Он улавливал боковым зрением ритмичное колебание чего-то неоформленного, зовущего и пытающегося достучаться, но не позволял до себя достучаться.

– Дорогая, скоро! Как скоро! – голос его, точно топор лесника, оставил в лишайном лесу нетерпения редизну окольцованных пней.

От Ничего отделилась старуха.

Как и когда-то на празднестве она была полностью голая, с обвисшими до пуза грудями и дряблыми варикозными ногами. Но чем ближе она подходила к Ипсилону, тем моложе становилось ее тело: кожа подтягивалась; на голове седое облако превращалось в густые, лоснящиеся темно-каштановые волосы; лицо наливалось соком и румянцем.

Женщина улыбалась, растягивая яркие губы в лукавой улыбке, и не сводила зеленых глаз с мужчины.

От одного ее вида внутри Ипсилона пробуждалась неприкрытая, не вплеснувшаяся в свое время, похоть.

Ныне женщина могла просто смахнуть с плеча волосы, заставив тем превратиться поляну в один общий стон.

– От тебя по-другому пахнет, – шумно втянув ноздрями воздух, птичьей трелью пропела женщина. – Ты ли тот мальчик, прячущийся в сыром затхлом подвале?

– Я, – чувствуя, как наливаются белки, просто ответил Ипсилон.

– Ты был семечком, а теперь корни твои прогрызают почву. Стебель твой прокалывает небеса. Ты знаешь, почему человек доминирует над всеми остальными? Это великая загадка мироздания – почему бог допустил такое упущение.

Ее лицо было красивым и, что хуже всего, она знала это. Подобное знание наделяло женщину какой-то особой чарующей и безжалостной силой, сродни той, что заставляет прорастать на розах шипы.

Ипсилон ощущал сводящий с ума зуд, однако зуд в голове молящий: «быстрей, быстрей, быстрей».

Увидев, а, может, почувствовав это, женщина подошла ближе, обжигая своим теплом кожу Ипсилона.

– Чего ты хочешь?

– Поскорее все закончить, – отстраняясь, прошептал мужчина, смущенно отклоняя тело назад.

– Оглянись вокруг, все, что находится здесь – твое достижение. Нет слов, нет чувств, способных описать и прочувствовать на себе происходящее. Избранный.

Он взглянул на себя ее глазами: высокий, лишь с намеком на прошлый горб, мужчина, с решительными чертами лица и иссиня-черными волосами.

Все налилось мощью, все напиталось мощью. Он предстал воплощением победы человека над высшими силами и блистал.

– Я хочу тебе помочь, – женщина потянулась к лицу Ипсилона, приоткрыв влажные губы.

Ощутив близость чужого тела, мужчина тут же отдернулся.

Он помнил празднество и то, что происходило с Матвеем – все, что делало его человеком слетело с плеч на землю, как расстёгнутое пальто, и он не был готов рисковать.

Однако она так просто не сдалась – руки обвили шею, и губы коснулись губ Ипсилона.

– Прочь, – рыкнул он, но было уже поздно.

Отстранившись, женщина едва слышно произнесла:

– Sub rosa, – она резко развернулась к жадно тянущим лапы паразитам.

Оголенные бедра покачивались на ходу, как нагретый в солнечных лучах буек.

– Прочь, – касаясь губ, повторил Ипсилон.

На языке застыл вкус жгучего яда, сравнимый капсаицином самодовольства с самым острым перцем в мире.

Твари завыли, хватая руками воздух, еще сильнее наваливаясь на границу – женщина исчезла прямо из их хватки, растворилась в воздухе.

– Это мой триумф! – закричал Ипсилон.

Огонь позади выбросил в воздух сноп искр.

Он обернулся, и в глазах мужчины отразились огненно-красные всполохи, сливаясь с алыми белками.

Он был чудовищем из кошмаров, и ноздри его раздувались, втягивая горячий воздух.

– Матвей!

* * *

Алена бродила по улицам.

Одинокий путник, ищущий след призрака в мертвом городе.

Сколько уже прошло времени?

– Матвей!

Вдруг он уже мертв?

В кармане зазвонил телефон. Алена посмотрела на экран – Гриша, а до этого три пропущенных вызова.

– Да?

– Где ты ходишь? – раздраженно выкрикнул мужчина.

– Я ищу его, а ты что-нибудь нашел?

– Нет, я все это время искал тебя. Давай просто позвоним в полицию.

– Я уже пыталась, мне никто не отвечает. Как будто только мы с тобой остались. Ты все еще думаешь, что все нормально?

– О чем это ты?

– Да посмотри же вокруг! – Алена взмахнула рукой и увидела – мимо продуктового магазина скользнула чужая тень.

Девушка тут же сбросила вызов и побежала.

Всего лишь тень, может, морок затуманенного ума.

– Простите! Извините! – крикнула, слыша, как отражается эхо от стекол витрин и подъездных дверей.

Она последовала той же дорогой, вбежав в очередной дворик, в котором место детской площадки занимала парковка и пустырь

Алена оглядела верхушки оставленных машин с потухшими фарами. Лениво и беспрекословно, как животные в стойлах, автомобили занимали парковочные места, но одно место оставалось свободным – именно там вновь скользнула тень, убегая на пустырь.

Пробираясь змейкой, девушка подумала – куда могли деться все люди?

Что делали они, пока Алена следовала за призраком?

Пустырь зарос цветущим цикорием.

Голубые цветы, как многочисленные глазки, следили, как девушка наступает на них, ломая зеленые стебельки, пробираясь все глубже.

Ей невдомек, что на пути у нее оголодавшая глубокая яма, разинув пасть, ждет свою еду.

– Стойте! – крикнула Алена, хотя никого впереди не видела.

На очередном шаге нога соскользнула с края и провалилась в пасть.

Алена вскрикнула, оцарапав лицо о сухие стебли.

Пальцы ласкал земляной язык, каменные зубы сомкнулись на икре.

Девушка попыталась встать, опасаясь, что упустила тень, чувствуя ноющую боль в суставе. На ладонях отпечатались следы травы, и прилип мелкий мусор.

Поднявшись, девушка даже не взглянула на ногу – прямо перед глазами лепестки цикория падали на землю, на месте цветка созревала трехгранная коричневая семянка.

Завороженно, Алена обвела пустырь глазами, где ветер порывами разбрасывал голубой снег по сторонам.

Впереди, застыв в высокой траве, ее ждала маленькая цветастая фигурка.

Приглядевшись, Алена различила морщинистое лицо и облегченно выдохнула – наконец-то, она кого-то нашла.

* * *

Впереди горел свет.

От него Ничто расступалось и отползало, огибая с разных боков в поисках слабого места.

Матвей сглотнул, выдохнул жар.

Он то и дело со сдержанной брезгливостью прикасался к рукам и, нащупывая горячую, воспаленную кожу, ускорял шаг.

Как и однажды в метро мужчина ощущал поползновения паразита и потому периодически с силой хлопал по ушам, отпугивая его на глубину, заставляя барабанную перепонку болезненно пульсировать. Он знал, что это означает, знал, что в песочных часах отведенного ему времени оставалось все меньше песчинок, но никак не мог смириться.

Отгоняя от себя эти мысли, Матвей прокручивал в голове приказ старухи, который она умело подсветила желанным спасением – он оттиском отпечатался на сером веществе головного мозга, заманчиво предлагая сдаться в лапы убийцы.

– Я не могу этого сделать, – все твердил мужчина. – Я не могу.

Чуть повернув голову в сторону, Матвей заметил рядом с собой новых привидений.

Замедлив шаг, он рассмотрел большой округлый камень со скосом в один бок.

Рядом с ним стоял не очень высокий мужчина в церемониальной одежде и с зазубренным кинжалом в руке. Было видно, как его палец скользит от одной зазубрины к другой.

Он смотрел куда-то в сторону, обернув к Матвею свой затылок, поросший щетинистыми черными волосами.

Из Ничто складывались другие образы: четверо кривоногих низких мужчин вели крупного, чуть выше их человека с широким носом. На нем была надета лишь грязная набедренная повязка.

По пути к собственному человеку с зазубренным кинжалом, Матвей не захотел видеть продолжение и отвернулся, вперив взгляд лишь в костер впереди.

Его губы растянулись в недобрую улыбку, разглядев среди рыжих всполохов огненное лицо и шевелящуюся рядом с ним разноцветную массу с длинными когтями. А еще деревянные колья и груды светло-серых камней. Все это было слишком близко, достаточно близко для того, чтобы настороженно оглядеться в поисках Ипсилона.