Ларош.

— Ничего не поделаешь... — Хопкинс вздохнул. — Это был четырнадцатицилиндровый

«Гном-Рон» мощностью в восемьсот восемьдесят лошадиных сил. В сентябре тридцать

пятого пилот-испытатель «Бреды» Амброджио Коломбо поднял самолет в воздух, а в

конце октября его уже передали военным.

— Итальянцы, кстати, никогда не тянули резину, — заметил Вася. — Я не устаю

поражаться скорости, с которой они принимали решения. Японцы, не в обиду капитану

Хирате будь сказано, вокруг каждого самолета разводили жуткие интриги, у наших тоже

дело периодически зависало на переделках... Немцы... но не будем о немцах. А итальянцы

— раз-два — и в серию!

— Только вот оправдывалась эта стремительность далеко не всегда, — заметил Хопкинс.

— Сначала вояки пришли от Ba.65 в полный восторг: бомбер выдавал скорость свыше

четырехсот километров в час! Поэтому даже обсуждался вопрос: а не использовать ли нам

такое сокровище в качестве истребителя? Следите за мыслью: итальянцы действительно

любили универсальность. Возможно, на их менталитет оказал сильное влияние Леонардо

да Винчи.

— Можете не иронизировать, сэр, — сказал Вася. — Лучше переходите к той части

истории, когда соколы Муссолини испытали сильное разочарование в новом самолете.

— Соколы как раз никакого разочарования не испытали, — возразил штаб-сержант, — а

вот рядовые летчики — да. Сначала определили возможности Ba.65. Показательный бой с

бипланом «Фиат» C.R.32 позволил сделать вполне предсказуемый вывод: «Бреда»

превосходит «Фиат» в скорости, но чудес на виражах показать не в состоянии — тут

биплан однозначно выигрывает. Поэтому вполне логично было решено, что Ba.65 станет

перехватчиком скоростных неманевренных целей.

— То есть, вражеских бомбардировщиков, — кивнул Вася. — А еще конкретнее —

советских СБ в небе над Испанией. Я просто кожей чувствую, как мы ступаем на

знакомую почву.

— Да, — подтвердил Хопкинс, — и вот тут, Вася, мы возвращаемся к «соколам» и

рядовым пилотам. Ba.65 может быть хорош только в руках опытного летчика, фактически

— виртуоза. Обычные строевые пилоты на этой машине бьются только так. Комиссии

расследовали аварию за аварией, и вывод всегда был один и тот же: самолет очень плохо

управляем. Ну, — он обвел глазами собеседников, — как поступили бы французы,

русские, немцы, американцы?

— Русские бы стали дорабатывать самолет, попутно наказав виновных в сдаче в серию

«сырой» машины, — сказал Вася. — Немцы, пожалуй, тоже... Американцы, наверное,

заменили бы машину.

— А вот итальянцы прислали в строевые части опытных пилотов, которые должны были

обучить «желторотиков» правильному и безопасному пилотированию Ba.65, — сказал

Хопкинс. — Вообще-то поговаривают, что и пилоты были «хороши»: молодые,

самоуверенные, каждый считал себя готовым «соколом», а на «стариков»-инструкторов

посматривал свысока.

— Знаете, друзья мои, что я думаю? — вступил Франсуа Ларош, — Я думаю, когда

самолет по-настоящему хороший, все друг другом довольны: летчики — конструктором,

конструктор — летчиками. А когда самолет неудачный, вот тогда сразу начинаются

поиски виноватых.

Вася и Билл Хопкинс уставились на француза с совершенно одинаковым выражением

лица.

Франсуа немного смутился:

— Что?..

— Просто вы говорите очевидные вещи, — вздохнул Билл Хопкинс как человек более

деликатный, в то время как Вася прыснул и отвернулся. — Разумеется, это именно так. Но

вообще летчикам на Ba.65 повезло в том смысле, что экземпляров этого самолета-

«аварии» выпустили не так уж много...

— А разве Ba.65 не участвовали в маневрах 8 мая 1938 года? — сказал Вася. — Кстати,

весьма знаменательная дата... Мог ли думать Гитлер, приезжая в Италию, что будет

значить 8 мая для истории Европы? Ну то есть, 9 мая, конечно.

— Для кого как, — сказал Ларош. — Кто-то отмечает День Победы восьмого. Но вообще-

то да, ирония судьбы. Итальянцы любили потрясти перед своим германским союзником

техникой и регалиями. Поэтому показали все, что могли. В том числе восемнадцать Ba.65.

Впечатляющая демонстрация штурмового налета с применением стрелкового оружия и

малокалиберных бомб. В том числе одну «Бреду» запустили с полной бомбовой нагрузкой

— триста двадцать килограммов.

— Это не тот случай, когда едва не вышел «эль скандал при посторонних»? — спросил

Вася. — Когда пилот чуть ли не при Гитлере открыто заявил, что на «Бреде» невозможно

летать?

— Именно, — кивнул Ларош. — Подполковник Савариньо счел, что триста двадцать

килограммов бомб для такого плохо управляемого самолета, как Ba.65, — слишком

много. Так что бомбовую нагрузку снизили. До конца тридцать восьмого года в

катастрофах на «Бреде» погибло восемь пилотов. В общем, летать на Ba.65 временно

перестали.

— Почему же мы встречаем этот самолет в Испании? — осведомился Вася.

— В Испании у этой машины нашлось занятие — охотиться на СБ и сбивать их, —

ответил Хопкинс. — Мы это уже проходили. Под командованием капитана Десидерио —

несомненно, пафосного итальянца, — эскадрилья, вооруженная тринадцатью Ba.65,

отправилась на фронт в район города Сантандер. Сначала пытались использовать «Бреды»

в качестве перехватчиков. Но тут на первый план выступил такой недостаток самолета,

как малая скороподъемность. Пока перехватчики взлетят, цель уже смоется. Выход

нашли: организовали постоянное дежурство в воздухе.

— Э... — подал голос Франсуа Ларош. — Это как? На большой высоте, в кабинах без

обогрева, без кислородных масок?

— Точно так, камрад, — отозвался американец. — В результате экипажи валились с ног, а

результаты оказались мизерными. Достоверно известен один сбитый в результате такого

дежурства СБ... Позднее Ba.65 участвовали в знаменитой битве за Теруэль.

— Все испанские сражения так или иначе знамениты, — подал реплику Вася.

— В общем, да, — согласился Хопкинс. — Но для Ba.65 это, наверное, лучшее

воспоминание. Если самолет как таковой может иметь воспоминания... Командиром

эскадрильи стал капитан Дуилио Фаналли, храбрец и задира. Впоследствии он будет

сражаться с англичанами в Ливии в сороковом году.

— Это многое объясняет, — вставил Франсуа Ларош с таким серьезным видом, что друзья

поневоле рассмеялись.

— Хватит вам уже язвить, мсье Ларош! — воскликнул американец. — Да, самолет

жуткий. Но и у него были свои звездные часы. Под Теруэлем, например. Экипажи

штурмовиков «Бреда» действовали очень агрессивно, наносили прицельные удары по

объектам возле линии фронта. И летали с одним только пилотом. Хотя самолет

двухместный и, помимо летчика, там предполагается стрелок-наблюдатель.

— А бомбы? — спросил Вася.

— Пилоты «Бреды» отказались от размещения крупнокалиберных бомб на внутренней

подвеске, — сказал Хопкинс, — потому что это им не давало использовать самолет как

пикировщик.

— О боже, еще и пикировщик! — воскликнул Вася в комическом ужасе. — Правда, не

самолет, а Леонардо да Винчи. Универсал.

— Кто теперь язвит? — вставил Ларош.

Американец продолжал:

— «Бреды» несли две стокилограммовые бомбы на подкрыльевых держателях. Это добро

они и сбрасывали с пикирования. Другой вариант — двухкилограммовый осколочный