ской торговой компании. Еще до того, как эта компания была

основана, ее создатель, Роберт Дадли, первый граф Лестер, знав-

ший всех выдающихся мореходов своего времени, в первую оче-

редь Хокинса и Дрейка, отметил среди сподвижников последнего

и Генри Бишопа. Можно сказать, что капитан Бишоп, отличав-

шийся умом, прозорливостью и широтой кругозора, почти заме-

нил Тому Хартли, поступившему на «Турин» юнгой, родного отца.

Многое, что стало для Тома основополагающим в жизни, привил

ему именно Генри Бишоп. Первой из таких основ была молитва, написанная капитаном Дрейком. Бишоп приказал Тому выучить

ее наизусть и повторять с упованием и верой ежедневно вслед за

«Отче наш»:

Господи, не дай нам покоя:

Упаси нас от самодовольства,

Которое приходит, когда исполнилось все, что желали, —

Но лишь потому, что желали малого,

Когда видим мы, что плаванье окончилось благополучно, Но лишь потому, что плыли вдоль берегов.

Господи, не дай покоя душе,

Чтобы вкус земных даров

Не заглушил жажду жизни вечной…

Господи, забудем о покое и, исполнившись дерзости, Выйдем в море навстречу шторму,

Который напомнит нам, — Ты над нами владыка, И потеряв землю из вида,

302

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XI

Мы обратим свой взор к звездам небесным.

Распахни перед нами горизонты надежды

И выталкивай нас в будущее —

Да пребудут с нами сила, отвага, любовь и надежда.

На всю жизнь эти слова стали гимном и девизом Тома.

В 1588 году «Турин» и «Верона» под командованием нового

капитана выступили в отряде вице-адмирала Дрейка под Гравели-

ном, приняв участие в победоносной кампании против испан-

ского флота. После победы над испанцами Том выкупил «Турин»

и «Верону» у Венецианской компании, сменив положение на-

емного капитана на статус акционера.

Он по-новому оснастил корабли и заказал их новую отделку. Те-

перь борта охраняли коронованные львы — головы этих венеци-

анских зверей украшали крышки восьмидесяти литых чугунных

пушек. На форштевне «Турина» возвышалась массивная фигура

восстающего льва. Для «Вероны» Том заказал скульптуру Амфи-

триты — морской богини, жены Посейдона. Он сам наблюдал, как

дерево сначала покрывали слоем левкаса, а затем полировали. Ка-

завшееся теплым тело богини на глазах становилось глянцевитым, словно ожившую кожу окатывала вода. Николас Смайт, штурман, приметив тогда, с каким выражением Том, забыв обо всем, следил

за процессом, едва сдержал смех.

— Земля, капитан! — пробасил он, чем вывел Тома из почти гип-

нотического оцепенения.

— Да, — согласился тот, стараясь сохранить достоинство. — Заво-

раживает.

— Укрепляет, — согласился Мартин Критчет, помощник капи-

тана.

— Надежду, — улыбнулся Том.

Его желание обрести надежную гавань со временем обретало

все более четкие формы благодаря жизненному опыту и посто-

янно пополняемым знаниям. Совершая походы за разным това-

ром, Том узнавал все о снадобьях, оружии, тканях, маслах, породах деревьев, почвах, о строительных материалах и оборудо-

вании мастерских, об убранстве храмов, пигментах и чернилах, о древесных и земляных плодах, о животных настоящих и вымыш-

ленных. В какой-то момент в нем проснулся азарт коллекционера.

303

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Аppetitosо* — называл он это состояние. Это был настоящий голод —

страстное, неотступное, неутолимое желание обладать тем, что

полюбилось.

Оценив достоинства вещи, сделанной талантливым мастером, Том становился его постоянным заказчиком. Узнавая о преимуще-

ствах или полезности того или иного предмета, он старался не

только приобрести новую вещь, но и узнать о ней больше. С тер-

пением охотника, с радостью и гордостью он выслеживал, нахо-

дил, изучал и получал то, что увлекало его. Он стал настоящим

знатоком в разных областях и искушенным собирателем. Так од-

нажды и навсегда в его жизнь вошли книги, совершенно изменив-

шие его представление о мире и отношение ко всему. Можно

сказать, что Венецианская компания стала для Тома второй

крестильной купелью. Именно Венеция благодаря своему геогра-

фическому положению, своим торговым и деловым связям с дале-

кими и близкими странами во всех концах света претворяла в ту

пору в жизнь идеал художественной и политической свободы.

Наука в этом чутком городе, чьей главной индустрией было книго-

печатание, процветала. Благодаря этому городу, в который капи-

тан все чаще приводил свои галеоны, он стал в итоге тем, кем стал.

Здесь, в библиотеке Якопо Сансовино, Том впервые начал чи-

тать так, как делает это исследователь, захваченный самим про-

цессом познания, жадно ищущий новизны. Восприимчивость

и любознательность помогала ему присваивать новые знания

чрезвычайно быстро, а навык перепроверять и уточнять утвер-

ждения, рассматривать предмет со всех сторон заставлял его дви-

гаться дальше в поиске новых сведений об уже прочитанном.

Помимо прочего Том обладал цепкой памятью и легко улавливал

особенности языков и наречий, в ареалах которых оказывался, швартуясь в иноземных портах. Обратившись к наставникам

Скуола Гранда ди Сан-Рокка, он с завидным упорством учил зна-

комые ему по уличной речи языки. Итальянский, латынь, испан-

ский, французский. Том прежде и не думал, какое удовольствие

скрыто в познании. Он даже не подозревал о широте собствен-

ного воображения, которое ему открыло языкознание, а с ним

поэзия и философия. То ощущение, какое дает способность фан-

* Возбуждающий аппетит (ит.) (прим. автора) 304

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XI

тазировать еще в детстве, теперь вернулось и стало наполнять

его образами, умозаключениями, удивительными орнаментами

взаимосвязанных выводов и стройными утонченными узорами

логических рассуждений. Все, чему научила его жизнь — его ко-

рабли с их сложным устройством, природа с ее стихиями, работа, основанная на умении ладить с людьми и одновременно проти-

востоять им, сражения с их опасностью, торговля с ее практициз-

мом — он соединил с миром книг и перенес в общение с их

незримыми авторами. Он научился осознавать и оценивать поня-

тия, иногда противоречащие друг другу. Природой в нем была за-

ложена эта первооснова парадоксального мышления, свободного

от догматических тупиков и преград. Он открыл для себя фор-

мулу, навсегда изменившую его понимание человеческой при-

роды, — в человеке может таиться целый мир.

Философия подвела его к поэзии, открывшей ему мир иной кра-

соты, — мир искусства. Находясь под впечатлением от работ

итальянских живописцев, он нарисовал в воображении свою Ве-

неру — воплощение античного идеала — таланта, красоты, чув-

ственности и силы в соединении с изяществом. Том написал

и посвятил ей поэму «След Венеры», которая начиналась словами: Когда бы смог я встретить на земле

Непревзойденность женского таланта,

То имя бы твое зажглось во мне,

Стефания, Виола, Иоланта…

Он перечислял дивные и светлые имена Венеры, звучавшие

так на разных языках и означавшие — «пенорожденная», «фиал-

ковенчанная», «улыбколюбивая». В каждом имени, в каждом

слове — она. Ее приметы словно были рассеяны повсюду, ее

самой не было нигде.

Никто из тех, кто знал капитана Хартли — мореплавателя

и воина — не мог заподозрить в нем ничего подобного. Спаситель-

ным и довольно редким свойством его характера была уравнове-