Еще долго он будет сплетней, шелестящей из уст медсестер, надолго останется страшной историей между звоном рюмок – пациент покончил с собой, пробив сонную артерию.

Ненавидимый им мир останется, в отличие от родной коммуналки со сгнившим телом отца – соседи бесконечно долго будут ругаться на вонь и настежь распахивать окна, в которые будут падать снежинки, таять, просачиваться в замороженный подвал.

Когда-нибудь там вновь будут пищать крысы, когда-нибудь бочка полностью проржавеет, распадется на множество мелких кусочков.

Осколки костей сгниют, кровавые следы с труб исчезнут.

Стены коммуналки рухнут, их сгребут и отвезут на свалку вместе с книгами Виталия Петровича, его грамотами и всеми вещами Ипсилона. Дай бог его душе никогда не узнать о таких же коммуналках и квартирах, деревнях и городах.

Первый снег припорошит могилу Матвея белым ковром.

Над его телом – тяжелая примороженная земля с кишащими червями и личинками. Когда-нибудь личинки доберутся до бурого лица, прогрызут ходы в щеках, в шее.

У бога будет лишенное кожи, мускулов, глазных яблок и волос человеческое лицо.

Истинное лицо бога – череп.