После бессонной ночи, Катя выглядела очень устало, но,несмотря на это, она мило попрощалась с охраной,оставленной у особняка, и приветливо улыбнулась Иштвану.

– Разве вы не поедете со мной? – спросила девушка, когда ей помогли подняться в сани.

– Нет, Екатерина Дмитриевна. В этой ситуации надежнеебудет верхом. Да и вам одной будет легче, отдохнете в дороге. – Это было не предложение, а скорее просьба.

Катя пожала плечами, накинула меховые шкурки и откинулась на сиденье. Кучер разобрал вожжи и громко крикнул:

– Трогай! Давай, родные!

Зазвенели бубенчики, и сани понеслись вперед.Сопровождающие княжну офицеры пришпорили коней и одновременно сорвались с места, продолжая держать сани в плотном кольце. Иштван держался справа, изредка бросая случайные взгляды на девушку. Катя отвечала ему улыбкой. Через какое-то время она задремала, убаюканная быстрой ездой и мелькающим пейзажем.

Они подъезжали к Михайловскому, когда им наперерез выскочил конный городовой. Он спешился и встал навытяжку.

– Иван Аркадьевич, беда! – отдав честь, громко, тяжело дыша от быстрой езды, выкрикнул всадник.

– Доставить домой! И доложить! – крикнул Облич старшему.

Иштван отделился от процессии княжны и, когда сани,сопровождаемые конвоем, скрылись за воротами, спросил:

– Что случилось?

– Григорий. Печеркин. Наш добрый великан… Так мы все звали его. – Городовой перевел дыхание и продолжил: – Он сегодня не вышел на дежурство. А это на него не похоже. Господин подполковник велел за вами послать!

Иштван удивленно посмотрел на городового. Странные вещи он говорит директору Департамента. Для того чтобы следить за работой ведомств, есть специальные отделы, при чем тут он.

– Послушай… – начал Иштван и замолчал, понимая, что не знает имени городового.

– Степан Воронин! – вытянувшись в струну, представился служивый.

– Послушай, Степан. Я думаю, исчезновение вашего товарища, конечно, малоприятное событие, но разбираться в этом будут другие…

– Петр Семенович просил передать вам, что настоящий рост Григория на последний день службы был 4 аршина 2 вершка.

– Охо, – присвистнул Иштван, – да он настоящий гигант.

– Да, Иван Аркадьевич. Наш великан. Мы все привыкли к нему, замечательный человек. Никогда не откажет в помощи, всегда ответственный, честный, слова дурного не скажет и мысли плохой даже не допустит. А сегодня на караул не вышел. Мы к матери его посыльного отправили, а она говорит, что отбыл он в город и должен быть.

– Хорошо, Степа, я понял. – Иштван уже в уме начал накидывать план действий.

По горячим следам, так он решил назвать свои дальнейшие действия. Слишком много времени он терял после каждого убийства, давая преступнику шанс скрыться, но теперь все иначе. Он знает его приметы. Он сам, лично видел его и даже держал в своих руках. Он так и не смог себе простить того, что с такой легкостью упустил преступника, не оправдывая себя даже известной поговоркой Пинкертона: «Даже самый сильный человек не сможет дать отпор, если его застигнуть врасплох».

Городовой заметил попрошайку, идущего вдоль забора Михайловского парка, и, отпросившись приступить к выполнению своих обязанностей, направился к несчастному, чтобы проводить его на другую улицу. Это было негласное правило, во избежание конфликтов, дома, принадлежащиетитулованным особам, старались оградить от  настойчивых атак бедняков.

Иштван направился на Гороховую.

Димитриев ждал его в кабинете, нервно расхаживая из угла в угол, забрав руки за спину. Увидев друга, он бросился к нему.

– Мне уже доложили, – сказал Иштван, предупредив долгие объяснения.

– Это он! – воскликнул Димитриев. – Я голову даю на отсечение, что этот Григорий уже мертв. Наш убийца не изменяет своим вкусам.

– Согласен. – Иштван достал из кармана листок и протянул его другу. – Надо проверить эту личность.

Димитриев взял листок и прочитал:

– Морозова Анна Григорьевна. Кто это?

– Эта сиделка у одного больного. Я не могу тебе назвать его имени, но мне эта женщина показалась странной. Что-то она темнит. Мне кажется, она может быть причастна к нашему делу.

Димитриев убрал листок в карман.

– Печеркин жил с матерью, надо навестить ее. Разузнать, – сказал он.

Иштван кивнул, соглашаясь.

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Иштван.

Он прошел и сел за стол, намереваясь закурить. Вошел молодой офицер и виновато, потупив взор, доложил:

– Ваше благородие. Утром в реке выловили труп. Доктор Маслов приказал послать за вами.

Доктор Маслов в свое время был учеником доктора Ларионова. После смерти последнего, он был назначен на должность лейб-доктора императора и получил враспоряжение все угодия Ларионова.

Услышав о трупе, Иштван задумался. Отчего-то эта новость заинтересовала его больше, чем необходимость ехать к матери пропавшего городового, и, быстро собравшись, онотправился в университет, где ранее трудился доктор.

Димитриев отправился с ним.

Возле входа в учебный амфитеатр, начальников встретил студент. В ожидании он стоял у входа, в одном халате, и переминался с ноги на ногу. Заметив приближение всадников, студент вытянулся в струну.

– Ваше благородие. Я провожу вас! – официально выкрикнул он, когда Иштван с Димитриевым приблизились.

Доктор Маслов ожидал их в амфитеатре, возле того самого стола, на котором нашли тело Ларионова. Прибывшие поздравили доктора с назначением. Доктор, не отличаясь скромностью, горделиво кивнул в благодарность.

– Иван Аркадьевич! Петр Семенович! Весьма рад видеть вас, несмотря на грустные обстоятельства, приведшие вас в мою обитель, – вежливо сказал он. – Я думаю, вы можете знать эту женщину.

Иштван удивился. С чего такие выводы? Он подошел ближе, и одного взгляда ему хватило, чтобы узнать лежащую перед ним женщину. Это была Лизи. На бледном лице ееотразилась жуткая гримаса смерти, безумные глаза смотрели в пустоту, рот был приоткрыт в предсмертном стоне. И не было следа ее прежней молодости и красоты на лице,искаженном смертельными муками.

Иштван отвернулся. Это он виноват в ее смерти. Он и никто другой. Он отправил ее расследовать это страшное дело. Она хотела помочь ему, а стала жертвой жестокого убийцы. Иштвану не надо было говорить, каким способом Лизи была убита, он знал это сам.

– В шею, – тихо сказал он.

– Да, – подтвердил доктор, – один удар, в область третьего позвонка.

– Когда?

– Если судить по степени разложения тела, в воде она пробыла не больше часа. Но в воду ее бросали еще живой.

Иштван переглянулся с Димитриевым.

– Я видел его, Петя, – хмуро признался Иштван.

– Когда? – удивленно воскликнул Петр.

– Этой ночью. Я держал своими руками, но мне не хватило всего лишь мгновения, чтобы  прикончить эту тварь! Но надо было видеть его лицо. Оно действительно так ужасно, как говорят. Лицо смерти. Я испытал нечеловеческий страх, за который мне сейчас стыдно. Это было сверхъестественное чувство ужаса. Его пустые глаза и совершенно белая кожа.

– Белая? – переспросил доктор.

– Белее не бывает.

Доктор просиял в своей догадке.

– Ну что же, дорогой мой барон. Я рад, что мои познания ванатомии смогут помочь вам, – радостно сообщил он.

И на удивление Иштвана, доктор быстро вышел из зала, но уже через несколько минут вернулся, с фотокарточкой. Он протянул ее Иштвану.

– Это существо вы видели? – спросил он.

Иштван взглянул на фотографию и замер, на него смотрело странное создание, совершенно лишенное живых красок. Он был очень похож на убийцу, но что-то было в нем иное. Другой взгляд. Не дикий и озлобленный, как у того существа, что Иштван видел в особняке князя Дмитрия Дмитриевича, а другой, печальный взгляд отверженного человека. Это был вроде  он, но в то же время не он.

– Это не он, – возвращая доктору фотографию, ответил Иштван.

– Я знаю, что не он. Этот человек давно уже умер. Но сама форма его развития должна была привлечь ваше внимание. Их называют альбиносами.