Но на случайность Ипсилон полагаться не стал.

В тени, по маленьким дорожкам и тропам, он пробирался вперед туда, куда ушла девушка, наступая на грязные салфетки, кашляя от запаха помоев. С надеждой, мужчина выискивал в толпе голубое платье, пытаясь сдержать внутренний зуд.

– Я бы подарил ей омелу, если бы она здесь росла.

Звуки пугали его. Люди шумели, заставляли уходить все глубже. Заставляли ощущать себя монстром из кошмаров.

Но если боги – это монстры, Ипсилон готов спуститься в самый ад.

В зарослях кустарника, покрытого паутиной, с торчащими острыми ветками и клочками ободранного неба он чувствовал себя более-менее спокойно, но память – эта адская машина – вновь и вновь подкидывала картинки из прошлого. От каждой мужчина содрогался, как от пощечины, ощущая жгучий след на щеке.

С надеждой вглядывался он в людской поток между кустами, выискивая голубое платье – ключ для спасения. Спасения так необходимого и заслуженного.

Высшего спасения.

– Многие народы практиковали выход в Абсолют. Подумать только, правда? Это словно вылезти из набитого червями аквариума. И не в новый – побольше, а в абсолютнейшую свободу. Совершенный. Стать рядом с богом, поделиться с ним частью… Мне кажется, дорогая, будь я на месте бога, создавая людей по своему подобию, я бы искоренил в них те недостатки, что делают меня слабее. Разве бог не стремится к совершенству? Родители хотят совершенных детей. Он здесь, он внутри. О, он так близко! Если убить нужного человека… – гаденько захихикал Ипсилон. – Приносящие жертву объединяются с ней и идут в Абсолют. Сильнейший на земле… Сильнейшие вне земли… У бога будет человеческое лицо. Невозможно представить в Абсолюте моих соседей…

Вдруг в толпе мелькнул голубой луч – это она!

– Она!

– В этом есть что-то естественное – перенестись в Абсолют через женщину. Женщины, как портал из одного мира в другой. Не могу поверить, как скоро это случится!

Девушка сидела на скамейке в окружении веселых подруг.

Ипсилон аккуратно обошел их стороной, прячась за киоском с мороженным.

Вдоволь наболтавшись и не чувствуя животного напряжения за своими спинами, девушки отправились гулять. Они мельтешили между прохожими, обмениваясь улыбками и шутками, заставляли Ипсилона выныривать в стремительный поток, сносивший его своей мнимой безмятежностью к брошенному мусору.

Глаза его блуждали по телу девушки, представляя, как тонкие ноги будут свисать со стола, как по шее будет течь кровь, и от этих представлений мурашки шли по телу.

Он запомнил в мельчайших подробностях миловидное лицо: вздернутый нос, маленькие глазки и бледно-розовые губы.

Ипсилон мог бы поклясться, что даже на расстоянии чувствовал приятный запах, исходящий от волос и кожи, и не мог дождаться ее одиночества. Для девушки оно, непременно, не несло ничего хорошего.

У него болел живот от голода, и затекали ноги от долгого полусогнутого положения возле какого-нибудь мусорного бака, а ожидание грызло его шакалами, невидимыми шакалами с острыми, чуть сточенными клыками.

Как только солнце достигло свое пика, и до этого не пустая дорожка наполнилась новыми людьми.

Ипсилон все чаще злился, теряя из виду незнакомку, все ближе и ближе подходил к желанной фигуре. Вот уже пару раз девушка окидывала его взглядом, отчего мужчина бесился и был вынужден отступать в тень.

В районе двух часов девушка распрощалась с подругами и направилась к выходу из парка. Она шла по дороге, подгоняемая усталостью и наверняка ощущением скорой смерти.

Невозможно не чувствовать ее дыхание за своей спиной. Смерть любит внезапность, но не любить появляется без предзнамения. Пока что навстречу идут такие же люди, а потому – не страшно.

Вскоре, когда они оба вышли за пределы территории парка, Ипсилон счел, что нет необходимости более прятаться, и вышел на свет. На самом же деле у него больше не было сил терпеть, и каждая секунда расплавляя и без того раскаленный мозг.

Он знал – у него только одна возможность. Когда девушка перейдет через дорогу и повернет к высоким домам, ей непременно придется пройти славившийся не многолюдностью проулок, тот самый, через который некогда возвращался домой он сам: с одной стороны спины гаражей с другой – парковка. Чуть глубже злополучная арка. Она, конечно, может выбрать и более долгий путь, но каков бы ни был ее выбор – он будет последним.

Однако очень скоро девушка начинает нервничать.

Она украдкой поглядывает через плечо, и по дёргающейся фигурке можно догадаться о накатывающем напряжении.

Ипсилон знает, как его развеять – он ныряет в сторону на параллельно идущую дорожку. Отсюда его не видно, но и незнакомку тоже. Пару минут мужчина борется с собой, не выдерживает и выныривает обратно. Мимо проходит старуха с пакетами, раздражая Ипсилона своей медлительностью.

– Все в порядке, я обычный прохожий, я обычный прохожий, – уговаривает он себя.

Обычные прохожие не убивают людей.

Девушка вновь оглядывается. Проклятье.

Никто не говорил, что будет легко.

Шлейф голубого кринолина надувается как парус, когда незнакомка срывается на бег.

Чертыхнувшись, Ипсилон порывается вслед, но в последнюю секунду останавливается – нельзя пугать ее еще больше. Вместо этого он огибает дорогу, переходя на другую сторону улицы через поток машин, таким образом, оказавшись параллельно пути девушки.

Машины гудят, водители ругаются.

Он может представить себе чувства незнакомки, когда та остановится перед развилкой – сократить или пройти?

Гаражи неприветливы и подозрительны, но ноги так устали, а в животе урчит. Вдобавок ее тревожит таинственный преследователь, поэтому она достанет из сумочки телефон и включит быстрый набор.

Но что сделают те, кто снимет трубку?

Что успеют, если они там, в домашнем уюте, а она – здесь?

В этом заключается притягательность телефонной связи и интернета – они заглушают ощущение одиночества, как алкоголь заглушает душевную боль. На время, не слишком качественно, так чтобы тебе хотелось все время еще.

Ипсилон пробегает сквозь гаражи, прячется между теми, что ближе к парковке.

Он совсем не хочет сделать девушке больно, наоборот, была бы возможность – Ипсилон предложил бы ей зефирную перину. Был бы это другой мир и другое время. Сейчас же, притаившись в засаде, мужчина почти осязаемо ощущал собственное превосходство – в конце концов, кто еще находил такую прекрасную, не похожу на других девушку и готовился принести в жертву?

Едва ли кто-нибудь на всей Земле.

В проходе мелькает голубой силуэт, и Ипсилон, не раздумывая, кидается вслед.

Как и ожидалось, они здесь одни, хотя с другой стороны у входа в гаражи обязательно кто-то стоит – не стоит производить лишнего шума.

В несколько шагов догнав незнакомку, он грубо толкает ее к стене.

– Как тебя зовут? – с жаром выдыхает, оставляя на гладкой девичьей щеке почти алый след.

Девушка пищит. Она пытается вырваться, но так неуверенно, что мужчине не достает никаких проблем перехватить руки.

Солнечный свет позволяет разглядеть ее вблизи.

Ипсилон наклоняется ближе, вдыхая тот самый дивный аромат.

– Пустите, – тонким голоском почти умоляет девушка. – Это вы… из парка, пожалуйста. Пустите…

– Тише-тише, я не хочу сделать тебе больно, – предупреждает Ипсилон, чуть сдавливая тонкие руки.

Голова незнакомки ударяется о железную коробку, и по телу распространяется дрожь. Видно – еще секунда и она закричит, Ипсилон с силой вдавливает ладонь в мягкие губы. Даже так чувствуется сковывающий страх ее тела, и мужчина жалостливо поднимает взгляд.

В мокрых, еле сдерживающих слезы глазах, он различает собственное отражение – нависший жестокий, с сальными волосами, с животной безжалостностью, а вокруг – блеск страха.

Он непонимающе отстраняется, не отрывая взгляд.

Светло-голубые глаза девушки, точно стеклянные шарики – подумал – так четко отражают все вокруг.