Новый всероссийский самодержец произвел на Андрея двойственное впечатление – этакий обаятельный, но довольно нервный, сатрап, длинный, с мощными бедрами и круглой, несуразной для тощего тела, головой на тонкой шее. Узкие плечи, зато весьма крепкие кисти рук, выглядывавшие изпод куцых рукавов зеленого кафтана Преображенского полка. Подобное – довольно забавное – телосложение имели в те времена все дворяне, естественно, никаким физическим трудом (о спорте речь вообще не шла, еще и понятия такого не появилось) отродясь не занимавшиеся, зато много фехтовавшие, много ездящие верхом. Отсюда – плохо развитая грудная мускулатура, зато чрезвычайно сильные бедра (посидика днями в седле!) и жилистые предплечья – от постоянных упражнений со шпагой и саблею.
Надо сказать, будущая столица возводилась вовсе не на пустынном месте, издавна здесь, кроме различных поместий и мыз (того же Канау, а также Де Ла Гарди, Биркенхольма и прочих шведских дворян) полно было многолюдных деревень и сел, в большинстве своем финских – Каллила в устье Фонтанки, Антоллала, где позднее будет устроено Волковское кладбище, Риттова – где АлександроНевская лавра, наконец – Усадиссаан на месте Зимнего дворца. Попадались и русские селения, и во множестве – Купчино, Волково, Одинаково, Спасское, – но самым многолюдным конечно же был до основания разрушенный Петром портовый шведский город Ниен, что стоял на реке Охте с крепостью Ниеншанц, называемый в народе Канцы и насчитывающий около двадцати тысяч жителей, среди которых было и множество вполне лояльных шведской короне русских – Бутурлиных, Пересветовых, Рубцовых…
Бьянке СанктПитерБурх не оченьто нравился – както не подомашнему суетно, сыро, да и с погодою не оченьто повезло – с начала августа частенько шли дожди, и над свинцовыми волнами нависали тяжелые серые тучи.
– Ничего! – утешал молодую женушку Громов. – Скоро тут такого понастроят, не город получится – загляденье! Истинный парадиз.
Впрочем, господину капитану скучать было некогда, государь пригласил его (и подобранных Райковым камизаров) на службу вовсе не за красивые глаза, а чтоб шведам тошно стало.
Французам, кстати, высочайшим повелением было разрешено поставить свою – протестантскую – церковь, за что сии бедолаги просто боготворили Петра Алексеевича и готовы были по одному его слову немедленно отправиться хоть в преисподнюю, хоть к самому черту! Так время и прошло – пришло донесение из Або от верных людей, о том, что на ремонт там встали два крупных корабля – фрегата, причем ремонт вотвот должен был закончиться, а никаких других военноморских сил в городе пока не имелось – отошли в Выборг.
Петр Алексеевич намекнул без обиняков: мол, приведешь, господин капитан, фрегаты – быть тебе шаутбенахтом – генералмайорам, если посухопутному – подотчетному лишь генераладмиралу Апраксину! Добавим кораблей с Олонецкой верфи – вот уже и эскадра – командуй.
Легко сказать – привести фрегаты. Для этого нужно было их захватить, что означало неминуемую схватку с гарнизоном Або (пофински – Турку), а город сей, как навел справки дотошный Громов, являлся ныне столицей Финляндии, имел университет, книжный магазин, типографию… Тем более, до Стокгольма было рукой подать – через море, так что, ежели бой вдруг сильно затянется, вполне можно сгонять за подмогой.
Все необходимо было тщательно распланировать, чем и занялся господин капитан Громов совместно с Лефевром и сивоусым поручиком Федосеевым, командиром приданного кораблям десанта – четыре сотни добрых молодцовфузилеров. Кроме «Красного Барона», который все некогда было переименовать, и «Гордость Виваре», как с подачи гугенотов стал называться бывший «Густав Ваза», в состав громовской эскадры входил шестипушечный шлюп с парусным вооружением шхуны и три небольшие галеры, точнее сказать – скампавеи, отличавшиеся от галер меньшими размерами и большей маневренностью. Недавно выстроенные в Олонце скампавеи несли на себе несколько пушек и по полсотни человек солдат. Вообще, они считались перспективными судами, куда более пригодными для маневрирования в узких и извилистых шхерах, нежели чисто парусные корабли.
Вот этито самые скампавеи и доставили Громову немало неприятностей, как только налетевший ветер погнал волну. Низкие парусногребные суда едва не затонули, пришлось срочно укрываться в шхерах, где, как тотчас же выяснилось, фрегаты маневрировали ничуть не хуже, а может, и лучше галер. Все дело – в выучке экипажа.
За ночь волнение почти улеглось, задул неплохой ветер, почти попутный – суда шли в бейдевинд. Боже, как кидало на волнах, словно камбалы, галеры! Грести на них в такую погоду было довольно затруднительно, лишь косые паруса на хиленьких мачтах коекак хватали ветер. Громов, посматривая назад, хмурился – гребные суда становились обузой, в чем он, как хороший судомоделист и историк, ни капли не сомневался – Балтийское море не Средиземное, штиль бывает редко, а в шхерах – для которых галеры, собственно, и предназначались, как выяснилось, обычные чисто парусные корабли действуют ничуть не хуже. Тем более тягаться с крупными линейными кораблями и фрегатами… даже со шхунами! – скампавеи не могли, если только не налетали в огромном количестве, пользуясь мелководьем и слабым ветром, как было при Гангуте или Гренгаме, где от гребных судов и впрямь вышла большая польза. Правда, после сих славных баталий все галеры отправились на дрова.
На следующий день по правому борту показался скалистый берег – судя по лоции, полуостров Гангут, коему в 1714 году будет суждено стать победным символом петровского флота!
Миновав полуостров, русские суда повернули на север, осторожно пробираясь между множества островков к Або. Опытный лоцман Григорий – молодой, лет тридцати, мужик с умным востроносым лицом и внимательным взглядом, вел корабли уверенно и спокойно, словно прогуливался по собственному саду. Лишь один раз перекрестился, когда слева по борту внезапно возникли паруса, впрочем, быстро исчезнувшие из виду.
– Свей, – проводив глазами паруса, негромко заметил лоцман. – В Ревель пошли. Хорошо – мы с ними не столкнулись, помогла Богородица Тихвинская!
– Помогла, – Андрей согласно кивнул и, улыбнувшись, добавил, даже скорей похвастался: – И у меня иконка с Тихвинской есть – жене подарил, чтоб оберегала. Там же, в Тихвине, и купил, в монастыре, где икона.
– Так вы бывали в Тихвине, господин капитанкомандор? – обрадовался Григорий.
– Бывал… но так, проездом только. Дорог, правда, в нем нет, а так – городок славный.
– Не городок – посад… И хорошо – был бы город! А когда вы у нас, господин капитанкомандор, бывали?
– Ты, стало быть, Григорий, на лоцмана выучился?
– В Тихвине, лоцманов много, как и толмачей, почитай, издавна в Стекольну ходили… Ага!
Взяв подзорную трубу, лоцман пристально всмотрелся в медленно проплывающий по правому борту берег, скалистый, изрезанный шхерами и поросший мрачноватым еловым лесом, сквозь который коегде проглядывали домишки – мызы.
– Одначе скоро и Або. Воон за тем мыском. Прикажете сразу в гавань идти, господин капитанкомандор?
– Подождем, – Громов задумчиво скривился. – Сначала скампавею пустим, пущай поглядит. Эй! Сигнальщик!
Одна из галер, получив указания, споро бросилась за мыс, вернувшись примерно минут через двадцать. Слаженно махая веслами – этакий смешной водяной таракан, – скампавея подошла к самой корме «Красного Барона».
– Нет никого! – выкрикнул галерный капитан Важнов, моложавый мужчина с жестоким лицом и насмешливоплутоватым взглядом уверенного в себе сибарита.
– Совсем никого? – так же громко уточнил Андрей. – А фрегаты?
– Один только, – Важнов махнул рукой. – Другой, видать, уплыл – починили. Фрегат у крайнего пирса, без парусов, остальные суда малые – рыбаки, торговые шхуны.
– Хорошо… Делаем все по плану.
Спустившись в привязанную за кормой разъездную шлюпку, капитанкомандор перебрался на низкий борт галеры и приказал спускать паруса. Оба фрегата – «Красный Барон» и «Гордость Вивере» представляли собой прекрасную мишень для мощных беговых орудий Або, взять нахрапом хорошо укрепленный форт было бы невозможно, и Громов вовсе не собирался так рисковать, подставляя корабли и людей. Хотя затея сия, ввиду немногочисленности гарнизона крепости, вполне возможно, могла бы увенчаться успехом, но это был пустой, глупый риск – действовать таким образом Андрей не любил и не стал, оставив фрегаты на рейде и пустив в гавань лишь скампавеи и шлюп – места для десанта на галерах вполне хватало, брали они по сто пятьдесят человек, четыре сотни вполне помещалось.