— Чего ты орал?— спросил он.
— В нас чуть не врезался огромный пароход. Видишь, как море бурлит — это от него волна. Как Памела?
— Она без сознания.
— И ты все еще хочешь плыть в Голландию?
— Да,— сквозь зубы проговорил Кросс.
— Тогда откачивай воду. Насос отказал, и нас заливает.
Кросс взялся левой рукой за ручку помпы и начал вяло ее крутить, не спуская глаз с Джеффри. Грохот прибоя приближался. До погибшего судна оставалось не больше четверти мили. Джеффри дал полный вперед. «Беглянка» летела, ударяясь носом о волны с такой силой, что казалось, у нее сейчас разломится корпус. Джеффри впился глазами в белую полосу и весь напрягся в ожидании удара, мысленно поручив душу всевышнему. Услышав, как взревел мотор, Кросс перестал качать помпу и выпрямился. Вот он что-то закричал, потом шагнул вперед. Скорей, скорей, подгонял яхту Джеффри. Осталось несколько ярдов, не больше.
И тут «Беглянка» на скорости в десять узлов врезалась в отмель. Ее нос ударился о подводный кряж, как об стену. Джеффри услышал хруст ломающегося дерева, увидел, как упала за борт их мачта. Он стоял по колени в воде. Удар бросил Кросса прямо в каюту. Джеффри ринулся следом, уже не думая о пистолете. Или он сейчас победит, или погибнет. Он увидел плечо и вцепился в него одной рукой, и в мокрые волосы другой. Кросс ударил его р лицо, но Джеффри едва почувствовал удар. Он даже не знал, где он борется с Кроссом — на полу или на потолке каюты. Кругом был хаос, грохот, всюду лилась вода. Джеффри увидел поднятый пистолет и схватил кисть руки, которая его держала — тонкую обессилевшую кисть. В дверь каюты ворвалась волна, и несколько секунд они оба были по пояс в воде. Когда волна откатилась, Джеффри и Кросс рухнули на стол и сломали его. Потом их швырнуло в кухонный отсек, затем назад в каюту. В затопленной каюте судорожно дергавшейся яхты было невозможно за что-нибудь ухватиться. Кросс отбивался, как бешеный, выкручиваясь из хватки Джеффри. И вдруг, когда яхта на секунду выровнялась, Джеффри увидел перед собой покрытое пятнами лицо и со всей силой ударил в него кулаком. Кросс упал в воду, Джеффри прыгнул на него и схватил его за горло. Каюту опять залило водой, но Джеффри уже ничего не видел и не слышал, ни о чем не думал. Сжимавшие горло пальцы мстили за страдания этих двенадцати часов. Джеффри вдавливал желтое лицо в воду, заливавшую пол каюты. Кросс дергал ногами, но движения его становились все медленнее. И вдруг он обмяк.
Кросс был мертв.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Поднявшись на ноги, Джеффри увидел, что Памела, которую Артур привязал веревкой в койке, все еще без сознания. Джеффри ничем не мог ей пока помочь — главное было не потерять сознание самому. Он знал, что «Беглянку» скоро разобьет в щепки. Одна за другой на нее набегали волны, каждый раз поднимая ее на добрых шесть футов и затем с хрустом бросая на твердую, как железо, песчаную гряду. Мотор, окончательно залитый водой, не работал. Яхта превратилась в игрушку разъяренного моря. У нее то поднимался кверху нос и вода с палубы лилась через борт, то задиралась корма — и тогда, казалось, все Северное море заливалось внутрь судна. Треск ломающегося дерева не прекращался ни на минуту. Рундуки пооткрывались и их содержимое вывалилось в плескавшуюся на полу воду. Лампы разбились вдребезги и повсюду летали осколки стекла. Свинцовый балласт крушил днище. Джеффри рухнул на мокрую койку в ногах у Памелы, уперся ногами в койку напротив, чтобы его не швыряло по каюте, и стал ждать.
Никогда в жизни время не тянулось для него так медленно. От изнеможения он не мог думать. У него даже как будто началась морская болезнь. Он заткнул уши, чтобы не слышать треска и грохота. Когда же это кончится? Вода быстро отступала с отливом — ее уровень понижался на три дюйма каждые пять минут. Три фута в час. Когда волны перестанут перекатываться через судно, они с Памелой будут вне опасности — до начала прилива.
Джеффри с трудом сохранял сознание. Ему приходилось напрягать все силы, чтобы не сползти с койки на пол. Держись, говорил он себе, не век же это будет продолжаться. Скоро яхта окажется на суше. Волны перестанут по ней дубасить. Какое это будет блаженство! Вроде уже становится тише. Боже, как я устал.
По-видимому, он задремал, а очнувшись, осознал, что волны уже не бьют по яхте. Море отступило, и «Беглянка» осела на косу. Вскоре, собравшись с силами, Джеффри выполз из каюты и огляделся.
На свежем воздухе в голове у него прояснилось, а открывшаяся взору картина даже порадовала его. Ловко же он посадил яхту на мель! В двадцати ярдах по носу возвышался остов старого судна. Это была носовая часть — остальное волны, видимо, смыли после того, как судно разломилось пополам. Нос возвышался над отмелью футов на двенадцать и был покрыт темно-зеленым илом. Вокруг уже показался из-под воды серо-бурый песок. «Беглянка» почти не вздрагивала, хотя вокруг нее все еще пенилась вода. Она сидела на песчаной гряде носом, и с уходом отлива можно было ожидать, что ее корма опустится и вода выльется из помещения судна.
Джеффри вернулся в каюту. Боже, как тихо! Памела лежала все в том же положении. Джеффри вдруг вспомнил, что в аптечке должно быть немного коньяку. Аптечка была в шкафчике, висевшем на стене камбуза. Джеффри пробрался через обломки и мусор в кухонный отсек. Шкафчик развалился, и его содержимое плавало на полу. Но склянка с коньяком не разбилась. Джеффри отхлебнул из нее сам и принялся приводить в чувство Памелу. Он влил ей в рот несколько капель коньяку, растер ей руки и похлопал по щеке. Лицо Памелы слегка порозовело, и она открыла глаза. Она обвела взглядом каюту и вдруг резко приподнялась на руках.
— Успокойся,— сказал Джеффри.— Спешить некуда. На-ка, выпей еще.
— Джеффри,—проговорила Памела, схватив его за руку.— О, Джеффри! Где мы? И где он?
— Он мертв,— сказал Джеффри.— Бояться больше нечего.
Памелу начало трясти, и вдруг она неудержимо разрыдалась. Джеффри крепко держал ее в объятиях, гладил и успокаивал, как ребенка. Постепенно она затихла, но Джеффри продолжал прижимать ее к себе и отпустил только, когда она глубоко вздохнула и откинула с лица прядь мокрых волос.
— Мне лучше,— сказала она.— Прости, что я так разревелась. Ой, я, наверно, похожа на мокрую курицу!
Она все еще держалась за его руку.
— Джеффри, мне хотелось умереть. Правда-правда — я больше не хотела жить. Какой страшный человек! Да еще этот шторм. Где он?
Джеффри указал на пол. Памела глядела на мертвое тело расширенными глазами.
— Что произошло?
— Я выбросил яхту на мель — это застало его врасплох. Он захлебнулся.
— А,— сказала Памела.
— Он до последней секунды не выпустил пистолет. Ничего другого мне не оставалось.
— Разумеется,— сказала Памела.— Ему еще повезло. Он заслужил куда худшей смерти. Он тебя не поранил, Джеффри? Вид у тебя ужасный.
— Ты и сама не блещешь красотой. Куда только девалась эффектная женщина.
— Мне так стыдно, что от меня было мало толку.
— Ерунда! Ты поступила наилучшим образом. Когда ты потеряла сознание, мне уже не надо было о тебе беспокоиться. Слушай — я затащу Артура на другую койку и накрою его одеялом. Если не хочешь на это смотреть — отвернись.
— Вот еще — я совершенно оправилась,— с некоторым даже негодованием заявила Памела.— Вид у него достаточно мертвый,— заметила она, глядя, как Джеффри взваливает тело на койку и накрывает его мокрым пледом.
— Теперь можно про него забыть. Я попробую вскипятить чай. Есть хочешь?
— Умираю с голода. Только разве нам не надо что-нибудь предпринять? Что будет дальше?
— Потом скажу — время еще есть. Сначала я займусь чаем.
— Мы промокли насквозь,— сокрушенно заметила Памела, когда Джеффри пошел в камбуз.
— Мокрее некуда,— весело отозвался он.— Только высушиться нам негде. Придется побольше двигаться.
Памела услышала, как зашумел примус.