Это было очень похоже на те зимние вечера в Белгури, которые они проводили с родителями и Камалем, — именно такими их запомнила Кларри. Она испытывала глубокую благодарность к либерально мыслящему Герберту и его эмоциональному сыну за то, что они позволили ей почувствовать себя в кругу семьи.

На следующий день Герберт вернулся к работе, а Уилл поехал проведать Джонни.

— А почему ты не приглашаешь его к себе? — поинтересовалась Кларри. — Мы с радостью приготовили бы угощения, которые ему нравятся.

Уилл воспринял эту идею с восторгом, и Кларри поняла, что раньше ему никто этого не предлагал. Его отцу такое не приходило в голову, а Вэрити была бы против присутствия еще одного юноши, путающегося у нее под ногами.

Джонни Уатсон оказался веселым темноволосым пареньком, таким же смешливым, как и Уилл. Он говорил с шотландским акцентом. По просьбе Уилла Кларри и Олив приготовили блюда индийской кухни: приправленную карри баранину и нут с рисом, а также пресные хлебцы, которые мальчики помогали им печь на противне. Джонни был поражен таким попранием норм этикета и простыми отношениями Уилла с прислугой, но с радостью присоединился к ним. Кларри показала мальчикам, как нужно зачерпывать еду лепешкой.

Вошедший Герберт застал их сидящими за кухонным столом и поглощающими экзотические яства. Кларри виновато вскочила.

— Простите, сэр, я думала, вы в офисе.

Герберт пришел в замешательство. Он хмуро взглянул на мальчиков.

— Очень вкусно, папа, — сказал Уилл с полным ртом.

— Судя по запаху, так оно и есть, — согласился Герберт, отодвигая свободный стул. — Можно и мне попробовать?

— Конечно, сэр, — улыбнулась Кларри, вздохнув с облегчением.

***

Вскоре Уилл и Джонни вернулись в школу, и в доме опять стало пустынно и одиноко. В течение 1909 года Кларри с нетерпением ждала ставших регулярными визитов Вэрити. Она приходила по четвергам и привозила двойняшек к деду.

— Она не знает, что Джек прекратил со мной отношения, — сухо сказала Кларри, обращаясь к Олив.

Герберт рано возвращался из офиса, чтобы увидеться с внуками, и, ко всеобщему удивлению, сильно привязался к малышам. Он щекотал им подбородки, трепал за щечки и носил на руках по кабинету, энергично подбрасывая, пока дети не начинали визжать. Нередко Кларри приходилось забирать плачущего младенца и баюкать его, пока он не успокаивался и не засыпал. Так делала Ама, когда Кларри сама была ребенком.

В один из летних дней, когда дверь кабинета была открыта, Кларри услышала возбужденный голос Берти.

— …слишком много! Тебе не нужны все три.

— Я не вмешиваюсь в ваши домашние дела, а вы не вмешивайтесь в мои, — проворчал Герберт.

Несшая кувшин воды Кларри догадалась, что они говорят о ней, Олив и Долли. Она остановилась на лестнице, не зная, что делать дальше.

— А с другой стороны, нам совсем не помешали бы лишние слуги. Лаванда не справляется с двойняшками. Она слишком стара. Может быть, Белхэйвен переехала бы к нам на какое-то время, пока они не подрастут?

— Пока они не пойдут в школу, ты хотел сказать, — фыркнул Герберт. — Если Вэрити удастся ее заполучить, назад она ее уже не отпустит.

— Ну и что? — спросил Берти. — Ты можешь оставить себе младшую сестру. Тебе ведь не нужны обе.

Кларри стояла на лестнице, и в ней нарастало возмущение. Если Герберт уступит требованиям Берти, она вмешается прямо сейчас.

— Папа, пожалуйста, хотя бы подумай над этим. Вэрити настаивает на том, чтобы это была именно старшая Белхэйвен. Она хорошо обращается с детьми. Похоже, она прирожденная нянька.

— Ну ладно, — вздохнул Герберт, начиная сдаваться. — Я подумаю.

— Мы будем хорошо ей платить, если ты об этом беспокоишься, — заверил его Берти.

Кларри не могла сейчас предстать перед ними. Рассерженная тем, что ее обсуждают, она повернулась и быстро пошла назад в кухню.

Олив встревожилась, узнав от Кларри о том, что ей удалось подслушать.

— Они не могут нас разделить! — воскликнула Олив. — Просто не имеют права!

— Они этого не сделают, — твердо заявила Кларри.

— И я не желаю работать на эту отвратительную Вэрити, — разнервничалась Олив.

— Я тоже. Мы найдем себе другое место. Теперь у нас не будет проблем с трудоустройством, — гордо сказала Кларри. — Есть агентства, куда мы можем обратиться, и они найдут нам работу. Я не знала об их существовании, когда мы сюда приехали, иначе мы выбрались бы из пивной гораздо раньше.

Кларри готовилась к предстоящему объяснению с Гербертом. Только к концу недели он собрался с духом, чтобы вызвать ее к себе в кабинет для разговора. К этому времени Кларри была в столь взвинченном состоянии, что боялась открыть рот, чтобы ему не нагрубить.

Герберт стоял у окна позади стола в своей обычной обороняющейся позе, крепко сжав кулаки на набалдашнике трости.

— Кларри, — начал он, — прошу вас, присядьте.

— Я лучше постою, сэр, — сказала она сдавленным голосом.

Он тревожно взглянул на нее. Кларри дерзко посмотрела ему прямо в глаза. Герберт отвел взгляд и стал смотреть в окно, еще сильнее стиснув пальцы. Внезапно Кларри испытала жалость к нему: ему было не легче, чем ей. Но все же она сумела совладать со своими чувствами. Он собирался избавиться от нее, потому что был слишком слаб и не мог противостоять напористому сыну и эгоистичной невестке.

— Я знаю, о чем вы собираетесь мне сказать, — резко произнесла Кларри. — Мой ответ — нет.

Обернувшись, Герберт удивленно уставился на нее.

— Откуда вы можете об этом знать?

— Я случайно слышала, как вы с мистером Берти об этом говорили, — смутилась Кларри. — Я не подслушивала, просто шла по лестнице, а дверь была открыта.

Герберт быстро обошел вокруг стола и приблизился к ней.

— Мне очень жаль… — заговорил он.

— В общем, мы не переедем. Мы с Олив. И не позволим нас разлучить. Если мы вам здесь не нужны, мы найдем себе другое место, где нас будут ценить. — Кларри сердито взглянула на него.

Возмущение, которое она до сих пор сдерживала, теперь вырвалось наружу.

— Для вас с мистером Берти это, возможно, малозначащие хозяйственные вопросы, но для меня и для Олив этот дом за прошедшие три года стал родным. Мы привязались к нему… к мистеру Уиллу…

Отбросив трость, Герберт подошел и схватил ее за руки.

— Прекратите, Кларри!

Она замолчала, пытаясь совладать со своими чувствами. Никогда раньше он к ней не прикасался. Она видела, как взволновала его ее откровенность, но не могла уйти от него, не высказав всего, что у нее наболело.

— Все, чего я у вас прошу, — это положительную характеристику, — сказала она жестко, освобождая руки.

На вытянутом лице Герберта застыло напряжение. Его глаза предвещали бурю.

— Нет, Кларри, — проговорил он сквозь зубы.

— Нет? — переспросила она, вновь вскипая. — Почему нет? Хоть это вы могли бы сделать, сэр.

— Потому что я не хочу, чтобы вы от меня уходили! — крикнул Герберт.

Кларри уставилась на него, ничего не понимая.

— Вы не хотите этого?

— Нет! Я хочу, чтобы вы остались. Чтобы вы остались вместе со своей сестрой, — сказал он, волнуясь.

— Но, сэр, вы же говорили мистеру Берти…

— Забудьте о том, что я ему говорил, — резко оборвал он ее. — И послушайте не перебивая, что я вам скажу.

У Кларри пересохло в горле. Похоже, она его рассердила. Она испортила их отношения, откровенно высказавшись, в то время как ей вообще не следовало ничего говорить. Видимо, он не собирался отдавать ее Вэрити.

Кларри видела на виске у Герберта пульсирующую жилку. Он пытался взять себя в руки.

— Я размышлял над тем, чтобы предоставить вам возможность работать у моего сына. Вы молоды. У них в доме, безусловно, веселее. Ваше положение там было бы более престижным. Все это я принял во внимание, имея целью ваше благополучие.