«Так вот, как я здесь оказалась! — подумала я и зачарованно глянула на пустой овал, в котором клубилась беспросветная мгла. — И вот почему наши миры так похожи!»

Крошка Цахес заложил вираж и понесся над городом, едва не задевая крыльями жестяные флюгеры. Они поворачивались, будто указывая правильную дорогу. Я схватилась за поводья и потянула.

— Правильно! — прокричал Ганс. — Возьмите здесь левее!

Я послушно потянула за левый ремешок, и виверна повернула влево, хлестнув хвостом по черепичной крыше, гулко прогрохотало эхо и покатилось следом, затихая в отдалении.

— Теперь чуть ниже, на себя, — направлял Ганс. — Так, хорошо! Идем на снижение!

Внизу вскипала пена сливовых садов, высеребренная луной. Изогнутые драконы на крышах разинули пасти, встречая долгожданных постояльцев. Сделав круг над садом, вместе с Гансом мы направили Крошку Цахеса на выстриженную лужайку. Земля ударила снизу, подбросила меня на сиденье, и в последний момент я потеряла управление, но Ганс с готовностью перехватил поводья и крикнул:

— Отлично, фрау! У вас несомненный талант!

Он помог мне соскочить с виверны, и я, пьянея от восторга, обняла Крошку Цахеса за толстую шею.

— Будь с нами Его Сиятельство, — подал голос Ганс, — то наверняка заметил бы, что это второе чудовище, которое вы смогли приручить без кнута.

15. Спасти генерала Дитера!

День, когда вернулся Ю Шэн-Ли, был окрашен солнечным золотом, пах цветущими сливами и обещал скорую встречу с Дитером, а значит, был самым счастливым.

Альтарец тоже выглядел довольным, хотя имел уставший вид, его одежда взмокла и запылилась, волосы выбивались из гладкой прически.

— Зелье Гиш, госпожа, — с поклоном он протянул мне маленький пузырек из зеленого стекла. Я приняла его с осторожностью, схватилась за тугую пробку, но Ю Шн-Ли цокнул языком и предупреждающе выставил ладонь: — Нет, нет! Не так быстро! Даже запах может вызвать кратковременные галлюцинации или слабость. Лучше на время задержать дыхание, но не теперь, не теперь. Магия зелья, к тому же, быстро выветривается.

Я послушно остановила руку и замерла, рассматривая орнамент на пробке: причудливое сочетание кругом, треугольников и квадратов.

— Шэн! — срывающимся голосом проговорила я. — Что это за знаки?

— Это древние письмена, госпожа, — глаза Ю Шэн-Ли превратились в темные прорези. — Язык наших прародителей-драконов, он един и для Альтара, и для Фессалии, и для Кентарии, и для других стран. Но пользоваться древним языком могут только мудрецы или маги.

— Маги, — повторила я и вспомнила потайной шкафчик в будуаре Ее Величества. Там воздух был наэлектризован магией, от колбочек и склянок шел едва ощутимый, но дурманящий аромат. — Я видела уже подобные знаки. Точно такие же, Шэн!

— Где же?

— В королевском дворце, — сказала я и пытливо заглянула в лицу Ю Шэн-Ли.

Альтарец выдержал взгляд, ничем не показывая свое удивление, пощипал подбородок и, наконец, ответил:

— В жилах королей течет кровь потомков Небесного Дракона, кто-то из них вполне может обладать тайными знаниями. Вы уверены, что видели именно эти знаки, госпожа?

— Совершенно, — кивнула я. — Я заметила их на прозрачной колбочке с темным смолистым веществом, — я взболтнула пузырек и, сощурившись, глянула на свет. За плотным зеленым стеклом плескалось что-то густое, темное. — Зелье подчинения, значит…

Возможно, Анна Луиза подливает это и супругу? А если она воспользуется им и подольет Дитеру? Меня бросило в жар. Я спрятала колбочку и потрогала состриженный локон.

— Странно, что вы не знаете древнего языка, госпожа, — нараспев протянул Ю Шэн- Ли. — Когда я передал монахам ваши волосы, они долго рассматривали их, жгли на жертвенном огне и вдыхали запах. Они спросили, откуда вы пришли в наш мир. Что это значит, госпожа?

Теперь по телу побежали мурашки. Я отвела взгляд и растерянно передернула плечами:

— Не понимаю…

— Ваше тело родилось в Фессалии, — продолжил Ю Шэн-Ли. — Но ваша душа пришла издалека. В этом уверены монахи-отшельники, а они никогда не ошибаются. Возможно, вы посланы нам Небесным Драконом.

— Я не знаю, — прошептала я, и, чтобы перевести разговор в другое русло, достала перстень. — Шэн, ты знаешь, что написано здесь?

Альтарец взял украшение, повертел перед глазами, шепча незнакомые слова, потом медленно произнес:

— Это кентарийские иероглифы. Здесь написано: «Возлюбленная А.Л., да будут едины сердца и королевства. Навеки ваш слуга и господин, Э.»

— Слуга и господин, значит! — вспыхнула я праведным гневом.

— Откуда у вас этот перстень? — спросил Ю Шэн-Ли.

— Ах, это совершенно неважно! — фыркнула я, забирая трофей. — Зато я знаю, как спасти моего Дитера.

Ю Шэн-Ли вопросительно поднял брови, но я, отвечая на невысказанный вопрос, лишь замотала головой:

— Нет, нет. Это моя война, Шэн! Ты очень мне помог, но дальше я все сделаю сама! Пусть птицелов расставляет силки, он не знает, что в его ловушку попадется не трепетная канарейка, а орлица!

В этот же вечер я написала Его Величеству послание:

«Я к вам пишу… Чего же боле? Это письмо как знак моего расположения к вам, как смирение перед судьбой и робкая надежда, что ваше предложение еще в силе. Поэтому если вы храните ко мне хоть каплю жалости, не оставьте меня… Ваша подданная, герцогиня М. фон М.»

В конце размашисто подписала листок, хорошенько надушила и приложилось напомаженными губами. Конверт запечатала и вручила Гансу, упросив его полететь поскорее.

Но я и не думала, что ответ придет настолько быстро. Через каких-то полчаса адъютант вручил мне ответное послание, запечатанное королевским перстнем, и состояло всего из двух слов: «В полночь жду!»

— Однако! — озадаченно сказала я себе, спрятала конверт в корсет и позвала Жюли.

— Дорогая! — сказала я ей. — Изобрази-ка из меня что-нибудь романтичное и глупое. И давай попробуем смыть эту краску, она почти облезла, но волосы все еще выглядят тусклыми, а я должна сиять!

— Куда вы собрались на ночь глядя, фрау? — заворчала служанка. — В темницу вас не надейтесь, не пустят. А Гретхен передает, что Ее Величество пока не заметила пропажу, так что можно не волноваться…

— Я не волнуюсь, но и ждать не собираюсь, — твердо ответила я. — Сегодня все, наконец, решится. Я должна быть прекрасна, как Афродита, мудра, как Афина, и смертоносна, как Геката!

— Не знаю, кто эти добрые фрау, — прощебетала Жюли, у которой уже загорелись глазки в ожидании очередной авантюры, — но если вам так угодно, то я в лепешку расшибусь, а сделаю из вас конфетку!

И мы расшиблись. В короткие сроки меня хорошенько вымыли, умастили благовониями, обрядили в лучшее белье и самое открытое платье, какое только нашлось в моем гардеробе — зеленое, с глубоким вырезом, отлично подходящее к моим отмытым от красителя волосам, усыпанным золотыми блестками. На левую руку я надела браслет Ю Шэн-Ли, спрятав его под многократно перевитой нитью жемчуга, на правую надела тончайшую золотую цепочку с подвеской в виде лунной капли, она хорошо гармонировала с лунным кулоном, спокойно лежащим в моей яремной впадинке и выгодно подчеркивающим шею и линию плеч. Я подкрасила ресницы, ярче обычного подвела губы и в целом выглядела как…

— Богиня! — всплеснула руками Жюли.

— Содержанка, — кивнула я, едва удерживаясь, чтобы не сказать словечко похлеще. Жюли немного обиделась, но я осталась довольна: только такая расфуфыренная девица и подходит сластолюбивому королю. Какая я настоящая — знает только Дитер, и больше никто.

— Будьте осторожны, госпожа! — напоследок напутствовала меня девушка.

— Я всегда осторожна, моя дорогая, — улыбнулась я, поцеловала ее в лоб, оставив на коже отпечаток помады, и выдвинулась в путь.

У ворот меня уже ждала карета с кучером.

Ехать через город совсем не то. что лететь над ним, поэтому и путешествие оказалось столь же скучным, сколь и долгим. Кучер угрюмо молчал, молчала и я, укрывшись за темной вуалью. Мои нервы были напряжены, чувства обострены до предела, сердце тосковало по Дитеру. Если все получится, сегодня же он будет со мной! Король подпишет помилование и мы вернемся в Мейердорфский замок. Если же не получится… тогда Ю Шэн-Ли получит сигнал с моего браслета и вместе с Гансом прилетит на вивернах, мы умчимся далеко-далеко, где нас не найдет ни король, ни королева, ни противная мачеха с предателем-сынком. Я буду цвести только для Дитера, а Дитер будет оберегать только меня, и никто не нужен нам больше, а потом… кто знает, что случится потом? Небесный Дракон двигался по своему бесконечному пути, звездная Роза цвела, в черном Зеркале клубилась непроглядная темень, пряча бесконечные осколки бесконечных миров, а я держала в корсете склянку с зельем и кольцо с кентарийским гранатом, и надеялась, что этой улики будет вполне достаточно. «Анне Луизе от Элдора» — вот, что скрывалось за скромными инициалами.