1846

XXVII

Близорукому приятелю[156]

Вооружился взглядом современной близорукости и думаешь, что верно судишь особытиях! Выводы твои — гниль; они сделаны без Бога. Что ссылаешься ты наисторию? История для тебя мертва, — и только закрытая книга. Без Бога невыведешь из нее великих выводов; выведешь одни только ничтожные и мелкие.Россия не Франция; элементы французские — не русские. Ты позабыл дажесвоеобразность каждого народа и думаешь, что одни и те же события могутдействовать одинаковым образом и на каждый народ. Тот же самый молот, когдаупадает на стекло, раздробляет его вдребезги, а когда упадет на железо, куетего[157]. Мысли твои о финансах основаны начтенье иностранных книг да на английских журналах, а потому суть мертвые мысли.Стыдно тебе, будучи умным человеком, не войти до сих пор в собственный ум свой,который мог бы самобытно развиться, а захламостить его чужеземным навозом. Невижу и в проектах твоих участья Божьего; не слышу в словах письма твоего,несмотря на весь блеск ума и остроумья, чтобы Бог присутствовал в твоих мысляхв то время, когда ты писал его; не вижу я на твоей мысли освященья небесного.Нет, не сделаешь ты добра на своей должности, хотя и желаешь того; не принесуттвои дела того плода, которого ждешь. С прекрасными намереньями можно сделатьзло, как уже многие и сделали его. В последнее время не столько беспорядковпроизвели глупые люди, сколько умные, а все оттого, что понадеялись на своисилы да на ум свой. Ты горд, и чем же горд? хоть бы уже своим умом; нет, тызагромоздил сором свой ум, действительно замечательный и великий, и сделал егочужестранцем самому себе. Ты горд чужим, мертвым умом и выдаешь его за свой.Смотри за собой: ты ходишь опасно. Ты метишь в государственные люди, и будешьчеловеком государственным, потому что у тебя, точно, есть на то способности; нотем строже теперь смотри за собой. Не заводи этих улучшений, которыми уженаполнилась твоя голова еще прежде, чем ты вступил в свою должность, и помни,что всяким малейшим неосмотрительным поступком можно произвести теперь большоезло. Уже и в твоих нынешних проектах видна скорее боязнь, нежелипредусмотрительность. Все мысли твои направлены к тому, чтобы избегнуть чего-тоугрожающего в будущем. Не будущего, но настоящего опасайся. О настоящем велитнам заботиться Бог. Кто омрачается боязнью от будущего, от того, значит, ужеотступилась святая сила. Кто с Богом, тот глядит светло вперед и есть уже внастоящем творец блистающего будущего. А ты горд: ты и теперь уже ничего нехочешь видеть; ты самоуверен: ты думаешь, что уже все знаешь ты думаешь, чтовсе обстоятельства России тебе открыты ты думаешь, что уже никто и поучить тебяне может ты стремишься изо всех сил быть похожим на тех государственных людей,которые скоро блеснули и скоро исчезли, которые имели в себе все для того,чтобы сделать множество добра, которые даже пламенели желаньем сделать добро,даже работали, как муравьи, всю свою жизнь, и при всем том не осталось послених никакого следа, и самая память о них позабыта; как исчезнувший круг наводе, исчезнула жизнь их посреди России. И до сих пор еще, к нашему стыду,указывают нам европейцы на своих великих людей, умней которых бывают у насиногда и невеликие люди; но те хоть какое-нибудь оставили после себя делопрочное, а мы производим кучи дел, и все, как пыль,сметаются они с земли вместе с нами. Ты горд — говорю тебе, и вновь повторяютебе: ты горд; сторожи над собой и спасай себя от гордости заране. Начни стого, что уверь самого себя, что ты всех глупее в России, и что с этих толькопор следует сурьезно поумнеть тебе, и слушай с таким вниманием всякого дельца,как бы равно ничего не знал и всему от него хотел поучиться. Но тебе ещезагадка слова мои; они на тебя не подействуют. Тебе нужно или какое-нибудьнесчастие, или потрясение. Моли Бога о том, чтобы случилось это потрясенье,чтобы встретилась тебе какая-нибудь невыносимейшая неприятность на службе,чтобы нашелся такой человек, который сильно оскорбил бы тебя и опозорил так ввиду всех, что от стыда не знал бы ты, куда сокрыться, и разорвал бы за однимразом все чувствительнейшие струны твоего самолюбья. Он будет твой истинныйбрат и избавитель. О, как нам бывает нужна публичная, данная в виду всех,оплеуха![158]

1844

XXVIII

Занимающему важное место[159]

Во имя Бога берите всякую должность, какая б ни была вам предложена, и несмущайтесь ничем. Придется ли вам ехать к черкесам на Кавказ или по-прежнемузанять место генерал-губернатора — вы теперь нужны повсюду. Что же дозатруднительностей, о которых вы говорите, то все теперь затруднительно; всестало сложно; везде много работы. Чем больше вхожу умом в существо нынешнихвещей, тем менее могу решить, какая должность теперь труднее и какая легче. Длятого, кто не христианин, все стало теперь трудно; для того же, кто внес Христаво все дела и во все действия своей жизни, — все легко. Не скажу вам, чтобы высделались вполне христианином, но вы близки к тому. Вас не шевелит ужечестолюбие, вас не завлекают вперед уже ни чины, ни награды, вы уже вовсе недумаете о том, чтобы порисоваться перед Европой и сделать из себя историческоелицо. Словом, вы взошли именно на ту степень состоянья душевного, на которойнужно быть тому, кто захотел бы сделать теперь пользу России. Чего ж вамбояться? Я даже не понимаю, как может чего-либо бояться тот, кто уже постигнул,что нужно действовать повсюду как христианин. Он на всяком месте мудрец, вездезнатель дела. Поедете вы на Кавказ — вы прежде всего пристально осмотритесь.Христианское смирение вас не допустит ни к какой быстрой поспешности. Вы, какученик, сначала будете узнавать. Вы не пропустите ни одного старого офицера, нерасспросив о его собственноличных схватках с неприятелем, зная, что только иззнанья подробностей выводится знанье целого. Вы заставитевсех рассказать себе порознь все подвиги бранной и бивачной жизни; расспроситеи цициановцев, и ермоловцев[160], и офицеровнынешней эпохи и, когда заберете все, что нужно, обнимете все частности,соедините все отдельные цифры и подведете им итог — выйдет в итоге сам собоюплан полководцу: не нужно будет и головы ломать, ясно будет как день все, чтовам нужно делать. И когда весь план будет уже в голове вашей, вы и тогда небудете торопиться; христианское смиренье вас к тому не допустит. Не объявляяего никому, вы расспросите всякого замечательного офицера, как бы он поступилна вашем месте; вы не оставите неуслышанным ни одного мнения, ни даже совета откого бы то ни было, хотя бы от стоящего на низком месте, зная, что иногда Богможет внушить и простому человеку умное мнение. Для этого вы не станетесобирать военных советов, зная, что не в преньях и спорах дело, но поодиночкевыслушаете каждого, кто бы ни захотел с вами поговорить. Словом, вы всехвыслушаете, но сделаете так, как повелит вам ваша собственная голова; а вашасобственная голова повелит вам разумно, потому что всех выслушает. Вы будетедаже не в состоянии сделать неразумное дело, потому что неразумные деладелаются от гордости и уверенности в себе. Но христианское смирение спасет васповсюду и отгонит то самоослепление, которое находит на многих даже очень умныхлюдей, которые, узнавши только одну половину дела, уже думают, что узнали все,и летят опрометью действовать; тогда как, увы, даже и в том деле, которое,по-видимому, насквозь нам известно, может скрываться целая половинанеизвестная. Нет, Бог от вас отгонит это грубое ослепленье. Чего ж вам боятьсяКавказа?

Придется ли вам по-прежнему быть генерал-губернатором где-нибудь внутриРоссии — та же христианская мудрость осенит вас. Очень знаю, что теперь трудноначальствовать внутри России — гораздо труднее, чем когда-либо прежде, и, можетбыть, труднее, чем на Кавказе. Много злоупотреблений; завелись такиелихоимства, которых истребить нет никаких средств человеческих. Знаю и то, чтообразовался другой незаконный ход действий мимо законов государства и ужеобратился почти в законный, так что законы остаются только для вида; и еслитолько вникнешь пристально в то самое, на что другие глядят поверхностно, неподозревая ничего, то закружится голова у наиумнейшего человека. Но вы и тутпоступите умно. Христианское смирение заставит вас и здесь не предаватьсяпокуда выводам гордого ума, но терпеливо обсмотреться. Зная, под какиммножеством посторонних влияний находится теперь всяк человек и как все ониимеют соприкосновение с отправлением его должности, вы прежде полюбопытствуетеузнать каждого из занимающих главные должности, узнать его со всех сторон с егодомашней и семейной жизнью, с его образом мыслей, наклонностями и привычками.Для этого вы не будете употреблять шпионов. Нет, вы расспросите его самого. Онвам скажет все и с вами разговорится, потому что в лице вашем есть уже что-тотакое, что внушает к вам доверчивость во всех; с помощью этого вы узнаете то,чего не узнает никогда крикун нахрап, или так называемый распекатель. Вы небудете преследовать за несправедливость никого отдельно по тех пор, покуда невыступит перед вами ясно вся цепь, необходимым звеном которой есть вамизамеченный чиновник. Вы уже знаете, что вина так теперь разложилась на всех,что никаким образом нельзя сказать вначале, кто виноват более других. Естьбезвинно-виноватые и виновно-невинные. По этому-то самому вы теперь будетенесравненно осторожней и осмотрительней, чем когда-либо прежде. Вы станетепокрепче всматриваться в душу человека, зная, что в ней ключ всего. Душу и душунужно знать теперь, а без того не сделать ничего. А узнавать душу может одинтолько тот, кто начал уже работать над собственной душой своей, как начали этоделать теперь вы. Если вы узнаете плута не только как плута, но и как человекавместе, если вы узнаете все душевные его силы, данные ему на добро и которые онповоротил во зло или вовсе не употребил, тогда вы сумеете так попрекнуть его имже самим, что он не найдет себе места, куда ему укрыться от самого же себя.Дело вдруг примет другой оборот, если покажешь человеку, чем он виноват передсамим собой, а не перед другим. Тут потрясешь так его всего, что в нем явитсявдруг отвага быть другим, и тогда только вы почувствуете, как благородна нашарусская порода, даже и в плуте. Ваше нынешнее генерал-губернаторство будетсовсем другое, нежели прежнее. Главная ошибка вашего прежнего управления,которое, однако ж, принесло большую пользу, несмотря на то что вы его осуждаетеи порочите, состояла, по моему мнению, в том, что вы не вполне верно определилисебе существо этой должности. Вы приняли генерал-губернатора за постоянногоначальника и хозяйственного правителя губернии, которого благодетельное влияниеможет быть ощутительно в губернии только от долговременного его пребыванья наодном месте. Один государственный наш муж определил так эту должность:«Генерал-губернатор есть министр внутренних дел, остановившийся на дороге».Определенье это точней и более согласно с тем, чего требует само правительствоот этой должности. Должность эта более временная, чем постоянная.Генерал-губернатор посылается затем, чтобы ускорить биение государственногопульса внутри губернии, привести в быстрейшее движение все правительственноепроизводство в губернских местах как связанных между собою, так и независимых,состоящих под управлением отдельных министерств, дать толчок всему, своимполномочием облегчить затруднительность многих мест в их сношеньях сотдаленными министерствами, не внося никаких новых элементов и ничего не заводяот себя, все заставить обращаться быстрей в законах и границах, уже указанных иопределенных. Власть эту, состоящую в верховном блюдении над тем, что уже естьи заведено, вы приняли за хлопотливую обязанность управителя, который самдолжен изворачиваться в хозяйстве и принять на себя все мелочные расходы; вызахватили себе часть того, что должно принадлежать губернатору, а негенерал-губернатору, и этим самым уменьшили значение высшее вашей должности. Высочли ваше место пожизненным. Вы захотели вашими собственными учреждениямиоставить по себе памятник вашего пребывания. Стремленье прекрасное, но если бывы уже тогда были тем, чем вы есть теперь, то есть более христианином, выпозаботились бы о другом памятнике. Устроить дороги, мосты и всякие сообщения,и устроить их так умно, как устроили вы, есть дело истинно нужное; но угладитьмногие внутренние дороги, которые до сих пор задерживают русского человека встремленье к полному развитию сил его и которые мешают ему пользоваться какдорогами, так и всякими другими внешностями образования, о которых мы такусердно хлопочем, есть дело еще нужнейшее. Пушкин, когда видел заботу не оглавном, но о том, что уже исходит из главного, обыкновенно выражалсяпословицей: «Было бы корыто, а свиньи будут». Мосты, дороги и все эти сообщеньясуть свиньи, а не что-либо другое. Были бы города, а они сами собой прибегут. ВЕвропе о них не много хлопотали, но как только явились города, сами собойявились дороги: сами же частные люди и завели их без всякого пособияправительств, и теперь развилось их такое множество, что стали уже сурьезнозадавать друг другу вопросы: «Зачем эта скорость сообщений? Что выигралочеловечество через эти железные и всякие дороги[161], что приобрело оно во всех родах своего развития и чтопользы в том, что один город теперь обеднел, а другой сделался толкучим рынкомда увеличилось число праздношатающихся по всему миру?» В России давно бызавелась вся эта дрянь сама собою, с такими удобствами, каких и в Европе нет,если бы только многие из нас позаботились прежде о деле внутреннем так, какследует. «О сем помыслите прежде, — сказал Спаситель, — а сия вся вамприложится». Ваши подвиги в отношении нравственном были гораздо значительней.Кого я ни слышал, все отзываются с уваженьем о ваших распоряженьях; всеговорят, что вы искоренили многие неправды, что постановили многих истинноблагородных и прекрасных чиновников. Я это узнал, хотя вы по скромности мне несказали. Но вы бы сделали еще более, если бы вспомнили тогда, что вашадолжность на время и что не о том следовало заботиться, чтобы только при васвсе было хорошо, но именно о том, чтобы после вас все было хорошо. Вы должныбыли беспрестанно представлять себе, что после вас примет эту должность слабыйи бездарный последователь, который не только не поддержит вами заведенногопорядка, но еще испортит его, а потому уже с самого начала вы должны былипомышлять о том, чтобы действовать так прочно и закалить сделанное так крепко,чтобы после вас никто уже не мог своротить того, что раз направлено. Вы должныбыли рубить зло в корне, а не в ветвях, и дать такой толчок всеобщему движеньювсего, чтобы после вас пошла сама собой работать машина, так чтобы незачем былонад ней стоять и надсмотрщику, и сим только воздвигнули бы памятник вечныйвашего генерал-губернаторства. Теперь я знаю, что вы совсем поступите иначе, апотому не пренебрегайте никак этой должностью, если бы она была вам вновьпредложена. Никогда не был еще так важен и нужен генерал-губернатор, как внынешнее время. Я вам назову уже несколько подвигов таких, которых никто теперьне может сделать, кроме генерал-губернатора.