Но даже если признать этот факт – без сожаления и без торжества – что все мы эгоисты, что все мы преследуем собственные интересы, то что это нам дает конкретно?

Во-первых, причину человеческих поступков, слов, мыслей, даже эмоций.

Во-вторых, и как следствие из первого, умение читать людей и получать выгоду от этих знаний.

В-третьих, желание мыслить самостоятельно, формировать свои критерии и оценки.

Из чего следует, что все события, происходящие с тобой или с кем бы то ни было, не случайны. Это либо ситуация, заставляющая тебя сделать выбор, или результат твоего выбора. Сделанного раньше, десять секунд, минут или десять лет назад. Осознанного или неосознанного. Ведь что такое «неосознанное», как не то, что ты не захотел, забыл или посчитал для себя выгодным не осознавать? «Не осознавать» – это ведь тоже выбор. Пользующийся наибольшей любовью и популярностью.

Четвертое, и последнее, – это возложение на себя вины и ответственности за результат (нехоженая тропа нравственности).

Человек всегда делает только то, что хочет. У него всегда есть выбор. Даже если его выбор – умереть или умереть героически, то это ведь тоже выбор, и тоже решение, не самое приятное, правда. Она не обесценивает подвигов Корчагина или человека, бросившегося на амбразуру, – она уважает их выбор. Но она и не собирается, чтобы ее использовали в качестве смертника. Только если она сама этого не захочет. Мыслить самому, принимать ответственность за свои решения и, видя ошибку, исправлять ее – это идеал Человека. Жаль, мало кто мыслит. И это он делает тоже осмысленно.

Возможно, голова у нее сейчас плохо соображает. Возможно, у нее жар и вызванное этим помутнение рассудка.

Но ей кажется, что единственное, что нам нужно, – иметь достаточно мозгов, чтобы рассмотреть истинные мотивы других эгоистов. Это первое. Затем – рассмотреть свои собственные желания как желания эгоиста. Это второе. И наконец – научиться различать выгоду от всех этих желаний сегодня и долгосрочную выгоду от всего этого завтра. Тогда вы не пойдете за дробовиком. Тогда, возможно, вы по-другому посмотрите на выражение «подставить щеку»…

9:18

Всю дорогу с вокзала домой ей очень хотелось пить.

Она уже оклемалась. Температура еще хоть и оставалась и вся она была какая-то сонная, вялая, но теперь, по крайней мере, она не боялась, что свалится от недостатка сил под первым кустом.

Ей очень хотелось пить. Не кофе, не отвар смородины, не чай и не сок – черепашьими шагами, бредя домой, она перебирала в уме все напитки, которые знала, и, наконец, добилась концептуализации своего желания. Она зашла в универсам и положила в корзинку литр муската в картонной упаковке TetraPak и пачку новых сигарет. В девять тридцать утра это выглядело немного странно. Продавщица посмотрела на нее, но ничего не сказала. А юной покупательнице было наплевать. Ей хотелось пить.

Она не удержалась – прямо на улице отвинтила пластмассовую крышку и жадно сделала четыре-пять глотков.

Это было как раз то, что нужно.

У себя дома она тоже не стала разводить церемонии. На столе стояла все та же картонная коробка и пепельница. Сидя в старых, вытянувшихся, полинявших домашних шмотках, она положила ноги на стол и попеременно отпивала из коробки и стряхивала пепел. Затем она встала и вернулась вместе с ноутбуком.

Может, в этом виновата адская смесь из противовирусных таблеток, противовоспалительных порошков, никотина и десятиградусного «вина виноградного, натурального, полусладкого, белого», но только когда она перечитала все, что написала тогда, в жару или в бреду, она подумала:

«Господи, что за сентиментальная чушь!

Можно расплакаться.

Ты что, проповедник, мать твою?

Ты что, решила, что с помощью уговоров ты превратишь свинью в человека, мать твою?

Господи, кокой же ты все еще ребенок! Прямо удивительно. Прямо удивительно, сколько еще дерьма с тобой должно произойти, чтобы ты наконец повзрослела».

Затем она еще пару раз затянулась и подумала:

«Повзрослела?»

Нет, если под взрослением понимать оплодотворение, осеменение, окольцовывание, наебывание себя, затем корчанье хорошей мины при плохой игре, непонятные и бессмысленные погони за продвижением, непонятные и бессмысленные погони за новой машиной, квартирой, ремонтом в новой квартире, затем хорошим отдыхом на море, зачислением в престижную школу, затем еще раз новой машиной, затем зачислением в престижный ВУЗ, затем организацией свадьбы, затем снова за новой квартирой – теперь уже для молодоженов, затем снова ремонтом, машиной, зачислением в престижный детский садик, школу, ВУЗ, опять наебыванием себя в момент перехода в лучший мир (Я ни о чем не жалею. Я пожила. Пришло и мое время…), Господи, то такое взросление ей не нужно.

Если взросление – это когда, окунувшись с головой во все это говно, сделав дохрена всякого говна, ты потом наебываешь себя и ищешь компромиссы… Не потому что ты искренне полагаешь, что «срединный путь» – самый лучший, а потому что ты сам замешан, потому что от тебя же и смердит тем, что ты порицаешь, если ты сам – первый наебщик самого себя, то такие компромиссы ей не нужны. То такое «взросление», если это и есть взросление, ей не нужно.

«Черт, да я в лом».

Когда она в лом, сформулированные ею фразы состоят из одного мата.

«Давай, собери мысли».

Если аллегория взросления заключена в следующем документальном фильме: ее мама ухаживает за своей матерью, и улыбается ей, и говорит, что любит ее, хотя все знают, что это обман, хотя все знают, что это игра. И почему она это делает? Однажды она это озвучила. Она сказала своей дочери: «Потому что иначе ты тоже не будешь ухаживать за мной, не будешь уважать, считаться со мной в старости, бросишь меня». Если это и есть тонкая дипломатия взрослых, если это и есть результат поиска «компромиссов», если это и есть «взрослая» противоположность «юношеской» категоричности, если это и есть мораль, принятая в обществе, в семье, в человеческих отношениях, если это и есть «приличия», «благовоспитанность», «такт», «толерантность», если благодаря всем этим словам «взрослые» характеризуют, констатируют твою «взрослость» – то пусть они катятся ко всем чертям.

Пусть черти наконец встретят их на конечной станции.

Пусть лучше она сдохнет молодой.

Где-то она прочитала, что все политики после того, как их выбирают, становятся похожи друг на друга. Один на другого. Похоже, что и все молодое поколение, подростки, когда переходят в разряд «взрослых», становятся одним большим скопищем обезличенных, обесцвеченных, выскобленных, унифицированных, стандартизованных, распотрошенных туш, различающихся только по гендерному признаку, и то в наше время уже не существенно.

Она встала, чтобы поставить на плиту чайник – ее уже заметно покачивало. Девушка потрясла картонную коробку – она была практически полной.

Семь-восемь глотков творят чудеса. Кажется, ее так не разбирало от тридцатиградусного джина. Какое выгодное вложение средств!

Добыв огонь с третьей попытки и разместив чайник на конфорке, она снова села. Так было дальновиднее.

«И все-таки надо тебе с этим заканчивать. С сентиментализмом и верой в силу слова и убеждений. Ты же не хочешь закончить, как Жанна Д’Арк? Не спалят твои собратья по разуму – ты сама себя спалишь».

«Ты уже это делаешь».

Девушка несколько минут сидела неподвижно.

Затем пакет муската был убран к дальней стенке шкафа.

13:04

По тому, как ее обслуживали в библиотеке, она поняла, что люди вокруг нее придавали предстоящему, завтрашнему дню гораздо большее значение, чем она. Они торопились завершить сегодняшние дела на работе, бегали из одного магазина в другой с набитыми пакетами в руках, торопливо проносились по улицам, и, когда смотрели на нее, в их взглядах было какое-то предвкушение, которое ее также призывали разделить. А она смотрела на них с непониманием. Равнодушием. И в то же время с легкой заинтересованностью, с которой смотрят за возней котят или хомяков в коробке.