-  Совсем свихнулся на нервной почве? – испуганно спросил Фредерик, подбежав к вампиру. – Ведь там Правитель!

Мужчина указал в сторону одного из окон. Там и вправду стоял некий силуэт, но едва он был замечен, фигура развеялась черным туманом.

 - Теперь ты точно не отвертишься.

 - Да я и не собирался. Разве ты еще не понял?

 Его соратник гадливо улыбнулся и развернулся на пятках. Двое верзил, таща за собой Гаэля, следовали за своим главой, а позади всех шла Эстер. Только что в ее голове прозвучал приказ не снимать подаренного медальона. Гаэль пообещал объяснить его происхождение позже, если им еще доведется свидеться.

   Конвой прошествовал в один из крупных залов замка. Гаэль был весьма удивлен, увидев там одного из своих подчиненных, Максвелла Галантона, который о чем-то беседовал с Разиэлем. Максвелл выглядел серьезным и сосредоточенным, но, увидев Гаэля в сопровождении двух стражников, он не на шутку испугался. Его лицо тут же стало жалостливым, и он, отступив на пару шагов от Правителя, заботливо поинтересовался:

 - Господин, что произошло?

 - Да так, я разучился самостоятельно ходить, - огрызнулся  вампир и дернулся в руках громил. – Отпустите меня, наконец!

 Фредерик кивнул. Мужчины разжали мощные руки, и Гаэль вновь мог распоряжаться самим собой по своему усмотрению. Когда же в зал вошла Эстер, Максвелл сильно удивился.

  - Мистер Галантон, я думаю, на сегодня хватит. Если у вас будут еще какие-то вопросы, можете обращаться непосредственно ко мне или же к господину Линнхольму. Ему, в отличие от вашего главы клана, я по-прежнему доверяю. Однако, Максвелл, - окликнул он его, увидев, как молодой человек вознамерился уйти, - я попрошу вас не покидать вашего господина в столь тяжкий для него час. Вы будете в составе судейства, - холодным тоном сказал Разиэль, в упор глядя на своего падшего генерала. – Фредерик, я благодарен тебе за оказанную помощь.

 - Милорд, вы всегда можете на меня рассчитывать, - поклонился мужчина и пошел в направлении выхода.

 - Господин Манрике, извольте занять свое почетное место!

Дождавшись ухода Фредерика, Разиэль скомандовал его подчиненным заковать вампира в кандалы. Он не сопротивлялся, покорно, с улыбкой, протягивая руки навстречу железным оковам. Но едва они сомкнулись вокруг его запястий, он ощутил невыносимое жжение.

 - Они серебряные, - хохотнув, отозвался человек.

Далее вампир был усажен на стул; его лодыжки также были скреплены серебряными цепями. Теперь, когда все его мысли были заняты болью, он казался куда более неуверенным.

 - А что же с вами, леди? – сложив руки на груди, спросил Правитель. – Что вы можете сказать?

 - Я могу сказать лишь то, что я не хочу иметь с вами дела. Освободите его немедленно.

 Разиэль сочувственно улыбнулся:

 - Девочка, прости, но у тебя маловато авторитета для того, чтобы указывать мне, что делать. По правде говоря, ты уже должна быть мертва. Вопрос вот в чем – почему ты  все еще стоишь тут, в этом величественном замке, передо мной, а не лежишь в земле подле собора города Митанеру?

 - Я слишком люблю жизнь, чтобы умирать.

 - Не смей дерзить мне! – крикнул Разиэль, и Эстер, часто заморгав, вжала голову в плечи. – Я не думаю, что ты сможешь переубедить меня в том, чтобы я оставил тебя в живых, но я был бы рад послушать твои жалкие попытки сделать это. Начинай!

 - Я не стану оправдываться. Не стану молить пощады!

 Эстер была настроена воинственно. Однако это больше всего и веселило Разиэля.

- Марк! Будь добр, явись сюда!

По приказу старшего вампира в одном из углов зала от тени отделился силуэт и вскоре он приобрел человеческий облик. Теперь господин Линнхольм не казался инфантильным – в тот момент он был суров как никогда. Сдвинутые на переносицу брови и играющие на лице желваки только придавали ему грозности.

 - Забирай ее прочь отсюда, и не забудь делать то, о чем я тебя просил!

Марк молниеносно приблизился к Эстер и положил свои холодные, с длинными тонкими пальцами, руки ей на плечи. Девушка невольно вздрогнула – это существо было ей так неприятно, что она готова была отдать остатки своей жизни в распоряжение самому Разиэлю. Ей казалось, что смерть от его руки будет не такой отвратительной и мерзкой, как от рук Марка.

  - Что вы собираетесь с ней делать? – негодующе воскликнул Гаэль, когда Марк с девушкой скрылись за боковой дверью, ведущей в кабинет. – Оставьте ее в покое!

 - Девчонке придется пострадать из-за твоей вольности, - рассмеялся Марк из другого помещения, и в этот момент что-то цокнуло о мрамор пола. Гаэль с ужасом осознал, что это был его кулон, врученный девушке – он защищал ее от влияния остальных вампиров. Вещь, подаренная хозяином, делала подчиненного вампира неуязвимым к ментальным атакам и прочим вмешательствам со стороны остальных, более сильных вампиров.

 - Ты, наверное, уже догадался, что сейчас Марк постарается уничтожить ее разум с помощью призывов о принятии его авторитета, - ухмыльнувшись садисткой улыбкой, спокойно сказал Разиэль. – Я абсолютно точно уверен, что раз ты дал ей свой кулон, это означает, что она опоена твоей кровью. Разве тебе не хватает почти десятка твоих «элитных» воинов?

Входивший в их число Максвелл, прежде стоявший с каменным лицом, теперь потупил свой взор и не смел смотреть на своего господина, который уже готов был воспламенить предателя взглядом.

 Тем временем Разиэль продолжал, парируя тем, что хоть Гаэль и совершил столь опрометчивый поступок – наградил Эстер темным даром и заодно сразу превознес ее в высшие ряды своего клана – никакой пользы в девушке, как в воине, совершенно нет. Все время, как говорил старший вампир, его генерал, сидящий на позорном троне, отчетливо ощущал, как Эстер молит о пощаде, прокравшись в его мысли. Тактика Марка заключалась в следующем – так как связь подчиненных вампиров «на особом счету» была весьма прочной с их господином, попытки разорвать ее оборачивались муками для обеих. Гаэль, закаленный веками, мужественно терпел все то, чем для него оборачивалась «милость» Марка – генерал непрерывно атаковал сознание Эстер, пытаясь найти хоть малейшую зацепку. Он разыскивал хоть слабый отзвук фразы: «Я готова предать господина и стать верной тебе», но упертая девушка лила слезы, закусывала губы, но не сдавалась. Гаэль, которому думать мешала глумливая тирада правителя Роттогора, никак не мог уяснить, что же движет манерой поведения Эстер. Если бы она сию же минуту отказалась от него, ее страдания прекратились бы.

 «…наверняка, путем отсечения головы», - мрачно подумал вампир, глядя мутным взором на Разиэля. Серебряные браслеты и пытки делали свое дело.

 - … и таким образом, закрывая глаза на все совершенные тобой грехи за последние несколько недель, я выношу тебе приговор – месяц ты просидишь в полузатопленной камере, лишенный возможности утолить жажду. Ежедневно ты будешь сносить по пятьдесят ударов серебряным прутом. Я рассчитываю, что после того, как срок отбывания наказания подойдет к концу, к тебе вернутся твои прежние хладнокровность, здравомыслие и твердость характера. Если же ты не образумишься, я буду вынужден применить крайнюю меру.

  Было заметно, что последние сказанные слова дались правителю тяжело. Гаэль был практически незаменим во многих государственных делах, и убивать его хотелось крайне неохотно. Но Разиэль, сам воспитанный в условиях «выживания сильнейшего» не смог бы позволить своим генералам подчиняться низменным и коварным чувствам. Он твердо решил, что если Гаэль в действительности не придет в себя после месяца заточения и бичевания, он обязательно воплотит в жизнь свое предупреждение.

 - Теперь отправляйся в камеру в сопровождении этих достопочтенных господ, - открыто иронизируя, проговорил Разиэль своему генералу. Двое верзил, быстро оказавшихся рядом с ним, подхватили стул и так и понесли полумертвого вампира прочь из зала.

 Эстер тем временем тоже оставили в покое, и она вышла из кабинета на трясущихся ногах. Лицо ее было припухшим от слез, на голове творился беспорядок. Глаза вертелись в глазницах, как у безумной ожившей куклы.