«Cyclone» мощностью в две с половиной тысячи лошадиных сил. Но двигатель застрял на

стадии испытаний, так что самолет получил другую модель того же «Циклона»,

мощностью чуть поменьше.

— Самолет же опоздал на войну, — сказал вахмистр. — Какой в нем был смысл?

— Смысл тот, что война всегда где-нибудь да ведется, — ответил Билл. — Конечно, в мае

сорок пятого простые люди об этом не задумывались. Но военные продолжали работать.

Хочешь мира — готовься к войне. Пока праздновали победу над Гитлером, в штате

Мериленд на испытательном полигоне ВМС велись работы над самолетом. В конце

концов, он стал лучшим палубным бомбардировщиком, когда-либо испытывавшимся на

полигоне Патаксент Ривер. Это мнение пилотов.

— Погоди-ка, — вмешался дракон, — но ведь война закончилась. К какой бы новой войне

ни готовились, вряд ли финансирование очередного бомбардировщика было щедрым.

— Оно вообще прекратилось, — сознался Билл. — Производство боевых самолетов было

остановлено через сутки после окончания боевых действий. Говорят, стоимость

отмененных контрактов составила больше восьми миллиардов долларов. Тридцать тысяч

недостроенных самолетов отправили на слом.

— А «Дуглас»? — спросил Вольф.

— «Дуглас» удержал заказ приблизительно на триста самолетов. По тем временам —

очень повезло, — кивнул Билл. — К концу 1945 года было построено 25 самолетов. Чтобы

вытеснить конкурентов, «Дуглас» представило свою продукцию в качестве универсала:

эта машина способна была решать все задачи, стоящие перед палубной ударной и

вспомогательной авиацией: самолет-разведчик, самолет для радиоэлектронной борьбы,

самолет радиолокационного обнаружения и дозора, ночные бомбардировщики, палубные

штурмовики... В феврале 1946 года этот самолет окончательно получил наименование

«Скайрайдер». Их действительно очень много вариантов.

— И когда состоялся первый реальный полет? — поинтересовался Вольф.

— 5 ноября 1946 года, — ответил Билл. — С тех пор и до середины семидесятых

«Скайрайдер» оставался в строю. Его постоянно видоизменяли и модернизировали,

приспосабливали к новым и новым целям. Один из них разработали специально для

войны в Корее: закрыли лобовую часть фонаря бронестеклом, установили автопилот,

чтобы облегчить летчику пилотирование в длительных полетах, увеличили количество

крыльевых пушек до четырех.

— Ясно, — вздохнул дракон.

Билл продолжал:

— Была серия двухпушечного трехместного ночного штурмовика с мощным

прожектором, а в сентябре шестьдесят второго появился арктический вариант с

противообледенительной системой крыла.

— А что Алжир? — спросил Вольф. — Для Алжира тоже строили специальные варианты?

— Предоставили Франции партию в сотню «Скайрайдеров» — штурмовиков, — ответил

Билл. — Доработали немного, установили на все самолеты дополнительное оборудование,

чтобы использовать французское подвесное вооружение. Вообще принято считать, что

«Скайрайдер» — лучший самолет для борьбы с партизанскими формированиями.

— На сервере нет партизанских формирований, — упрямо сказал Вольф.

— А представь себе, если бы были! — азартно подхватил Хопкинс. — Основное

назначение такого самолета — уничтожение наземных объектов при поддержке наземных

войск.

— И при чем тут сражения в воздухе? — настаивал Вольф.

— При том, что самолеты противника, конечно же, не хотят, чтобы ты уничтожал

наземные объекты, — сказал дракон. — Это очевидно. Когда какой-нибудь дракон,

предположим, намеревается снести с лица земли какой-нибудь замок... и у людей под

рукой имеется собственный дракон, который согласен этот замок оборонять от атаки с

воздуха...

— Вы все еще здесь и чешете языками? — Как из-под земли перед ними вырос майор

Штюльпнагель. — Товарищ Вася на Ju.87 уже парит в небесах, как сокол, и ищет, кого бы

ему закогтить. И, между прочим, вовсю насмехается над теми, кто все еще ползает по

земле. Так что, герр Вольф, я хочу, чтобы вы взяли «Skyraider» и показали этому

сталинскому соколу, почему, как это говорят русские, Funt Licha.

© А. Мартьянов. 15.12. 2012.

52. Слишком много самолѐтов

Товарищ младший лейтенант Вася находился в офицерском клубе. Играл маленький

оркестрик, но танцы пока не начинались. Вася созерцал каплю коньяка на дне квадратного

хрустального бокала.

— Это кто придумал так наливать? — вопросил он, ни к кому в отдельности не

обращаясь.

— Сервировка имеет большое значение, — послышался голос.

Вася повернулся на звук и увидел незнакомого офицера с веснушками на лице.

— Простите, что имеет большое значение? — переспросил Вася. — Я не расслышал.

— Сервировка, — охотно пояснил незнакомец. — Следует учитывать, что каждый офицер

может быть внезапно приглашен на завтрак к королеве. Поэтому манеры...

— Что? — окончательно растерялся товарищ младший лейтенант. — К какой королеве?

Английской, что ли?

— Именно, сэр, — прозвучал ответ. — Позвольте представиться: флайт-лейтенант

Уилберфорс Гастингс.

— А я Вася, — сообщил Вася.

— Весьма приятно. — Флайт-лейтенант откозырял. — Позвольте?

Вася кивнул, и Гастингс присел за его столик.

— Это я взял на себя смелость доставить сюда нормальные стаканы, — сообщил Гастингс.

— На чем успели полетать? — поинтересовался Вася.

— Я прибыл на «Гладиаторе», — поведал Гастингс. — Пытался сейчас посоветоваться с

опытными... э... товарищами, — он выделил последнее слово, — но у каждого свое

мнение. Обычно я задаю вопрос о качествах того или иного самолета, и если мой вопрос

слышит более одного летчика, то вскоре уже я остаюсь совершенно забытым, а кругом

бурно спорят и даже ссорятся.

— Печально, — кивнул Вася. — Нет, Гастингс, серьезно, я вам сочувствую. Выбор, да

еще при ограниченных средствах, — вы ведь у нас недавно? — дело совсем непростое.

— Вчера, например, я имел неосторожность вступить в дискуссию с Frau Leutnant

Брунгильдой Шнапс, — сказал англичанин. — Она была не одна, а в компании с японским

капитаном. Эта дама просто фонтанировала информацией. У капитана, впрочем, имелись

собственные версии, и он высказывал их очень резко.

— А о чем шел спор? — спросил Вася.

— Об участии авиации в конфликте на реке Халхин-Гол. Я как-то не думал раньше, что

это был такой уж важный конфликт.

— Для Советского Союза — вполне себе важный, — возразил Вася. — Гражданскую

войну в Испании называют чем-то вроде «репетиции» Второй Мировой. И того хуже —

«полигона», где испытывалось новое оружие.

— А разве не так? — Англичанин пожал плечами.

— Как ни назови, это война, — отозвался младший лейтенант. — И у каждой войны —

какие-то свои особенности. Например, на Халхин-Голе было очень много самолетов.

— Мне казалось, — поведал Уилберфорс Гастингс, — что самые крупные воздушные бои

были все-таки во время «битвы за Англию» в 1940 году. Когда наша героическая

авиация...

— Знаете, Гастингс, — перебил Вася, — я совершенно не хочу умалять значение «битвы

за Англию» или посягать на героизм английских летчиков. Но то, что происходило в небе

над Халхин-Голом — такого вообще раньше никогда не было. Да и потом случалось

нечасто. А это было за год до «битвы за Англию». В небе находилось одновременно до

трехсот самолетов!

— Я плохо помню историю данного конфликта, поскольку Англия не принимала в нем