— Благодарю вас, сэр, но…

Он поднял руку, давая ей знак замолчать.

— Но у меня есть еще одна причина, чтобы отослать вас от себя.

Герберт вперил в нее строгий, проницательный взгляд. Кларри похолодела. Она вдруг подумала о том, что Герберту каким-то образом стало известно о ее встрече с Уэсли в парке, что до его ушей дошли порочащие ее слухи.

— Дело в том, — произнес он, — что я к вам слишком привязался. Гораздо сильнее, чем это уместно между хозяином и его экономкой.

Кларри уставилась на него, не уверенная в том, что правильно его поняла.

— Вы удивлены, правда? — угрюмо сказал Герберт. — Я знаю, что в отцы вам гожусь и что мои чувства не могут быть взаимными. Но ничего не могу с этим поделать. Мое восхищение вами переросло в нечто большее. Я не пережил бы эти ужасные последние несколько лет без вашей поддержки. Даже ваши шаги на лестнице, ваш голос, доносящийся снизу, действуют на меня успокаивающе. Кларри, я не представляю, во что превратится этот дом без вас.

— Сэр, — изумленно произнесла Кларри. — Как же я смогу остаться, когда услышала от вас такое?

Его взгляд стал сосредоточенным.

— Кларри, я не желаю, чтобы вы покидали этот дом. Я хочу, чтобы вы остались и… — Он сделал над собой усилие. — Вопрос, который я хотел вам задать … — Герберт опять взял ее за руки. — Вы выйдете за меня замуж?

Кларри вздрогнула.

— Замуж? — ахнула она.

Он с горестным видом кивнул.

— Я понимаю, что это не будет брак по любви, но это все, что я могу вам предложить: этот дом и обеспеченное будущее для вас и вашей сестры. Олив сможет заниматься музыкой и рисованием. Я помогу вам открыть чайную, о которой, как сказал мне Уилл, вы всегда мечтали.

У Кларри бешено забилось сердце. Если она станет миссис Сток, они с Олив уже никогда не будут бояться остаться без крыши над головой. У них появится определенное положение в обществе. Им больше не придется выполнять работу по дому или подчиняться чужим приказам. Олив возобновит занятия музыкой. А у нее, Кларри, будет собственная чайная! Это заставит таких людей, как Уэсли и Вэрити, относиться к ней с уважением. Но неожиданно ее радость погасла. Родственники Герберта будут в бешенстве. Они этого не допустят. Увидев обеспокоенность на ее лице, Герберт отпустил ее руки.

— Я вижу, что вас оскорбило мое предложение, — сказал он, понурясь. — Простите меня, я не хотел вас смутить. Я старый дурак.

Он отступил назад, но Кларри поймала его руку и, сжав ее, возразила:

— Вы вовсе не дурак, сэр.

Кларри поразило его признание, она и за сотню лет не догадалась бы о том, что он чувствует. Герберт был сейчас так неуверен в себе, словно беззащитный мальчик. Какого же труда стоило такому осторожному, застенчивому человеку, как он, рискуя своей гордостью, открыть ей свои потаенные надежды. Кларри испытала к нему нежность и вдруг поняла, что он ей тоже не безразличен. Это была не любовь, а скорее уважение и привязанность. Герберт предлагал ей обеспеченное будущее, к которому она стремилась, и, несомненно, это было в его силах.

— Да, — сказала Кларри. — Я выйду за вас.

Герберт хмуро взглянул на нее, не веря своим ушам.

— Это правда?

Кларри улыбнулась.

— Для меня будет честью стать вашей женой, сэр.

Герберт сгреб ее в объятия и восторженно воскликнул, прижимая к груди:

— Милая Кларри! Слава богу!

Отпустив ее, он продолжал сжимать ее руки своими ладонями и улыбаться.

Кларри засмеялась.

— И что же мы будем делать теперь, сэр?

— С этой минуты, — произнес Герберт, — вы перестанете называть меня сэром.

— Понадобится время, чтобы к этому привыкнуть, — сказала Кларри, заливаясь краской. — Было бы не совсем правильно называть вас по имени, пока мы не…

— Женаты? Давайте, Кларри, произнесите это! Женаты, женаты, женаты!

Она изумленно смотрела на него. Никогда еще она не видела Герберта таким счастливым.

— А что на это скажут ваши родные? — спросила она с тревогой.

На секунду его лицо омрачилось.

— Нам нет никакого дела до того, что они скажут. И, кроме того, Уилл будет в восторге. Он вас обожает.

— Не о нем я переживаю, — произнесла Кларри сдержанно.

— Мы предстанем перед ними вместе.

Герберт поднес ее ладони к губам и нежно поцеловал.

— Теперь, когда вы рядом со мной, Кларри, я готов бросить вызов целому миру.

Глава двадцать первая

Осень 1909 года

Весть о предложении Герберта вызвала бурю среди родных и близких. Берти был в бешенстве, Вэрити билась в истерике, Ландсдоуны выражали надменное осуждение. Только Уилл прислал письмо с искренними поздравлениями. Знакомые прихожане смотрели на них косо и ворчали что-то неодобрительное, когда Герберт настаивал на том, чтобы Кларри и Олив сидели в церкви рядом с ним, а не позади, как остальная прислуга. Даже Долли не скрывала своего неодобрения.

— Это как-то неправильно, — сказала она Кларри. — Ты была одной из нас, а теперь я должна кланяться тебе, как будто ты особенная.

— Все будет не так, — возразила ей Кларри. — Я не буду спрашивать с тебя больше, чем когда была экономкой.

— Так уже не будет никогда, — обиженно фыркнула Долли, как будто Кларри ее оскорбила.

Долли уволилась через месяц. Следуя совету Кларри, Герберт не стал сразу же подыскивать ей замену.

— Пока мы с Олив сами справимся на кухне. Лучше подождем до свадьбы, чтобы новая кухарка не застала меня в роли экономки.

Олив, которую неожиданные перемены в судьбе сестры привели во взвинченное состояние, болезненно восприняла уход Долли.

— Она была моим единственным другом, — жаловалась Олив со слезами на глазах. — Теперь мне даже поболтать не с кем.

— У тебя есть я, — напомнила ей Кларри. — Скоро мы станем жить совершенно по-другому, тебе уже не нужно будет зарабатывать на жизнь. Ты сможешь вернуться к занятиям музыкой и рисованием. Разве это не замечательно?

Олив эти слова как будто приободрили. Но если бы внимание Кларри не было так поглощено недоброжелательностью со стороны родных и близких Герберта, она заметила бы нарастающую противоречивость в отношении Олив к приближающемуся бракосочетанию.

А Вэрити и Берти не скрывали своей враждебности. По напряженному выражению лица Герберта Кларри догадывалась, что его старший сын делал невыносимым его присутствие в офисе, и Герберт все чаще оставался дома, работая в кабинете. Вэрити больше не привозила к нему внуков, и приглашений посетить Танкервилл тоже более не поступало.

Однажды в отсутствие Герберта в дом ворвался Берти с намерением поговорить с Кларри без свидетелей. Он застал ее одну в кухне.

— Я знаю, что вы задумали, Белхэйвен, — заявил он, презрительно выпятив жирный подбородок. — Вы охотитесь за деньгами моего отца. Вы вознамерились прибрать к рукам то, что по праву принадлежит мне!

— У меня и в мыслях этого не было, — возмущенно ответила Кларри.

— Вы пытаетесь занять место моей бедной матушки. Это отвратительно. Только не притворяйтесь, будто любите моего отца.

— Это не ваше дело, — сдавленным голосом сказала Кларри.

— Именно мое.

Берти со злостью прижал ее к столу и сжал пальцами ее подбородок словно тисками.

— Не надо изображать передо мной целомудренную девицу! — прорычал он.

Кларри испытала страх. Она физически ощутила его ненависть.

— Мне ничего от вас не нужно! — крикнула она. — Я лишь хочу жить в мире и согласии с вашим отцом.

Берти дико захохотал.

— Я не верю вам. Как вам удалось его окрутить? С помощью черной магии? Вы опоили моего отца приворотным зельем?

Неожиданно свободной рукой Берти вцепился в волосы Кларри и резко притянул ее к себе. Прижав губы к ее губам, он чуть не задушил ее поцелуем. С отвращением оттолкнув его от себя, Кларри схватила кухонный нож.