Но вот, однако же, тебе совет и в хозяйстве. Только раскуси его хорошенько,и не будешь в накладе. Два человека уже благодарят меня; один из них тебезнакомый К**. Собственно о том, какими отраслями хозяйства следует заниматься икак заниматься, я тебе не скажу. Это знаешь ты лучше меня; притом и деревнятвоя мне не известна так, как моя собственная ладонь. А относительно всякихнововведений ты умен и смекнул сам, что не только следует придерживаться всегостарого, но всмотреться в него насквозь, чтобы из него же извлечь для негоулучшенье. Но я тебе дам совет насчет соприкосновения помещика с крестьянином вхозяйственных делах и работах, что покамест нужнее всего прочего. Припомниотношения прежних помещиков-хозяинов к своим мужикам: будь патриархом, самначинателем всего и передовым во всех делах. Заведи, чтобы при начале всякогообщего дела, как-то: посева, покосов и уборки хлеба — был пир на всю деревню,чтобы в эти дни был общий стол для всех мужиков на твоем дворе, как бы в деньсамого Светлого Воскресенья, и обедал бы ты сам вместе с ними, и вместе с нимивышел бы на работу, и в работе, был бы передовым, подстрекая всех работатьмолодцами, похваливая тут же удальца и укоряя тут же ленивца. Когда же наступитосень и кончатся полевые работы, воспразднуй таким же образом и еще большимпиршеством окончание работ, в сопровожденье торжественного и благодарственногомолебна. Мужика не бей. Съездить его в рожу еще не большое искусство. Этосумеет сделать и становой, и заседатель, даже староста; мужик к этому ужепривык и только что почешет слегка у себя в затылке. Но умей пронять егохорошенько словом; ты же на меткие слова мастер. Ругни его при всем народе, нотак, чтобы тут же обсмеял его везде народ; это будет для него в несколько разполезней всяких подзатыльников и зуботычин. Держи у себя в запасе все синонимымолодца для того, кого нужно подстрекнуть, и все синонимы бабы для того, когонужно попрекнуть, чтобы слышала вся деревня, что лентяй и пьяница есть баба идрянь. Выкопай слово еще похуже, словом — назови всем, чем только не хочет бытьрусский человек. В комнате не засиживайся, но появляйся почаще на крестьянскихработах. И, где ни появляйся, появляйся так, чтобы от твоего прихода гляделовсе живей и веселей, изворачиваясь молодцом и щеголем в работе. Поддай и отсебя силы словами: «Прихватим-ка разом, ребята, все вместе!» Возьми сам в рукитопор или косу; это будет тебе в добро и полезней для твоего здоровья всякихМариенбадов, медицинских муционов и вялых прогулок.

Замечания твои о школах совершенно справедливы. Учить мужика грамоте затем,чтобы доставить ему возможность читать пустые книжонки, которые издают длянарода европейские человеколюбцы, есть действительно вздор. Главное уже то, чтоу мужика нет вовсе для этого времени. После стольких работ никакая книжонка неполезет в голову, и, пришедши домой, он заснет как убитый, богатырским сном. Тыи сам будешь делать то же, когда станешь почаще наведываться на работы.Деревенский священник может сказать гораздо больше истинно нужного для мужика,нежели все эти книжонки. Если в ком истинно уже зародится охота к грамоте, ипритом вовсе не затем, чтобы сделаться плутом-конторщиком, но затем, чтобыпрочесть те книги, в которых начертан Божий закон человеку[137], — тогда другое дело. Воспитай его как сына и на негоодного употреби все, что употребил бы ты на всю школу. Народ наш не глуп, чтобежит, как от черта, от всякой письменной бумаги. Знает, что там притык всейчеловеческой путаницы, крючкотворства и каверзничеств. По-настоящему, ему неследует и знать, есть ли какие-нибудь другие книги, кроме святых.

Кстати о священнике[138]. Ты напраснохлопочешь о его перемене и затеваешь просить архиерея, чтобы он дал тебе болеезнающего и опытного. Такого священника он тебе не даст, потому что такойсвященник повсюду нужен. Выбрось даже из головы, чтобы мог отыскатьсясвященник, вполне отвечающий твоему идеалу. Никакая семинария и никакая школане может так воспитать священника. В семинарии он получает только начальноеоснование своего воспитания, образуется же вполне в деле жизни. Будь сам емунапутником, ты же понял так хорошо обязанности сельского священника. Еслисвященник дурен, то этому почти всегда виноваты сами помещики. Они наместотого, чтобы пригреть его у себя в доме как родного, поселить в нем желаниебеседы лучшей, которая могла бы его чему-нибудь поучить, бросят его средимужиков, молодого и неопытного, когда он еще и не знает, что такое мужик,поставят его в такое положение, что он еще должен потворствовать и угождать им,наместо того, чтобы уже с самого начала иметь над ними некоторую власть, ипосле этого вопиют, что у них священники дурные, что они приобрели мужицкиеухватки и ничем не отличаются от простых мужиков. Да я спрашиваю: кто неогрубеет даже из приготовленных и воспитанных? А ты сделай вот как. Заведи,чтобы священник обедал с тобою всякий день. Читай с ним вместе духовные книги:тебя же это чтение теперь занимает и питает более всего. А самое главное, —бери с собой священника повсюду, где ни бываешь на работах, чтобы сначала онбыл при тебе в качестве помощника, чтобы он видел самолично всю проделку твою смужиками. Тут он увидит ясно, что такое помещик, что такое мужик и каковыдолжны быть их отношенья между собою. А между тем и к нему будет большеуваженья со стороны мужиков, когда они увидят, что он идет с тобой об руку.Сделай так, чтобы он не нуждался в дому своем, чтобы был обеспечен относительнособственного своего хозяйства и через то имел бы возможность быть с тобойбеспрестанно. Поверь, что он так наконец привыкнет к тебе, что ему будет скучнобез тебя. А привыкнувши к тебе, он от тебя нечувствительно наберется познаниявещей, и познания человека, и много всякого добра, потому что в тебе, славаБогу, всего этого довольно, и ты умеешь так ясно и хорошо выражаться, что всякневольно усвояет себе не только твои мысли, но даже и образ их выраженья, исамые слова твои.

Что же до проповеди, которую ты полагаешь нужною, то на это я тебе скажу вотчто: я скорей того мнения, что священнику, не вполне наставленному в своем делеи не ознакомленному с людьми, его окружающими, лучше вовсе не произноситьпроповеди. Подумал ли ты о том, какое трудное дело сказать умную проповедь иособенно мужикам? Нет, лучше немного потерпи, по крайней мере до тех пор, покаи священник побольше осмотрится, да и ты также. А до того времени посоветуютебе то, что одному уже посоветовал и что, кажется, ему пошло уже впрок. Возьмисвятых отцов и особенно Златоуста, говорю потому Златоуста, что Златоуст, имеядело с народом-невежею, принявшим только наружное христианство, но в сердцахостававшимся грубыми язычниками, старался быть особенно доступным к понятиямчеловека простого и грубого и говорит таким живым языком о предметах нужных идаже очень высоких, что целиком можно обратить места из проповедей его к нашемумужику, и он поймет. Возьми Златоуста и читай его вместе с твоим священником, ипритом с карандашом в руке, чтобы отмечать тут же все такие места, а таких месту Златоуста десятками во всей проповеди. И эти самые места пусть он скажетнароду; не нужно, чтобы они были длинны: страничка или даже полстранички; чемменьше, тем лучше. Но нужно, чтобы перед тем, как произносить их народу,священник прочитал их несколько раз с тобою вместе, затем, чтобы уметь ихпроизнести ему не только с одушевлением, но таким убедительным голосом, как быон хлопотал о какой-нибудь собственной выгоде своей, от которой зависитблагополучие его жизни. Увидишь, что это будет действительнее, нежели егособственная проповедь. Народу нужно мало говорить, но метко, — не то он можетпривыкнуть к проповеди так же, как привыкнул к ней высший круг, который ездитслушать знаменитых европейских проповедников таким же самым образом, как едет воперу или в спектакль. У К** священник не говорит никакой проповеди, но, знаянасквозь всех мужиков, поджидает только исповеди. И на исповеди так проймет изних всякого, что он как из бани выходит из церкви. З** послал к нему нарочноисповедовать 30 человек рабочих с своей фабрики, пьяниц и мошенников первейшегоразбора, а сам стал на паперти церковной, чтобы посмотреть им в лица в товремя, как они будут выходить из церкви: все вышли красные, как раки А кажется,немного и держал их на исповеди; по четыре, по пяти человек исповедовал вдруг.И после того, по сказанию самого З**, в продолжение двух месяцев не показывалсяни один из них в кабаке, так что окружные целовальники не могли приложить ума,отчего это случилось.