управлять сектором газа, подбирать шаг винта и вместе с тем вращать штурвальчик

регулировки триммера хвостового оперения. То есть для того, чтобы не впилиться носом в

землю, условно говоря, пилоту требовалось иметь четыре руки.

— И как они справлялись? — изумилась Брунгильда. — У человека ведь нет четырех рук.

— Жить захочешь — справишься, — буркнул Ларош. — Так или иначе, «Блоки»

участвовали в обороне Парижа и Нижней Сены.

— Ну хоть один славный боевой эпизод с участием «Блока» есть на памяти? —

потребовала Брунгильда. — Не может быть, чтобы этот самолет не участвовал ни в чем

героическом.

— Есть несколько, хотя их не слишком много, — честно признал Франсуа. — 20 апреля

— во время «странной войны» — аспирант Аморо сбил над Озоле Ju.88. Правда, тот уже

был здорово поврежден зенитным огнем, так что «Блоку» оставалось лишь добить

умирающего.

— Мда, — вздохнул Герман Вольф.

— Потери этих самолетов были очень тяжелы, — продолжал Франсуа. — Вот вам такой

боевой эпизод. Четырнадцатого мая двадцать семь «Блоков-152» обеспечивали воздушное

прикрытие контратаки бронетанковой дивизии в районе Мобеж-Шарлеруа. Два «Дорнье»

они сбили и повредили четыре Bf.109. При этом сами потеряли шесть самолетов, погиб

один летчик, еще четверо были ранены.

— А вообще ничего так, — заметила Брунгильда. — Получается — шесть на шесть.

— Учитывая, сколько всего у Франции было истребителей, — совсем не «ничего», —

возразил Франсуа. — Через несколько дней двадцать один «Блок» вылетел, прикрывая

двенадцать бомбардировщиков LeO-451. Задача была атаковать вражеские колонны в

районе Трелон-Чимей. Назад вернулись четыре бомбардировщика и семь «Блоков».

Противник потерял два «Мессера».

— Это уже хуже, — кивнул Вольф.

— А третьего июня, — продолжал Ларош, — практически все авиабазы вокруг Парижа

были атакованы силами Люфтваффе. Немцы, как вам очень хорошо известно, действовали

большими группами самолетов. В данной операции их было более трехсот. В результате

одиннадцать «Блоков» вышли из строя, погибло несколько пилотов. У немцев сбиты

четыре машины.

Вахмистр задумался:

— А какова судьба польских пилотов, летавших на «Блоках»? Я что-то о них слышал.

— Точно, — кивнул Франсуа. — Были польские летчики, которых посадили на МВ-152:

шестеро в Шатеро, шестеро в Анжере, девять в Руре, трое в Аворде и пятеро в Бордо. Все

это были отдельные истребительные звенья, укомплектованные поляками. Их свели в

одну часть, командиром которой стал майор Этелен — известный летчик-ас Первой

мировой. В общем, пока польских пилотов обучали, пока формировали и

переформировывали части — война закончилась. Пятнадцатого июня все польские

пилоты отправились в Англию.

— Кстати, — вдруг припомнила Брунгильда, — о французских летчиках-асах. Был такой

знаменитый лейтенант Пьер Ле Глоан, который ни разу не нарушил присягу и сражался за

Францию: сначала против немцев, потом вместе с немцами, а потом опять против

немцев...

— Основной самолет Ле Глоана — «Девуатин-520», — ответил Ларош. — Хотя, постойте,

и на «Блоке» он тоже летал: как раз пятнадцатого июня на МВ-151 он вступил в бой с

итальянскими C.R.42. Согласен, это были не самые современные и мощные машины на

тот момент. Но все-таки с «Фиатами» следовало считаться. Так или иначе, Ле Глоан на

«Блоке» сбил два из трех.

— Ну так и чем закончилась история «Блока»? — подытожил Вольф.

— В общем-то, ничем, — признал Франсуа. — Французские и польские летчики честно

пытались «выжать» из этой машины все, что могли, но времени у них было мало, а

возможностей — и того меньше. Было еще несколько самолетов, кстати, в Греции во

время итальянского вторжения, но как они действовали — никому не ведомо.

Героических эпизодов не сохранилось.

— Да, — сказала Брунгильда. — Что и говорить, совершенно не знаменитый самолет. А,

кстати, как сложилась судьба его конструктора?

— Точно, — спохватился Франсуа Ларош. — Марсель Блок. Вот личность,

заслуживающая нашего самого глубокого уважения. Под псевдонимом «Дассо» он

участвовал в Сопротивлении, был схвачен и до конца войны находился в Бухенвальде. А

после войны страшно болел... что не помешало ему прожить восемьдесят четыре года. В

отличие от своего самолета военных лет, Марсель «Дассо» Блок был очень знаменитым

персонажем!

© А. Мартьянов. 23.08. 2013.

86. Универсальный биплан

— Между прочим, товарищ младший лейтенант Вася назвал «Авро-504к» французской

машиной, — тоном школьного ябеды сообщил Франсуа Ларош.

Вася густо покраснел и возмутился:

— Необоснованная клевета! В жизни такой глупости бы не сказал.

— А что вы конкретно, в таком случае, сказали, дружище? — поинтересовался флайт-

лейтенант Уилберфорс Гастингс.

— Ну, сказал, что «Авро» звучит так, словно это французское слово, вот и все, — ответил

Вася. — Будто я не знаю, что машина английская. Смешно даже.

— Фирма-то известная, — подхватил Гастингс. — Вы, дружище Ларош, слишком

болезненно восприняли не очень удачную шутку. Разумеется, Эллиот Вердон Ро —

англичанин. А название своей фирмы он обозначил по своим инициалам: Alliot Verdon

Roe — Avro. Все логично.

— Ну, это я и имел в виду, — буркнул Вася. — И хватит уже... Я не отвечаю за то, как

люди воспринимают мои слова.

— Шер ами, я прошу извинения! — сказал Ларош. — Вы должны также учитывать мое

пристрастное отношение к ранним бипланам.

— Насколько я помню, ранние «Авро» — особенно «Авро-504» и «Авро-504к» — сыграли

выдающуюся роль и в истории советской авиации, — примирительно заметил Гастингс.

— Не так ли?

Вася пожал плечами:

— Этих «Авро» было построено колоссальное количество — больше восьми тысяч.

Естественно, после Первой Мировой многие оказались в Советской России и были

использованы, что называется, в хвост и гриву. Это самолет простой, еще из тех, которые

можно разбить в хлам, а самому остаться практически невредимым.

— Не этот ли самолет послужил основой для поликарповского У-1? — спросил Ларош.

— В общем, да, поликарповский У-1 — это практически «Авро-504к», — ответил Вася. —

Самолет в своем роде выдающийся. Эллиот Вердон Ро ведь не профессионал — а кто в

десятые годы был профессионалом? Он конструктор — любитель. После ряда попыток в

тринадцатом году он наконец построил свой самолетик по перспективной схеме

фюзеляжного биплана — и почти сразу получил возможность опробовать его на войне.

Повезло, что называется. Если войну можно назвать «везением». «Авро-504» были и

разведчиками, и истребителями, и бомбардировщиками. Универсал.

— Но это ведь только в начале войны? — уточнил Гастингс. — Потом появились более

серьезные машины — те же «Альбатросы»?

— Феномен «Авро-504» в том, что он ухитрялся не устаревать, — ответил Вася. — Даже в

ноябре 1918 года «Авро-504» успешно действовали на фронте.

— Вы говорите об известном налете на базу цеппелинов во Фридрихсхафене? — чуть

поморщился Франсуа Ларош. — Это действительно была эффектная акция.

— Не эффектная, дружище, а эффективная! — поправил Уилберфорс Гастингс. — Три

маленьких самолетика атакуют базу больших цеппелинов! Взрывы, огонь, отчаяние

неприятеля!..

— Еще бы, они же уничтожили дирижабли и газовый завод, — добавил Вася. — Впадешь