Все это, конечно, далекие, может быть очень далекие, цели. Но их нужно себе поставить, потому что современное положение не может длиться долго. И то, что может быть временно улучшено без изменения всей основы, всегда будет носить характер жалкого паллиатива. В распоряжении народного учителя, у которого семинария больше пробуждает, чем утоляет, жажду научной постановки, имеется теперь только одно средство – в виде дополнения посещать университет, и то в исключительном случае и под условием некоторых затрудняющих ограничений. Он должен тогда прервать и отсрочить свою службу в школе на два, на три года или больше; он найдет, что его семинарская подготовка недостаточна как раз для тех университетских предметов, которые для него всего важнее, и что эти недостатки могут быть хоть несколько восполнены только при большей, чем средняя, выдержке и силе, поэтому он только в самых редких случаях сумеет извлечь из университетских занятий всю ту пользу, которую он себе от них обещал. Он очень скоро почувствует, что университетское преподавание все время предлагает совершенно другую подготовку не только по размерам, но по самому существу, чем та, которую дает семинария. Слава учителю, который в своем идеальном стремлении к образованию все-таки решается на это, несмотря на все опасности; еще большая слава тому, кто счастливо преодолеет эти опасности и действительно достигнет своей цели. Но вполне понятно, что такой человек часто теряет потом всякую склонность к простой должности народного учителя. Может быть, он окажется пригодным к должности семинарского или школьного надзирателя, или же он пойдет в среднюю школу и достигнет, таким образом, длинным окольным путем той цели, которую он мог бы достигнуть в гораздо более короткий срок и с значительным сбережением сил, не проходя семинарии.

На своем месте уже обсуждался вопрос о том, возможно ли и как возможно временно устранить все эти недостатки, не изменяя всей существующей системы. В общих чертах я предлагал следующее: ввести в семинариях уже существующее кое-где факультативное обучение латинскому языку, чем будет дана возможность наиболее способным воспитанникам семинарии получить общее образование, не слишком уступающее тому, какое дает высшая реальная школа или реальная гимназия, и доказать это в особом испытании. Это откроет ему доступ к университетским лекциям и практическим занятиям, в особенности на философском факультете, к соисканию степени доктора философии после окончания трехлетнего университетского курса и к особому выпускному испытанию уже после двухлетнего академического учения, которое давало бы ему право искать должность семинарского или школьного воспитателя. Но всем этим я отнюдь не высказал того, что считаю принципиально правильным, а только то, что при данном положении вещей, по-видимому, скорее всего может быть достигнуто и что может удовлетворить некоторым ближайшим, настоятельным потребностям, но не должно загораживать путь дальнейшим реформам в вышеуказанном направлении.

Как бы ни были решены эти практические вопросы, от этого нисколько не зависит наше общее требование, что философия должна составлять главное основание для воспитания воспитателя, а значит, и для подготовки учителя какой бы то ни было категории, и пусть это требование, как мое ceterum censeo, служит заключением всего этого рассуждения.