- Не надо так на меня смотреть: я не нарушаю правил. Твоя Жертва лишь обездвижена, но не уничтожена и, значит, бой не прекращен, - тут Нисэй криво улыбнулся, - Или ты не можешь больше защищать свою Жертву, неудачник?

Соби сделал над собой усилие, чтобы грубо не ответить Бойцу, но решил не доставлять Нисэю такое удовольствие.

Молодой человек, оперевшись рукой о землю, встал сначала на четвереньки, чем вызвал достаточно язвительное замечание черноволосого, потом с трудом поднялся и, чуть покачнувшись, выпрямился, смотря прямо в глаза Бойцу.

- Я еще могу сражаться. Ты рано сбрасываешь меня со щитов.

- Ты еле стоишь на ногах: не проще ли сдаться, Агацума?

- Для кого проще, Нисэй? – Соби встряхнул головой, скользнул взглядом по все еще находящемуся без сознания Рицке.

Так хотелось сейчас оказаться рядом с мальчиком: хоть чем-то помочь ему, прикоснуться, но Соби чувствовал, что своим недомыслием утратил это право. Тем более, что рядом с Рицкой был его брат: Сэймэй не допустит, чтобы Боец дотронулся до мальчика.

Но Соби все еще мог драться.

- Тогда твоя очередь атаковать, Агацума! – Нисэй сделал снисходительно-приглашающий жест рукой.

Соби не стал спорить. Под его ногами хрустнули осколки лепестков, когда он встал вполоборота к Бойцу и вытянул руку со свисающими с нее остатками плаща: «Пора немного поменять тактику. Посмотрим, что он сделает против такого заклинания: оно настолько не изящно, что… оскорбляет».

- Остановка в пути – замирают часы и сердца. Только эхо шагов по системе, словно в залах пустынных дворца, проплывает и дальше - над бездной, где кружат ветра, улетает туда, где все сущее ищет конца, где высокую гору сменяет другая гора! ***

Ветер прошелся по системе, заставив ее задрожать. Послышался глухой гул и Нисэй увидел огромную волну: возникая из темного пространства, на него грозила обрушиться каменная лавина.

- к**! к**!!! – он вскинул руки в защитном жесте, - Он издевается надо мной, применяя такие заклинания?! Это даже не средний уровень, но… слишком мощно!

- Это тебе надо сдаваться, Нисэй! – тихий голос Соби слышался даже сквозь грохот камней.

Нисэй оскалился:

- Черта с два, Агацума! Я сильнее! И позволь тебе напомнить одну вещь: я тоже… люблю! – последнее слово неожиданно больно хлестнуло Соби: это было больнее, чем боевое заклинание, - Ты встал у меня на пути! Ты забрал – нет – украл у меня мою любовь! И знаешь, что я сделал? Я поступил с тобой точно так же! Каково это, Агацума Соби, быть брошенным? Каково жить с этим отчаянием в сердце, когда ни один из дней не приносит облегчения, потому что его нет рядом с тобой? Каково это, Боец Возлюбленного?!

Соби отшатнулся словно от удара. Нисэй сделал широкий замах рукой и в его ладони появился большой веер. Пальцы ловко раскрыли черный шелк, множество резных планок, которые в несколько секунд слились от быстрого движения в одну линию. Не было видно мелькания руки только темные росчерки, появляющиеся в воздухе, словно кто-то невидимый рисовал кисточкой какой-то диковинный узор.

- Меж фонарей пройдет призраком, не имеющий тела, не имеющий сердца: забудет, откуда и кто он. Тени, раскинув веером, петлей затяну! Тени, что в свете огней очертанья стирают, я отрицаю! - лавина из камней вдруг потеряла четкие формы, превратившись в некое подобие дымки, пройдя сквозь Нисэя, не причинив ему совершенно никакого вреда.

Только черные волосы взметнулись в разные стороны, сделав Бойца похожим на демона. И этот демон кокетливо прикрыл, прекратившим мелькать веером, половину лица.

- Символы, знаки, понятия – я облекаю вас в форму! Я заставляю страдать всех, кто встал на пути из моих потаенных желаний! Веер теней, режущих сталью, врага сокруши! – Нисэй сделал жест веером****, проведя им по своей израненной щеке.

Темные капли, не успевшей свернуться крови, впитались в черный шелк, заставляя его расцвести огненно-красными искрами. Боец швырнул веер в сторону Соби. Планки стали отделяться одна от другой, превращаясь в острые лезвия темных клинков.

Такого Соби никогда не видел. Он лихорадочно старался подобрать хоть какое-то более или менее действенное защитное заклинание, но с каким-то отстраненным равнодушием понимал, что… таких нет: ярость человека, ставшая сталью, пропитанная кровью, сочащейся не из израненной щеки, а прямо из разбитого сердца – этому нельзя было противостоять. Потому что и он… и его…

Странно, но ни ненависти, ни еще какой-либо неприязни лично к Нисэю Соби не чувствовал, более того, он его понимал: «Каждый борется за свои чувства, как может».

- Щит! Замри, на стену натолкнувшись, не ра…

- Бесполезно! – Нисэй, смеясь, прервал Соби, - Не трудись, Агацума! Что может остановить желания? Что может остановить меня?

Щит, который успел создать Соби, ответил лишь слабым звоном, когда клинки прошли сквозь него. Молодой человек вскинул руки, прикрывая голову. Сталь с металлическим лязгом обрушилась вниз, пронзая, раня, заключая в частокол торчащих из земли лезвий, похожих на тонкие жерди.

Соби упал на колени, закусывая губы до крови, чтобы не закричать. При падении, пытаясь найти опору, его руки наталкивались только на острое железо, оставляя на нем яркие капли крови. Под опустившимися на пол ладонями стало быстро расползаться красное пятно. Крови было так много, что одежда стала липнуть к телу, а волосы приобрели на кончиках странный пурпурный цвет.

Один из клинков безжалостно пронзил плечо Соби, второй – стопу. И из горла все же вырвался хриплый стон, застыв на губах красными пузырьками крови. А потом Соби почувствовал, что было что-то еще: не только физические раны, но и… Молодой человек с трудом поднял голову, сосредотачиваясь на расплывающемся перед глазами Нисэе:

- Ты… - выдохнул он, и из краешка рта тоненькой струйкой потекла кровь.

- Я удивлен, Агацума Соби, - голос Нисэя был спокоен, как будто и не было перед ним, почти лежащего в луже собственной крови Бойца, - ты еще можешь чувствовать и даже дышать.

Черноволосый с любопытством смотрел на Соби, чуть наклонив голову набок. Он рассматривал молодого человека словно диковинного зверька, поймав которого не знал, как теперь поступить. Впрочем, это только казалось.

- Яре, яре, Соби, - почти ласково продолжал Нисэй, - Твоей Силы больше нет: клинки не только поражают жертву, но и отбирают то, с помощью чего она сражается. А что это значит для Бойца, Соби? То, что он скоро умрет.

Нисэй подошел к молодому человеку: пальцы пробежались по темной поверхности лезвий, словно пересчитывая их, потом тронули то, которое пронзило плечо Бойца, слегка шевельнув. Соби стиснул зубы.

- Больно? – участливо поинтересовался Нисэй, - Мне тоже больно, Соби. Ты знаешь как мне больно? Я думаю, что теперь – да – знаешь.

Парень нагнулся к Соби, приподнимая его подбородок пальцами. Их лица почти соприкасались, и Соби чувствовал горячее дыхание Нисэя на своих губах. Сил отстраниться не было, оставалось только смотреть в темно-зеленые глаза Бойца. В голову неожиданно пришло сравнение: Нисэй был похож на удава, который, поймав незадачливую тварюшку, обвивает ее, сдавливает, растирает хрупкие косточки, чтобы потом пообедать с максимальным комфортом. И этот удав не спешил. «Интересно, сколько я продержусь прежде, чем он решит, что с меня достаточно? Он же играет... Зачем?» - Соби, прерывисто вздохнув, облизал пересохшие губы.