последние пятнадцать лет удалось лишь дважды поесть запеченную индейку, факт наличия

хоть какой-то индейки уже бесценен.

– Темное мясо или белое? – спрашивает Келлан.

– Ой, я вегетарианка, – отвечает Селестия.

Марсела бормочет что-то похожее на « ты, блин, прикалываешься что ли».

– Но я принесла с собой немного ненастоящей индейки, – продолжает она, доставая из

сумочки маленький завернутый в целлофан комок и кладя его на тарелку. – Она такая же

замечательная!

Келлан выглядит на взводе, но Кросби быстро вскакивает и протягивает свою тарелку.

– Мне без разницы белое или темное, – говорит он. – Я съем любое.

– Я тоже, – говорю я, поступая аналогично.

Мы наполняем тарелки в еще более гнетущей тишине, нарушаемой лишь звуком того, как

Селестия пилит нечто, что может оказаться лишь куском серой шпаклевки. Помимо этого, на

ее тарелке лежит только половинка булочки и клюквенный соус.

Марсела, похоже, готова разразиться истерическим припадком, и стоит мне заметить, как

она открывает рот, чтобы выдать какой-нибудь обидный комментарий, я выпаливаю:

– Так, Нэйт. Наушники. В такие-то дни они, наверно, очень выручают!

У него полный рот еды, так что он смотрит по сторонам, стараясь тем временем как

можно быстрее прожевать.

– Очень теплые, – соглашается он, не успевая до конца все проглотить.

– Они оторочены мехом, – напоминает нам Селестия.

– А разве это не странно? – спрашивает Келлан. – Быть вегетарианкой и при этом носить

мех?

Она таращится на него.

– С чего ты решил?

– А что ты подарил Селестии? – спрашиваю Нэйта, почувствовав, как Марсела снова

заводится.

– Ангела, – бурчит он. – Для ее дерева.

– Ой, как это мило.

– Он сказал, что тот похож на меня, – добавляет Селестия. – Прекрасный подарок.

Джулианна Киз

«Под вопросом»

Колледж Бернема # 1

Наступает продолжительная, тягостная тишина.

– А что вы подарите друг другу? – в конце концов спрашивает Келлан, ножом указывая на

меня и Кросби, при этом чуть не лишая Нэйта глаза.

Мы с Кросби замираем. Вообще-то, мы не говорили о подарках, хотя в тайне я

приготовила ему кое-что и положила под пассажирское сиденье в его машине, решив, что в

рождественское утро отправлю ему сообщение с указанием, где это найти.

– Это сюрприз, – говорит Кросби, делая глоток вина. – Чтобы преподнести… позже.

– Да, – вторю я, будто тоже не купила подарка. – Позже.

– Надо же.

– А ты? – спрашивает Селестия. – Что ты купил Марселе?

– Нижнее белье, – быстро отвечает Келлан.

– Оно сейчас на мне, – добавляет Марсела.

Селестия выглядит озадаченно.

– Ой. Как… интимно.

– А что насчет тебя, Марсела? – спрашивает Нэйт. – Что ты подарила Келлану?

– Видеоигру, – врет она. Я знаю, что они ничего друг другу не дарили, так как фактически

не состоят в отношениях, а этот фарс продолжается так долго, только потому, что им не

приходится тратить деньги.

– О, – произносит Нэйт язвительно, великолепно подражая выражению лица Селестии. –

Как… интимно.

Марсела свирепо смотрит на него.

– Келлан, подливка восхитительная, – говорю я, наливая на свой картофель чуть больше,

чем следует. – Стоило всех проб.

– Это белый перец, – отвечает он. – Кто бы знал?

Нэйт приканчивает свое пиво.

– Действительно, кто?

Селестия отодвигает от себя тарелку, на которой половина порции так и остается

нетронутой.

– Я объелась, – заявляет она, – У вас есть перрье?

– По-прежнему нет, – огрызается Марсела.

Когда Селестия просто сидит вот так и спокойно за нами наблюдает, звук всеобщего

жевания вдруг кажется невероятно громким. А так как мы все его слышим, то начинаем жевать

усиленнее, чтобы побыстрее закончить.

– А почему бы не сыграть в твою новую видеоигру? – спрашивает Кросби, когда

напряжение достигает астрономических пределов.

Лицо Келлана комически вытягивается.

– Она… не тут.

– А где?

– У меня дома, – подхватывает Марсела. – Я купила приставку, чтобы Келлан мог

оставаться там все время.

Нэйт фыркает.

Кросби пожимает плечами.

– Пофиг. Тогда, давайте сыграем во что-нибудь другое.

– Давайте, – говорю я. – А мы с Марселой все приберем.

– Я готовила! – протестует Марсела.

Теперь фыркаю я. Марсела не может приготовить и тоста. Она просто надела фартук и

стояла рядом с Келланом несколько часов.

Мы все встаем из-за стола, парни перемещаются на диван, чтобы что-то повзрывать, а мы

с Марселой ополаскиваем тарелки и загружаем посудомоечную машину. Селестия достает свой

телефон и начинает переписываться, Нэйт же бродит по комнате, рассматривая декорации.

– Что это? – спрашивает он.

Я разворачиваюсь взглянуть, о чем он, и замираю. Он поднял лист с Рождественской

елкой и просматривает список с зачеркнутыми именами.

– Это… список, – говорит Келлан.

Кросби ставит игру на паузу.

– Келлан пытался… – он осекается, закашлявшись, когда Келлан тыкает его локтем под

ребра. Мое сердце колотится, пока, вцепившись в полотенце, я спешу в гостиную.

143

N.A.G. – Переводы книг

– Пытался найти старого друга, – заканчиваю я. – Чтобы поздороваться.

Нэйт хмурится, глядя на список.

– А почему ты не помнишь имен своих друзей?

– Это было очень давно.

Селестия встает и присоединяется к Нэйту, хмурясь на мольберт.

– Пахнет как картофель фри?

Келлан ошалело смотрит на меня.

– У меня плохая память.

– Туристка №1 – с веснушками?

– Э-э, да, она была милой.

– А где десерт? – в отчаянии спрашиваю я. – Разве мы не покупали чизкейк?

– Точно покупали! – отвечает Келлан, вскакивая на ноги. – Кто готов к десерту?

– Мы же только что поели, – говорит Кросби. – Давайте немного подождем.

Но Келлан уже спешит на кухню.

– Благорождение никого не ждет.

Нэйт похоже в замешательстве.

– Кто?

– Это шоколадный чизкейк, – делаю попытку я. – Он вам понравится.

Селестия морщится.

– Ой, в составе есть молоко? Я не ем молочные продукты.

Марсела прерывает сервировку стола, чтобы засунуть в горло палец, изображая рвотные

позывы.

– Выпей еще вина, – говорю я. – Или пива. Или водопроводной воды. Давайте просто все

срочно вернемся за стол.

Селестия пожимает плечами и разворачивается, чтобы сесть, Кросби следует ее примеру.

Я уже на полпути к ним, когда Нэйт произносит:

– Красный Корсет?

Неожиданно я останавливаюсь статуей, одна нога в воздухе, руки замирают при ходьбе.

Готова поклясться, что вся комната слышит перезвон колокольчиков и появившиеся в воздухе,

указывающие на меня стрелочки с ярко переливающейся на концах надписью: «Виновна,

виновна, виновна!».

– Она была актрисой, – бесстрастно лжет Келлан, подходя, чтобы опустить на место

картинку Рождественской елки и тем самым прекратить расспросы относительно списка. – Это

была одна из тех исторических пьес, в которых женщины носят корсеты.

– Хмм, – Нэйт садится на свое место и берет кусочек чизкейка. Я смотрю на свой, будто

это комок грязи, и гадаю, как, черт побери, мне удастся его проглотить. – А разве у тебя нет

красного корсета, Нора?

Теперь я точно уверена, что они слышат тревожные колокольчики, потому что на целых

десять секунд в комнате наступает мертвая тишина. Кросби с удивлением смотрит на меня, и я

открываю рот, чтобы что-то сказать, хоть что-нибудь, когда Келлан успевает вклиниться.

– Нора? – смеется он. – В корсете? Не могу себе представить.

– Ты хоть когда-нибудь вообще бывала на сцене? – спрашивает Марсела, помогая мне,

когда становится ясно, что я слишком отупела, чтобы справиться в одиночку. – Хотя бы