Джеффри спустился на палубу и замерил лотом глубину. Около четырех саженей, и якорь вроде бы не тащит по дну. Для этого он и выпустил так много цепи. Их будет страшно болтать, и они зачерпнут много воды. Но дела могли бы быть и хуже: все же светит солнце, и ветер как будто ослабевает.
Джеффри постучал в дверь каюты. — Мне надо войти!— крикнул он.
— Зачем?
— А ты думаешь, я смогу сварить трубку на палубе?
— Ладно, входи,— сказал Кросс— Но не вздумай что-нибудь выкинуть.
Джеффри вошел в каюту — впервые за одиннадцать часов. Внутри было тепло и душно. Вдруг его охватило изнеможение. У него так болели плечи, будто его только что сняли с дыбы.
— Ты это случайно не нарочно подстроил?— спросил Кросс из дальнего конца каюты.— Не надейся, ничего у тебя не выйдет. Пистолет я держу сухим, и каким бы путем мы не отправились в ад — твоим или моим — выстрелить я всегда успею.
Его глаза лихорадочно блестели, он был похож на мокрое чучело, но рука его оставалась твердой и воля не была сломлена.
— Если я не сумею сварить трубку, то пистолет тебе не понадобится,— сказал Джеффри,— Как дела, Памела?
Она слабо улыбнулась.
— Надеюсь, это когда-нибудь кончится. Пока лежу, терпимо. А ты, наверно, совсем измотался?
— Вовсе нет, я себя чувствую, как рыба в воде,— о напускной бодростью ответил Джеффри,— Голова болит?
— Да, очень. Что-то мне разонравились морские прогулки.
— Держись,— сказал Джеффри.— Барометр поднимается. Пять минут на твердой земле — и ты забудешь про морскую болезнь, точно ее и не было. Может, вскипятить чаю, Артур? Я падаю с ног. И Памела еле жива.
— Какое мне дело до ее здоровья? У нас нет времени. Через час-другой нас, может быть, начнут искать. Я не желаю сидеть тут на привязи. Давай-ка занимайся трубой!
Джеффри опустился на скамью напротив Памелы. Ему надо было убить четыре часа.
— Я свалюсь, если чего-нибудь не поем. Решай сам, Артур. Может быть, к утру мы будем у берегов Голландии. Пока тебе везет. Но я не перпетуум мобиле. Если хочешь, чтобы я починил мотор, а потом вел судно, дай мне отдохнуть.
— Отдыхай, черт с тобой,— сказал Кросс и сел рядом с Памелой.— Иди в камбуз и сиди там. Даю тебе на завтрак пятнадцать минут. Но ко мне не приближайся, и если тебя качнет, падай в другую сторону. У меня и так уже палец свербит.
Джеффри боком протиснулся в кухонный отсек и принялся разводить примус. Он был подвешен к потолку и оставался в горизонтальном положении, как бы волны ни бросали судно.
— У чайника отвалился носик.— объявил Джеффри.
— Удивительно, что всю каюту не разломало в щепки,— сказал Кросс.— Это все последний вал наделал.
— Тогда я заварю чай в банке. Кросс явно нервничал.
— Побыстрее отсюда выметайся,— сказал он.— Что ты там еще надумал стряпать?
— Подогреваю пару банок с супом,— жизнерадостно отозвался Джеффри.— Если в него накрошить колбасного фарша, получится отличная еда. Хочешь?
— Нет! Кончай возню!
Джеффри заварил чай и добавил туда сгущенного молока. «Беглянка» ныряла носом, перекатывалась с боку на бок, дергала за якорную цепь. В таких условиях каждое движение стоило усилия, но Джеффри некуда было спешить. На полу в каюте плескалась вода. При выключенном моторе насос не работал.
— Непонятно только, как я все это вам принесу,— сказал Джеффри.— Будешь пить чай, Памела?
— Нет, Джеффри, спасибо. Честное слово, мне ничего не хочется.
— Артур?
— Не надо. Сиди там. Да наедайся поплотнее — неизвестно, когда еще придется.
— Ничего себе условия труда на этой посудине,— проворчал Джеффри, уписывая похлебку.— Вкусно, Артур, советую попробовать. Наваристый получился супчик.
— Я сказал, нет, и отвяжись!
— А вроде ты говорил, что не страдаешь морской болезнью?
— Видишь — держусь на ногах. Мне просто не хочется есть. И вообще, твое время истекло.
— Странное дело,— сказал Джеффри,— у нас на яхте по сути дела нет капитана. В море так не положено. То ты выполняешь мои приказания, то я выполняю твои.
— Верно,— ответил Кросс.
— Потому-то все и идет вверх тормашками. Джеффри доел похлебку.
Ну ладно, стало полегче. Теперь надо найти инструменты. Они в рундуке у тебя под скамейкой, Артур. Мне нужны те, что завернуты в брезент.
— Заходи по другую сторону стола,— сказал Кросс, — я тебе их переброшу.
— Дай только погляжу, что делается снаружи.
Памела лежала с закрытыми глазами, и дуло пистолета упиралось ей в бок. Нет, броситься на Кросса слишком опасно. Джеффри обошел стол и вышел на палубу.
Он еще раз замерил глубину и убедился, что якорь держит крепко. Затем он глянул на горизонт. Там виднелось несколько дымков, но хорошо было видно только одно судно— большой грузовой пароход, пробирающийся по глубокой протоке с другой стороны косы. .На нем, может быть, и заметили «Беглянку», но не окликнули и вообще не проявили к ней никакого интереса. Да и не дай Бог, чтобы кто-нибудь предложил им помощь — это погубит все дело.
Джеффри вернулся в каюту и принялся за починку трубки. Он таки ее основательно покорежил. Прежде чем взяться за работу, он показал трубку Кроссу. Тот только хмыкнул.
— Разогрел бы паяльник,— предложил ему Джеффри.— Тогда мне не придется опять пролезать вокруг стола. Я не потушил примус
— Сам грей,— буркнул Кросс.
Джеффри пожал плечами и стал осторожно пробираться в камбуз. Памела вроде бы задремала, подумал он. Пусть спит — что ей еще остается делать? Кросс тоже, казалось, впал в летаргию, но Джеффри не надеялся, что он заснет. При малейшем резком движении Джеффри пальцы Кросса судорожно сжимались на рукоятке пистолета, Джеффри стал задумчиво греть паяльник в пламени примуса.
— У тебя не затек палец на спусковом крючке?— крикнул он из камбуза Кроссу.
— Не затек,—ответил Кросс— К твоему сведению» я слежу за каждым твоим движением. Если ты задумал как-то воспользоваться паяльником, советую подумать еще раз.
— Все равно ты сломаешься раньше меня,— сказал Джеффри.— Сколько, по-твоему, можно не спать и быть начеку в такой шторм, без еды и отдыха? Лучше признай себя побежденным.
— И отправляйся на виселицу? Нет уж. Пока живу — надеюсь. Ты сам сказал, что мы завтра будем в Голландии. Мне приходилось бывать и не в таких переделках. Война научила меня многому.
— Война сделала из тебя законченного негодяя,
— Но зато я не забыл, как наслаждаться радостями жизни.
— Ну и как, наслаждаешься?
— Это — плата за будущее. Дороговато, но жизнь этого стоит. Я никогда не сдаюсь.
— Гитлер говорил что-то в этом роде. Ты на него даже внешне похож. Оба подонки.
Джеффри работал, не торопясь. Зачистил сломанный конец бензином и напильником. Покрыл его флюкситом и наложил припой. Подождал, пока он затвердеет. Потом пошел на палубу вставлять трубку на место. Провозился с ней добрых десять минут. Наконец, Кросс, не выдержав, сердито закричал:
— Скоро ты там?
— Заканчиваю!—отозвался Джеффри. Но вернулся в кабину только через пять минут.
— Чертова трубка отвалилась — объявил он.— Меня здорово качнуло, и я схватился за нее. Теперь надо делать все сначала. Ты когда-нибудь пробовал паять?
— Да, пробовал. И мне никогда не приходилось паять одно и то же место дважды.
— Но тебе, наверно, и не приходилось паять в такую качку.
— Ты слишком много болтаешь. Чего ты лезешь ко мне с разговорами? Нам не о чем разговаривать. Кончай работу и вперед. Мы бы сейчас плыли с ветерком.
— Ничего подобного. Ты и не представляешь, что делается в море.
— Ветер утихает.
— Да, но море начнет успокаиваться только к вечеру.
Джеффри опять принялся паять трубку.
— Ну, пожалуй, будет держаться.
— Много мы извели топлива?— вдруг спросил Кросс.
— Не очень. Хватит доплыть туда и обратно. Кросс ничего не сказал, и лицо его было непроницаемо.
Как бы в напоминание о том, что погода — вещь серьезная, яхту вдруг захлестнула волна, и вода залила пол каюты на добрых полфута.