Радостный крик вырвался у офицеров и команды “Йово Джима”. На одного меньше.

Но тридцать секунд прошли. Даниэль Максел тотчас прореагировал на это.

— Прекратить огонь! Инженерный, поднять экраны!

— Давай‑ка выбираться отсюда! — добавил Брейсер. — Сверхсветовой, быстро!

Несколько секунд задержки были мучительны. Оставшиеся корабли джиллов уже закончили свой маневр и спешили к неподвижным кораблям землян. Черноту космоса озаряло теперь их оружие.

“Роджер, остальные с нами?”

“С нами сэр. Все по плану”.

“Они готовы к полету?”

“Готовы”.

— Мостик, говорит инженерная служба. Сверхсветовые двигатели набрали потенциал, ждем приказаний.

— Поехали, — сказал Брейсер. — Максимум.

Снова некая дезориентация от включения сверхсветового двигателя. Звездолет снова начал “двигаться” переходя из реальности в небытие и обратно.

— Увеличьте скорость, — сказал Максел в микрофон на пульте. — Они приближаются.

— Делаем все, что можем, — ответил инженер.

— Как вы думаете, они догадываются о том, что мы собираемся делать? — спросил Максел у адмирала не отворачиваясь от пульта.

— Я сомневаюсь, что они понимают нас лучше, чем мы их, — ответил Брейсер. — Но они не дадут нам уйти. И от Промежуточной тоже не откажутся.

— Вы полагаете, они разделятся?

— А ты?

— Я бы поступил именно так, — сказал Максел… — Но я не джилл.

— Я тоже, но для меня хо кажется единственным выходом в их ситуации. Я лишь надеюсь на то, что нам достанется больший кусок.

49

“Это будет стоить мне положения, карьеры и всего, что я имею”, — говорил себе Адмирал Флота Паоло Оммарт, погружаясь все глубже и глубже в пучину собственного страха и депрессии, которые загнали его в это место, созданное им самим из алкоголя и наркотиков, некий эйфорический ад, который жил внутри него в постоянной готовности поглотить то, что осталось от его души. “Это конец”, — говорил он себе.

— Паоло, что это?

Голос доносился сквозь пестрый туман откуда‑то издалека. Ему стоило больших усилий сконцентрировать взгляд на той, что произносила эти слова, еще трудней было вспомнить ее имя.

— Геза? — спросил он как бы невзначай.

— Конечно я, Паоло, — успокоила девушка; подвигаясь к нему ближе. — Я могу тебе чем‑нибудь помочь? — Нет, не можешь, — сказал он, глядя как наркотический дымок лениво струиться вверх от сигареты, лежащей в пепельнице на столе. Он подумал, что ему повезло с такой очаровательной, обаятельной и понимающей любовницей, как Геза, но что она будет делать, когда узнает, что великий Адмирал Флота Паоло Оммарт — просто трус?

— Ну, развеселись же Паоло, — улыбнулась маленькая блондинка. — Хочешь еще сигаретку?

Покачав головой Паоло встал и посмотрел на музыкантов, игравших в другом конце набитого народом прокуренного зала, и на увешанную бриллиантами и облепленных блестками танцовщиц, которые танцевали под их экзотическую музыку. На несколько мгновений он смог сфокусировать свой взгляд и заметить детали, которые показались ему яркими впечатляющими и даже немного более того — пупок одной из женщин неожиданно превратился в некий центр Вселенной, все сущее было незримо связано с этим пупком. Затем, центр переместился на руку одного из музыкантов, который играл на девятиструнном инструменте, похожем на банджо. Потом он стал свечкой, которая мерцала на столе, который находился в полудюжине метров от того места, где они сидели. После этого он очутился в стакане ароматизированного виски, прямо перед ним. Затем, он оказался на левом соске Гезы, просвечивающим сквозь тонкую полоску ткани полуплатья, модного в этом сезоне на Адрианополисе. Ему неожиданно захотелось прикоснуться к этому соску губами, дотронуться ими до центра Вселенной! Это показалось ему смешным. Прикоснуться губами к титьке Вселенной! Он захохотал вслух.

— Паоло, что с тобой? — спросила Геза, и ему показалось, что в ее голосе было истинное беспокойство. — Ты можешь сказать, над чем смеешься?

Несколько долгих мгновений он смотрел в ее глаза, вспоминая, как он вынес все это: битву, которую вел Мазершед в семи световых часах от Адрианополиса, как он сделал все, чтобы Мазершед получил необходимую помощь, и о том, как стали приходить рапорта с Промежуточной Станции — джиллы атаковали и ее! Брейсер и его калеки сдерживали их, или пытались сдержать до того времени, пока на Землю не пройдут рапорта Мазершеда. Брейсер, Брейсер…

Он просто сбежал из штаба Вальфортского Гарнизона. Взял с собой Гезу, аэромобиль и сбежал. Паоло Оммарт сбежал с поля боя!

Нет, это не была в физическом смысле битва. Обычная битва не испугала бы его. Но эта битва… Эти битвы он не мог вынести такого. Он не мог спокойно осознавать того, что сделал для Абсолома Брейсера. Это он послал его туда.

“Но, что я еще мог сделать? — спрашивал он себя. — И что любой на моем месте мог бы сделать?”

Оммарт посмотрел на Гезу, на танцоров, потом опять на стол и понял, что скоро, очень скоро, ему придется вернуться в Вальфортский Гарнизон, узнать, чем же все кончилось и принять это к сведению. “Абсолом, — умолял он, — не проклинай меня сильно. Прошу, не проклинай”.

50

Звездолеты неслись все дальше и дальше. Скорость микропрыжков увеличивалась. Они улетали прочь от джиллов, которые все еще продолжали лететь на субсветовых двигателях, прочь от промежуточной станции, к внешним планетам системы — огромным безжизненным газовым гигантам, и еще дальше. “Йово Джима”, летел впереди, а “Фарсалус” и “Рудоф Крегстоун” прямо следом за ним.

Брейсер наблюдал за тем, как корабли джиллов удаляются на мониторе заднего вида. Они еще ничего не предприняли, хотя прекратили стрелять, когда звездолеты землян вышли за радиус действия их оружия.

— Интересно, что они теперь будут делать? — сказал Максел.

— Смотри, — ответил Брейсер.

Один из вражеских кораблей (теперь не более, чем светящаяся точка) повернул назад к Промежуточной, в то время, как остальные замерцали, приобрели некоторую призрачность и помчались вперед.

— Они идут, — сказал Брейсер и добавил, обращаясь к офицеру связи, — Свяжитесь с Промежуточной!

— Есть, сэр.

— Тяжелый пошел на Промежуточную, — сказал Максел. — Они там смогут справиться?

— Не знаю, — ответил Брейсер. — Надеюсь.

Экран на командном пульте ожил и на нем появилось изображение Командора Лазина.

— Соедините меня с Гровинским, немедленно, — приказал Брейсер.

— Есть, сэр, — испуганно ответил офицер связи Промежуточной. — Прошло лишь несколько мгновений до того, как его изображение на экране сменилось на изображение Генерала Гровинского. Изображение было нечетким и грозило вообще исчезнуть, когда корабль приблизится к световой скорости.

— К вам идет тяжелый боевой крейсер противника, — сказал Брейсер. — Вы сможете с ним справиться?

Некоторое время Гровинский молчал. Желваки на его скулах беспрерывно играли, лицо побледнело.

— Черт возьми, отвечайте!

— Не знаю. — Вы сможете отогнать его?

Гровинский облизал губы.

— Ненадолго, пожалуй. У нас всего лишь несколько ракет и пушки.

— Они вероятно начнут с ядерных зарядов, — сказал Брейсер. — Используйте антиракеты и попытайтесь перехватить их. Если это вам удастся, они подойдут ближе и попытаются торпедами и своими пушками уничтожить вашу защиту. Будьте внимательны.

— Я знаю, как они воюют, Брейсер, — как бы в оправдание, сказал Гровинский. — Я уже видел это.

— О’кей, постарайтесь. Мы пока подержим остальных, но сомневаюсь, что можем вам чем либо помочь с этим.

— Я знаю.

— Удачи, Генерал. Мы свяжемся с вами, как только сможем, — сказал Брейсер, понимая, что скорее всего ему больше никогда не удастся поговорить с Гровинским.

Звездолет все набирал скорость.

Ускорение корабля казалось гораздо меньшим, чем было на самом деле, и вскоре три звездолета людей неслись прочь от Промежуточной на скорости, которая вскоре многократно превысила световую. UR-712–16 вскоре превратилась в звездочку, а тусклое пятнышко Промежуточной и вовсе исчезло с экранов. Радио и телеконтакт с Промежуточной был теперь невозможен.