Джеффри спустился на палубу и замерил лотом глу­бину. Около четырех саженей, и якорь вроде бы не та­щит по дну. Для этого он и выпустил так много цепи. Их будет страшно болтать, и они зачерпнут много воды. Но дела могли бы быть и хуже: все же светит солнце, и ветер как будто ослабевает.

Джеффри постучал в дверь каюты. — Мне надо войти!— крикнул он.

— Зачем?

— А ты думаешь, я смогу сварить трубку на палубе?

— Ладно, входи,— сказал Кросс— Но не вздумай что-нибудь выкинуть.

Джеффри вошел в каюту — впервые за одиннадцать часов. Внутри было тепло и душно. Вдруг его охвати­ло изнеможение. У него так болели плечи, будто его только что сняли с дыбы.

— Ты это случайно не нарочно подстроил?— спросил Кросс из дальнего конца каюты.— Не надейся, ничего у тебя не выйдет. Пистолет я держу сухим, и каким бы путем мы не отправились в ад — твоим или моим — выстрелить я всегда успею.

Его глаза лихорадочно блестели, он был похож на мокрое чучело, но рука его оставалась твердой и воля не была сломлена.

— Если я не сумею сварить трубку, то пистолет те­бе не понадобится,— сказал Джеффри,— Как дела, Памела?

Она слабо улыбнулась.

— Надеюсь, это когда-нибудь кончится. Пока лежу, терпимо. А ты, наверно, совсем измотался?

— Вовсе нет, я себя чувствую, как рыба в воде,— о напускной бодростью ответил Джеффри,— Голова бо­лит?

— Да, очень. Что-то мне разонравились морские прогулки.

— Держись,— сказал Джеффри.— Барометр подни­мается. Пять минут на твердой земле — и ты забудешь про морскую болезнь, точно ее и не было. Может, вски­пятить чаю, Артур? Я падаю с ног. И Памела еле жива.

— Какое мне дело до ее здоровья? У нас нет време­ни. Через час-другой нас, может быть, начнут искать. Я не желаю сидеть тут на привязи. Давай-ка занимай­ся трубой!

Джеффри опустился на скамью напротив Памелы. Ему надо было убить четыре часа.

— Я свалюсь, если чего-нибудь не поем. Решай сам, Артур. Может быть, к утру мы будем у берегов Голлан­дии. Пока тебе везет. Но я не перпетуум мобиле. Если хо­чешь, чтобы я починил мотор, а потом вел судно, дай мне отдохнуть.

— Отдыхай, черт с тобой,— сказал Кросс и сел ря­дом с Памелой.— Иди в камбуз и сиди там. Даю тебе на завтрак пятнадцать минут. Но ко мне не приближайся, и если тебя качнет, падай в другую сторону. У меня и так уже палец свербит.

Джеффри боком протиснулся в кухонный отсек и принялся разводить примус. Он был подвешен к потол­ку и оставался в горизонтальном положении, как бы волны ни бросали судно.

— У чайника отвалился носик.— объявил Джеффри.

— Удивительно, что всю каюту не разломало в щепки,— сказал Кросс.— Это все последний вал наделал.

— Тогда я заварю чай в банке. Кросс явно нервничал.

— Побыстрее отсюда выметайся,— сказал он.— Что ты там еще надумал стряпать?

— Подогреваю пару банок с супом,— жизнерадостно отозвался Джеффри.— Если в него накрошить колбас­ного фарша, получится отличная еда. Хочешь?

— Нет! Кончай возню!

Джеффри заварил чай и добавил туда сгущенного молока. «Беглянка» ныряла носом, перекатывалась с бо­ку на бок, дергала за якорную цепь. В таких условиях каждое движение стоило усилия, но Джеффри некуда было спешить. На полу в каюте плескалась вода. При выключенном моторе насос не работал.

— Непонятно только, как я все это вам принесу,— сказал Джеффри.— Будешь пить чай, Памела?

— Нет, Джеффри, спасибо. Честное слово, мне ничего не хочется.

— Артур?

— Не надо. Сиди там. Да наедайся поплотнее — не­известно, когда еще придется.

— Ничего себе условия труда на этой посудине,— проворчал Джеффри, уписывая похлебку.— Вкусно, Ар­тур, советую попробовать. Наваристый получился суп­чик.

— Я сказал, нет, и отвяжись!

— А вроде ты говорил, что не страдаешь морской болезнью?

— Видишь — держусь на ногах. Мне просто не хо­чется есть. И вообще, твое время истекло.

— Странное дело,— сказал Джеффри,— у нас на ях­те по сути дела нет капитана. В море так не положено. То ты выполняешь мои приказания, то я выполняю твои.

— Верно,— ответил Кросс.

— Потому-то все и идет вверх тормашками. Джеффри доел похлебку.

Ну ладно, стало полегче. Теперь надо найти ин­струменты. Они в рундуке у тебя под скамейкой, Ар­тур. Мне нужны те, что завернуты в брезент.

— Заходи по другую сторону стола,— сказал Кросс, — я тебе их переброшу.

— Дай только погляжу, что делается снаружи.

Памела лежала с закрытыми глазами, и дуло пис­толета упиралось ей в бок. Нет, броситься на Кросса слишком опасно. Джеффри обошел стол и вышел на палубу.

Он еще раз замерил глубину и убедился, что якорь держит крепко. Затем он глянул на горизонт. Там вид­нелось несколько дымков, но хорошо было видно толь­ко одно судно— большой грузовой пароход, пробираю­щийся по глубокой протоке с другой стороны косы. .На нем, может быть, и заметили «Беглянку», но не оклик­нули и вообще не проявили к ней никакого интереса. Да и не дай Бог, чтобы кто-нибудь предложил им по­мощь — это погубит все дело.

Джеффри вернулся в каюту и принялся за починку трубки. Он таки ее основательно покорежил. Прежде чем взяться за работу, он показал трубку Кроссу. Тот только хмыкнул.

— Разогрел бы паяльник,— предложил ему Джеф­фри.— Тогда мне не придется опять пролезать вокруг стола. Я не потушил примус

— Сам грей,— буркнул Кросс.

Джеффри пожал плечами и стал осторожно проби­раться в камбуз. Памела вроде бы задремала, подумал он. Пусть спит — что ей еще остается делать? Кросс тоже, казалось, впал в летаргию, но Джеффри не наде­ялся, что он заснет. При малейшем резком движении Джеффри пальцы Кросса судорожно сжимались на ру­коятке пистолета, Джеффри стал задумчиво греть паяль­ник в пламени примуса.

— У тебя не затек палец на спусковом крючке?— крикнул он из камбуза Кроссу.

— Не затек,—ответил Кросс— К твоему сведению» я слежу за каждым твоим движением. Если ты задумал как-то воспользоваться паяльником, советую подумать еще раз.

— Все равно ты сломаешься раньше меня,— сказал Джеффри.— Сколько, по-твоему, можно не спать и быть начеку в такой шторм, без еды и отдыха? Лучше приз­най себя побежденным.

— И отправляйся на виселицу? Нет уж. Пока жи­ву — надеюсь. Ты сам сказал, что мы завтра будем в Голландии. Мне приходилось бывать и не в таких пере­делках. Война научила меня многому.

— Война сделала из тебя законченного негодяя,

— Но зато я не забыл, как наслаждаться радостями жизни.

— Ну и как, наслаждаешься?

— Это — плата за будущее. Дороговато, но жизнь этого стоит. Я никогда не сдаюсь.

— Гитлер говорил что-то в этом роде. Ты на него даже внешне похож. Оба подонки.

Джеффри работал, не торопясь. Зачистил сломанный конец бензином и напильником. Покрыл его флюкситом и наложил припой. Подождал, пока он затвердеет. По­том пошел на палубу вставлять трубку на место. Про­возился с ней добрых десять минут. Наконец, Кросс, не выдержав, сердито закричал:

— Скоро ты там?

— Заканчиваю!—отозвался Джеффри. Но вернулся в кабину только через пять минут.

— Чертова трубка отвалилась — объявил он.— Меня здорово качнуло, и я схватился за нее. Теперь надо де­лать все сначала. Ты когда-нибудь пробовал паять?

— Да, пробовал. И мне никогда не приходилось па­ять одно и то же место дважды.

— Но тебе, наверно, и не приходилось паять в та­кую качку.

— Ты слишком много болтаешь. Чего ты лезешь ко мне с разговорами? Нам не о чем разговаривать. Кончай работу и вперед. Мы бы сейчас плыли с ветерком.

— Ничего подобного. Ты и не представляешь, что делается в море.

— Ветер утихает.

— Да, но море начнет успокаиваться только к ве­черу.

Джеффри опять принялся паять трубку.

— Ну, пожалуй, будет держаться.

— Много мы извели топлива?— вдруг спросил Кросс.

— Не очень. Хватит доплыть туда и обратно. Кросс ничего не сказал, и лицо его было непроница­емо.

Как бы в напоминание о том, что погода — вещь серьезная, яхту вдруг захлестнула волна, и вода залила пол каюты на добрых полфута.