Рука коня вести устала,

В другой руке кольцо мешало,

А пропасть сыпь камней глотала

И тем внушала страх обвала.

Альберт на перстень посмотрел

Да на чело, как шлем, одел.

С подъемом стал туман редеть,

И показалась солнца медь.

Кольцо как будто сил придало,

И высота не так пугала,

Конь шел спокойно, не храпя,

Не грыз в испуге удила.

К тому же узкая тропа

На плато горное вела.

Зыбь в прошлом, твердая земля

Вся эдельвейсами цвела.

Вдруг конь почуял чужака,

И громом сотряслась земля.

Но сказочно лазурь цвела

И легче пуха облака.

То рук племянника дела:

Вон он схватился за бока,

И смех его гремел, как гром,

Когда увидел гостя он.

Так он гремел, что иногда

Бывают в свете чудеса.

Такого ж чуда никогда

Не видели его глаза;

Уж этот перстень без труда

Узнал бы он, его краса

На редкость дивною была,

И дядькиной лишь быть могла.

И потому он не поймет,

Что издали – не разберет,

Как дядькин палец сам идет?

В уединении с горами

Он здесь один скучал часами –

Язык устал быть за зубами,

А гость его развеселил,

До слез беднягу рассмешил.

Ну, всем племянник был хорош!

Во всем на дядюшку похож,

Да только что умом не схож,

Но издавна являлся смех

Ценой ребяческих утех.

Беспечной молодости грех,

А мудрость нам дана годами

С болезнями да со слезами.

Племянник, наболтавшись вволю,

Открыл в скале подземный ход.

Так суждено – на принца долю

Пал выбор совершить поход.

Да и Альберт уж свыкся с ролью

Без страха следовать вперед.

Зиявший хищной пастью ход,

Все дальше вглубь его ведет.

И с каждым шагом все бледней

Свет, проникающий в тоннель.

А мрак сгущался все быстрей.

Тьма, как незримая панель,

Путь преградила в мир теней –

Исчез победы быстрой хмель,

Принц весь в смятении теперь,

Как загнанный в ловушку зверь.

И если б раньше кто с гостей

Из вверенных ему друзей

В пылу дебатов и речей

Заметил бы, что наш герой

Врасплох застигнут будет тьмой,

То поплатился б головой.

Альберт, чей меч в боях прославлен,

Был глубоко всем тем подавлен.

Он пробовал идти вперед

Наощупь, раздирая руки

О срезы скалистых пород,

Но больше доставляло муки

Сознание того, что ход

Его заманит к смерти в руки,

И не один десяток лет

Здес ь пролежит его скелет.

Дурные мысли отгоняя,

С трудом он движется вперед,

С последних сил себе внушая,

Что он боец, что он дойдет!

Во тьме пути не различая,

Он падает, опять встает,

И, стиснув зубы, вновь идет.

В движеньи – жизнь, и он живет!

Но с каждым шагом сил все меньше.

Альберт здесь вспомнил про коня.

Как не додумался он раньше

Его послать вперед себя?

Во тьме конь должен видеть лучше:

Пастись в ночи – его стезя.

И принц доверился ему,

Все глубже уходя во тьму.

Вдруг вороной остановился.

Как вкопанный в тиши стоял,

Ушами только нервно прял.

Он точно в слух весь превратился,

И будто шквала бури ждал.

Теперь и Альберт услыхал,

Что в недрах гул как появился,

И силу больше набирал.

Гул возрастал, и все сильнее

В ходах пещерной галереи.

Достигнув точки апогея,

Обрушился, как только мог;

И принца чуть не сбил он с ног,

Собой образовав поток

Летящих тварей о крылах,

Своим числом внушавшим страх.

Они сплошной стеной летели,

Как снег докучливой метели.

Их крыльев шум, и писк, и гам

Бил резкой болью по ушам.

Учуяв кровь с Альберта ран,

Они как будто очумели

И разом устремились к цели,

Желая волю дать зубам.

Как ни пытался принц отбиться,

Как ни орудовал мечом,

Он ими обрастал, как ком.

Ему осталось лишь закрыться

От этих тварей рукавом.

И благо перстень был на нем.

Не зная сам, что так случится

Альберт потер сапфир локтем.

И брызнул яркою струей

Свет серебристо-голубой,

Нарушив вечной тьмы покой.

И в замешательстве на миг

Мрак задрожал и, сжавшись, сник.

Во времени провал возник,

И в нем участники дуэли

В неверии на свет смотрели.

Сейчас Альберт и рассмотрел,

Каков быть мог его удел.

Казалось, воздух почернел

От скопища мышиных тел.

Свет их лишил услады пира —

Бессильным делал он вампира; [18]

Быть на свету большие риски —

Прочь поспешали василиски. [19]

Благодаря одежде, латам

Альберт слегка был поцарапан.

На его шее, по рукам —

Следы когтей и мелких ран.

А вот с конем дела сложнее

Он ранен был потяжелее:

Живого места нет на нем,

Как жизнь теплилась в теле том?

Наверно, сотни три мышей

С него бедняги кровь пивали.

И в суматохе бы бежали

Под ярким натиском лучей,

Но меры в пиршестве не знали,

От крови стали тяжелей.

И будто грозди опадали,

Смирившись с немощью своей.

(Довольно страхи нагонять

Вернемся к лирике опять).

Друзьям оправиться от ран

Помог чудеснейший бальзам.

Благодаря кольца лучам

Другим предстал подземный храм.

Не счесть числа всем чудесам,

Дающим пищу их глазам.

Так сталагмитовый фонтан

Подобен каменным цветам.

Пылают в свете кварца друзы [20]

И самоцветы, словно музы,

Своей красою взгляд пленят,

Переливаются, блестят.

Со свода росший сталактит,

Актиньей на конце горит.

Зелено-голубой берилл

Ковром кристаллов пол покрыл.

Вода, сбегая с ледника,

В породе трещины нашла.

За годы долгие, века,

Вгрызаясь в камень, вглубь прошла.

И, размывая желоба, образовалась здесь

река

И в карсте воды разлила,

Построив чудо города,

Что в тьме сокрыты навсегда.

Альберт прислушался: он слышал

Какой-то шум иль плеск воды.

Тот звук, несомый эхом, вышел

Из коридоров пустоты.

Как знать? Быть может, он расслышал

Опасность новую в пути?

Но конь, задравший морду выше,

Стал как-то веселей идти.

В пещере солнце не встает:

Здесь труден времени отсчет.

Как долго шли они вперед?

Но длинного тоннеля ход

Их выплюнул в огромный грот.

Высокий, круглый его свод