к брату.

- Не надо. Я сегодня уже второй раз моюсь, между прочим!

Сэймэй рассмеялся, утыкаясь носом в затылок Рицки, шепча туда сбивчиво, словно задыхаясь:

- Правда? Тогда помоешь голову мне, Рицка?

- А? – паренек вывернулся и посмотрел в странно раскрасневшееся лицо брата, на глупую улыбку на его губах, на взъерошенные волосы, - Помою.

Сэймэй, молча, наклонил голову, чтобы мальчику было удобнее.

Забился в лезвиях Соби, как пойманная бабочка. Алое, белое, черное, всплеск серебра в волосах… Лучший Боец, пытающийся защищать, а не защищаться, заранее обречен на поражение. «Ты так и не усвоил урока, Соби, - Возлюбленный машинально погладил Рицку по голове, - Ты можешь сражаться во имя кого угодно, но самопожертвование никому не нужно. В первую очередь твоей Жертве. Это напрасная боль, круг заблуждений. Я не хотел тебя, я презирал в тебе вещь. Но ты смог то, чего не добился я: тебя признал Рицка. А меня он просто любит… но я бы хотел намного большего».

Дарящий боль Нисэй, отбирающий надежду, стирающий все, что может ему помешать… слепец. Как и Соби. Это так явно - личные счеты…

Сэймэй усмехнулся, потом запрокинул голову и рассмеялся:

- Мы все слепцы! Как же я раньше не догадался?

- По-моему, мы все… сумасшедшие, - тихий голос оборвал смех Возлюбленного на самой высокой ноте.

- Мммм, так приятно, - Сэймэй, словно кот, зажмурился от удовольствия, - Рицка, у тебя чудесные пальцы…

Прикосновения, словно крылья бабочек, трепетали у кожи… хотя нет: крылья этих безмозглых насекомых – это у Соби. На картинах и в жизни – одно и то же. Шорох, шепот, собачьи глаза, искусственное Имя – все искусственное, ненастоящее. И он еще хочет, чтобы Сэймэй его любил? Он просто не достоин.

Прикосновения Рицки совсем не такие: он легкие, иногда неуклюжие, но они способны утолить ту вечную жажду, которую испытывал Сэймэй. Их было двое, двое… дво-е… а не Сэймэй и кто-то еще.

Возлюбленный перехватил маленькую ладошку, мывшую ему голову, и поцеловал. Прямо в мыльную середину, в пересечение линий.

Рицка замер, а потом осторожно освободил свою руку. Сэймэй сидел, опустив голову, и смотрел на опустевшую ладонь, словно продолжая держать запястье брата. Потом пальцы сжались, и он поднял голову. По лицу потекли ручейки белой пены.

- Рицка! Рицка, с тобой все хорошо? – Сэймэй с тревогой всматривался в глаза очнувшегося мальчика.

- Что… с Соби? – Рицка слабо пошевелился в руках брата.

Возлюбленный нахмурился и промолчал: «А что со мной, ты не хочешь узнать, Рицка?»

- Сэймэй? Что с ним? – мальчик прикрыл глаза: у него очень кружилась голова, так, что казалось кружится и все вокруг, очерчивая слепящие круги, которые, словно эхо, повторяют друг друга, смыкаясь в точке на самом крае сознания.

- Он сражается.

Рицка прижал руку ко лбу: «Он не сражается: он жертвует…»

- Рицка, тебе больно? Как мне помочь? – Сэймэй отвел ладонь брата ото лба, - Что сделать?

- Я должен быть рядом с ним, - хрипло произнес мальчик и попытался сосредоточить взгляд на лице брата, - Почему ты не с Нисэем?

- Рицка! О чем ты говоришь?! Я с тобой! Какое мне дело до Нисэя, до всех остальных?! – руки Сэймэя сжались на плечах Рицки, слегка встряхивая его.

- Ты же его Жертва… - что-то было до тошноты неправильно, что-то постоянно ускользало, не позволяло зацепиться, чтобы понять, что именно.

- Он справляется и без меня!

- Соби… ему плохо, я чувствую. Помоги мне встать.

- Нет, - Возлюбленный прижал мальчика к себе, - Я не позволю тебе наделать глупостей. Он прекрасно разберется сам.

Рицка снова прикрыл глаза, утыкаясь лбом в плечо брата: так хотелось больше не шевелиться, заснуть и… проснуться в каком-нибудь другом месте или еще раз потерять память. Но он не мог так поступить: он должен найти в себе силы, чтобы помочь тому, кто сейчас в этом так нуждался.

- Я должен, Сэймэй. Я ему нужен… Пусти.

- Ты нужен мне! – голос Возлюбленного сорвался.

Рицка удивленно распахнул глаза. Под его головой - в груди брата - бешено стучало, захлебываясь ударами, сердце.

- Сэймэй, ты же не пьян? – Рицка внимательно смотрел на брата.

Возлюбленный мотнул головой, разбрызгивая воду и пену. Улыбка не сходила с его лица.

Рицка, пытаясь понять причину такой радости Сэймэя, чуть нахмурился. И тут же мокро-мыльный палец прошелся по его лбу в попытке стереть пролегшую между бровями морщинку.

- И вообще, что ты пристаешь ко мне? Сэр, что с вами сегодня?

Возлюбленный рассмеялся: ему было тепло и хорошо. И кровь, словно яд, медленный яд, гнала по венам желание. Он впитывался в каждую клеточку тела – от-ра-в-лял. «Я не могу больше. Я не хочу замыкаться в себе. Но я должен всегда помнить ощущение одиночества, ради тебя, Рицка», - Сэймэй притянул упирающегося мальчика к себе.

- С нами все в порядке. Спасибо.

Шампунь попал в глаза и щипал, но Возлюбленный ни за что на свете сейчас не разжал бы рук. Даже, если бы от этого зависела судьба всего мира.

- Сэймэй! Да, что с тобой? Ну, дай хоть я пену с твоей головы смою, ты же и меня ею вымазываешь! – Рицка смешно отфыркивался и пытался отстраниться.

Возлюбленный поймал губами край мокрого кошачьего ушка брата. Мальчик с трудом вывернулся и уставился на Сэймэя, потирая пострадавшую часть тела.

Сэймэй прикрыл глаза:

- Ты еще маленький, - проговорил он так, словно напоминал себе об этом факте, - конечно, ты еще очень маленький.

- Сэймэй! – зашипел рассерженный такими словами мальчик.

- У тебя даже ноготки крошечные, - совершенно не слушая брата, продолжал Сэймэй, - маленький…

Рицка с досадой спрятал за спину руку: у него не крошечные ногти, он не маленький – ему уже целых десять лет! - что за бред?!

- Сэймэй, почему ты сегодня такой вредный? Хватит повторять, что я маленький! Не буду тебя мыть! И вообще… я ухожу, - Рицка стал выбираться из ванны.

Где-то над домом Аояги раздался оглушающий грохот грома.

Яд отравлял.

Рицка, уперевшись рукой в грудь Сэймэя, отстранился.