«Соби, разве я отпускал тебя?»

«…»

«Ты хочешь ослушаться моего приказа?»

«Рицка?»

«Твоя Жертва».

«Рицка… я проиграл…»

«Нет, Соби. Ты не проиграл»

«Я не могу двигаться, я даже не уверен, что твой голос – это не галлюцинация от потери крови. Я проиграл, Рицка».

«Ты не проиграешь, пока я тебе этого не прикажу, Агацума Соби. А я приказываю тебе не проигрывать! Пусть ты не можешь подняться, но мы – все еще Пара».

«Я не смогу защитить тебя…»

«Тогда я буду защищать тебя! И только попробуй умереть! Я… - несколько секунд тишины, - прошу тебя – живи, Соби, ради… меня».

Голос Нисэя заставил Соби вздрогнуть: «Неужели я… заснул?»

- Поражение сто процентов! – и горячим маревом взметнулся воздух, обжигая легкие.

Соби лихорадочно сомкнул пальцы на нити Связи: «Я же убью его! Если я не успею, я убью его!» - сознание затопила паника, но Боец замер, услышав звонкий голос:

- Отрицаю! }

}*Камелия – цветок, который принято дарить мужчине на счастье; символ печали, напоминание о тех, кого уже нет в этом мире. Кроме того, красный цвет в японской поэзии символизирует любовь, белый — холод и разлуку, неразделенную любовь.

**Ри – японская мера длины, равна 3,927 км.

*** Переделанное чье-то.

****Веер – символ боевой мощи.

*Нисэй цитирует Ницше «По ту сторону добра и зла».}

}Глава 27. Реквием для потерянных.}

}Пальцы скользили по волосам, перебирали мягкие пряди, касались бледных щек, прослеживали линию ресниц, скул... Бесконечно любимое, бесконечно родное существо, которое держал сейчас в своих руках Сэймэй. Существо, ради которого Возлюбленный был готов на все.

- Ну, кто хочет принять со мной ванну?

- Сэймэй! – радостно распахнутые глаза и улыбка: «Господи, какая у него красивая улыбка!».

Тонкие руки обхватили Сэймэя, потянули за полы куртки, нос мальчика уткнулся куда-то в живот.

То ли от небольшого количества выпитого, то ли от близости Рицки, в груди Аояги-старшего стало горячо и щекотно, а сердце начало выстукивать совершенно другой ритм, срываясь на частые удары, в щемяще-обжигающее чувство радости.

С самого рождения Рицки, каждый день, Сэймэй смотрел на своего младшего брата, улыбался ему, играл с ним и думал, что они - одно целое, что ничто не сможет разделить их. Он терялся в своей любви к мальчику и поначалу даже не осознавал, что это действительно - любовь.

Сэймэй постепенно замыкался, отгораживался от людей, неохотно заводил новые знакомства и ненавидел, если кто-то, пересекая невидимую линию личного пространства: касался его, пачкая, марая своими грязными прикосновениями. Он должен был оставаться чистым: чистым для своего маленького Рицки, для брата, которого не хотел ни с кем делить и которому хотел принадлежать полностью. Безраздельно.

- Ну, кто хочет принять со мной ванну?

Мальчик отстранился от брата:

- Прости, но я уже мылся сегодня, - такой виноватый взгляд, - Если хочешь, я наполню тебе еще ванну.

Сэймэй провел рукой по щеке Рицки, потом по голове, щекоча пальцами кошачье ушко, которое мальчик, смеясь, отдернул, а потом подставил так, чтобы Сэймэю было удобно трогать его. «Я не позволю, чтобы у Рицки когда-либо был вид побитой собаки, на которую так похож Соби. Я не позволю, чтобы это лицо когда-либо перечеркнула гримаса боли. Я не позволю кому-либо забрать у меня моего брата», - Сэймэй мягко отстранил мальчика и прошел к дверям ванны, на ходу сбрасывая с себя одежду...

Сэймэй наклонился и прижался губами к влажному лбу Рицки. Он нежно сцеловывал капельки пота, вдыхал запах волос – он наслаждался. Наслаждался, не видя, не слыша того, что происходило вокруг. Громкие голоса Нисэя и Соби, звуковые волны заклинаний, грохот – это было где-то в стороне, это было не важно. И Сэймэй крепче стискивал руки, прижимая к себе Рицку.

Лишь несколько раз Сэймэй взглянул туда, где проходил поединок двух Бойцов: кровь, обрывки одежды, мелькание волос, каких-то необычных форм заклинаний, металлический блеск темных лезвий. А потом Аояги вдруг понял одну вещь, с такой ясностью, что почти удивился своей мысли: ему было все равно, чем закончится этот бой и кто победит: ему не было дела до Нисэя, ему уже не хотелось выяснять никакие отношения с Соби. Зачем, если Рицка – его Рицка – сейчас лежит у него на коленях? Что еще имело смысл?

- Рицка, - тихо позвал Сэймэй мальчика, - очнись. Рицка…

- Ну, кто хочет принять со мной ванну?

Рицка обреченно вздохнул и хмуро посмотрел на брата:

- Ты совсем меня не слышишь. Я, между прочим, книжку читал!

Сэймэй улыбнулся: так забавно дразнить младшего брата, когда он все принимает за «чистую монету».

- Ну, кто хочет принять со мной ванну? – улыбка Сэймэя стала еще шире, когда он увидел, как встает дыбом от возмущения хвостик Рицки.

- Я хочу. Как будто ты позволишь мне отказаться, - мальчик неопределенно фыркнул и гордо прошел мимо полураздетого Сэймэя в ванную комнату.

Рицка слабо шевельнулся, но глаза не открыл. Сэймэй вздохнул: «Брат такой отважный, такой маленький…»

- А ты такой ма-аленький!

- Хм! – Рицка сердито сморщил нос.

Все запуталось: теперь не найти ни начала, ни конца и что с этим делать?

«Рицка, поймешь ли ты меня? Я никогда не желал тебе зла! - Сэймэй взглянул в сторону поединка, - Когда два года назад я узнал о том, кем ты можешь стать, то, как будто весь мир перевернулся: я уже не мог думать ни о чем другом. И если искусственное Имя работает, то… я должен был попытаться! Должен… стремление к совершенству… ты – мое совершенство, мы могли стать самой сильной Парой за всю историю. Но не в этом дело. Поймешь ли ты меня, брат?»

Ветер системы разметал черные волосы Сэймэя, отбрасывая тяжелые пряди с лица, открывая его, делая по-детски беззащитным – какая иллюзия… Сэймэй никогда не был беззащитен или слаб, даже в моменты неудач, он всегда знал, что сможет все преодолеть и… не это ли то, что делает по-настоящему сильным? Он знал, что никогда не попадется в ту ловушку, в которую угодил его Боец: он не полюбит. Рицка? Это не то, это не любовь – это жажда. Это не надо объяснять: просто рядом с Рицкой все преображалось и все тоже - преображались, менялись, становились чуточку не такими. Даже Соби с его кукольной зависимостью и потребностью в хозяине.

Слова заклинаний звучали в воздухе, наполняя его сумасшествием, одуряющим вкусом крови и Силы, заставляя сбиваться дыхание и чувствовать себя единственно правым.