1. Открываем мы, значит, «Пробуждением весны». Относительно перевода Федя имеет все мои инструкции и дополнит мою телеграмму. Сама я в пьесе не участвую. Я написала Валерию Брюсову, прося его приехать и сказать нам что-нибудь в театре о Ведекинде вообще и о последней его вещи. Ответа еще не получила.
2. Я хочу непременно сыграть в этом году «Женщину с моря» и хотела бы, чтобы она шла второй новой пьесой. Если это по каким-либо условиям окажется невозможным, надо ставить вторым «Пелеаса», третьей я наметила «Дар мудрых пчел» (конечно, только в том случае, если андреевскую не разрешит цензура). О «Даре» необходимо хлопотать.
3. Пьесу Кузмина прочла, и вот мое впечатление: в изящной раме бессодержательная, ни за чем ненужная картина. Залюбовавшись рамой ваша впечатлительность бессознательно для вас сказала вам: «а картину я сам напишу», но ведь на это не стоит, да и опасно себя расходовать.
4. От пьесы Зиновьевой-Аннибал впечатления у меня настоящего нет, так как она не вся в книге, но оно скорее положительное.
5. О «Беатрисе», «Вечной сказке» и «Норе» для Москвы, о заменах и коррективах поговорим лично. «Зобеиды» не упоминаю, так как очень хочу верить, что судьба доставит мне радость не играть ее в Москве.
6. Относительно «Балаганчика» и «Антония», сколько ни думаю, не знаю как быть. Для меня несомненно, что показать Москве лицо театра ясно и ярко, мы могли бы лишь при том условии, если привезем четыре пьесы: первую — «Жизнь человека», вторую — «Беатрису», третью — «Балаганчик» и четвертую — «Вечную сказку». Лишившись первой, мы тем более должны дать все три остальных, но как это сделать. Я не против «Антония», имея в виду Нарбекову и в […] Любоша. В «Балаганчике» надо Вер[игину] непременно Груз[инского], но с «Балаганчиком» самостоятельным спектаклем они идти не могут. С «Беатрисой» я не вижу ничего — все прозвучит нежелательно. Как же быть? Подумайте, сообща может быть придумаем, но не показать в Москве «Балаганчик» немыслимо.
7. Не забудьте новой пьесы Метерлинка. Где Венгерова? Боюсь, что Художественный театр нам ее, тоже не даст.
8. О «Норе» хочу сказать следующее: необходимо изменить колорит комнаты и сделать ее теплой и больше ничего. Я думаю, что добиться этого совсем легко: изменить цвет и свойство материи, положить мягкий ковер (чтобы не слышно было шагов), заменить стулья чем-нибудь мягким и низким, и сбоку надо дать в последнем акте красный цвет (от камина), чтобы Линда и Крогст вели сцену не при холоде лунного света. Впечатление должно получиться очень теплого, уютного мягкого гнездышка, изолированного от настоящего мира. Mises en scene, конечно, все оставим. Ну, пока все… Остальное оставлю. До свидания. Крепко жму вашу руку. Федя будет в Петербурге 3‑го. До свидания. В. Комиссаржевская.
Хотя общий тон этого письма и был дружелюбен, но бесспорно в нем проскальзывает некоторое недовольство работой В. Э. Мейерхольда. Защита артисткой ремарки у Ибсена была фактически ограничением свободы режиссерской интерпретации. А те, как бы мимоходом брошенные замечания, относительно необходимых коррективов к «Норе», уже указывали, что пути Комиссаржевской и Мейерхольда начинают расходиться. Однако, прошло еще три месяца, пока расхождение превратилось в разрыв. Летом 1907 года этот разрыв лишь начал намечаться, постепенно придвигаясь к своей развязке.
Изменения в труппе. — План постановки «Пробуждения весны». — Роль Вендлы. — Московские гастроли. — Отношение критики. — Статьи Андрея Белого. — Статья П. Ярцева. — Итог московских гастролей. — Критика «Пробуждения весны». — Неуспех «Пелеаса и Мелисанды». — Экстренное заседание дирекции. — Заседание художественного совета. — Конспект непрочитанного доклада. — Протокол Р. А. Унгерн. — Успех «Победы смерти». — Письмо В. Ф. Комиссаржевской В. Э. Мейерхольду. — Собрание труппы. — Открытое письмо В. Э. Мейерхольда. — Отношение печати. — Работа театра без Мейерхольда. — Третейский суд. — Интервью В. Ф. Комиссаржевской 1909 г. — Год «театра на Офицерской».
Второй год службы В. Э. Мейерхольда в драматическом театре В. Ф. Комиссаржевской, согласно договору, начался 1 августа 1907 года. По сравнению с прошлым сезоном в труппе театра произошел ряд изменений: ушли многие из старых актеров, не согласных с новым направлением театра; на место их были приглашены новые, преимущественно из участников прекратившего свое существование «Товарищества новой драмы». Всего в труппе 1907 – 1908 года значилось 13 актрис и 17 актеров[11]. Режиссерами были — В. Э. Мейерхольд и Р. А. Унгерн, заведующим костюмной частью Ф. Ф. Комиссаржевский, заведующим труппой К. В. Бравич, заведующим музыкальной частью Е. А. Брюнелли, художником В. И. Денисов, сама В. Ф. Комиссаржевская официально значилась директором.
Согласно письму В. Ф. Комиссаржевской, ее брат должен был приехать в Петербург в начале августа; и действительно Ф. Ф. 3‑го августа уже был в Петербурге. В один из ближайших дней Мейерхольд ознакомил Комиссаржевского со своим планом постановки пьесы Ведекинда «Пробуждение весны». Из этого плана явствовало, что все декорации для восемнадцати картин «Пробуждения» ставились сразу, включаясь в одну сложную установку, а затем путем света вводилась в круг внимания зрителя то та, то другая часть сцены. Впоследствии Сергей Ауслендер в «Золотом руне» так описал этот прием: «Среди полнейшего мрака вдруг открывается освещенный уголок: кровать, стул. Короткий диалог кончен. Снова минутный мрак — лесная поляна наверху сцены. И так все восемнадцать картин, как световые тени на темной стене».
План Мейерхольда встретил сочувствие со стороны Комиссаржевского. Его единственно пугала лишь мысль, как справится с декоративным заданием В. И. Денисов.
Боюсь — пишет Комиссаржевский в записке от 7‑го, — что Василий Иванович увлечется орнаментационной стороной декорации. Будет утончать ее стиль, придаст ей характер ковра, что оторвет пьесу от земли, не будет сочности и той жизненности, которые льются из нее. — Ведь это погубит пьесу Ведекинда Нужно заставить публику поверить, что эти дети, эти люди от земли взяты, тоскуют по этой земле… Ваш план очень тонок, и подходить к его выполнению надо тонко. — Близка граница, переступив котирую можно исказить и погубить пьесу. Почувствовать эту границу — задача живописца.
К периоду подготовительных работ над «Пробуждением весны» относится небольшой инцидент, сложившийся около роли Вендлы. Хотя Комиссаржевская вначале и не думала участвовать в «Пробуждении», но затем переменила свое решение и пожелала сыграть роль Вендлы, которую Мейерхольд предполагал дать Мунт. Могла ли удаться роль девочки-подростка артистке, которой все же в ту осень исполнилось 43 года, было сомнительным. Уже о «Зобеиде» критика писала, что эта роль не подходит по возрасту Комиссаржевской. Но во всяком случае, налицо было ясно выраженное стремление главной актрисы театра играть не ей назначенную роль и, конечно, оппозиция Мейерхольда должна была вызвать недовольство В. Ф. Сохранившаяся записка Комиссаржевской отчетливо показывает это недовольство:
Вчера, Всеволод Эмильевич, — читаем в этой записке, — у меня был разговор с г‑жой Мунт, после которого у меня совершенно пропало, то любовное отношение к «Пробуждению весны», с которым я должна была подойти к пьесе, чтобы создать роль Вендлы; благодаря этому, роль придется передать-Передать ее придется г‑же Мунт. Сознаю вполне, что ее чисто лирическое дарование мало подходит для сложного и, в основе своего творчества, трагического Ведекинда; но выбора в данном случае нет, так как в труппе у нас вообще нет подходящей исполнительницы на эту роль. Жму вашу руку. В. Комиссаржевская.
Нет сомнения, что в той сумме недовольств, которые накоплялись у В. Ф. Комиссаржевской по отношению к главному режиссеру ее театра, сам по себе не очень существенный вопрос о Вендле, разумеется, имел свое значение. У В. Ф. неизбежно должно было создаваться впечатление, что ее артистическое дарование не достаточно сильно выявляется в постановках Мейерхольда, что режиссер не уделяет ей должного внимания, и в этом отношении приведенная нами записка является ценным свидетельством.