485 Здесь же, над мертвыми царствуя, столь же велик ты, как в жизни

        Некогда был; не ропщи же на смерть, Ахиллес богоравный».

        Так говорил я, и так он ответствовал, тяжко вздыхая:

        «О Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся;

        Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,

490 Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

        Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать, мертвый.

        Ты же о сыне известием душу теперь мне порадуй.

        Был ли в сраженье мой сын? Впереди ли у всех он сражался?

        Также скажи, Одиссей, не слыхал ли о старце Пелее?

495 Все ли по-прежнему он повелитель земли мирмидонской?

        Иль уж его и в Элладе и Фтии честить перестали,

        Дряхлого старца, без рук и без ног, изнуренного в силах?

        В области дня уж защитником быть для него не могу я;

        Ныне уж я не таков, как бывало, когда в отдаленной

500 Трое губил ополченья и грудью стоял за ахеян.

        Если б таким хоть на миг я в жилище отцовом явился,

        Ужас бы сильная эта рука навела там на многих,

        Власти Пелея не чтущих и старость его оскорбивших».

        Так говорил Ахиллес, и, ему отвечая, сказал я:

505 «Сведать не мог ничего я о старце Пелее великом;

        Но о твоем благородном, возлюбленном Неоптолеме

        Все, Ахиллес, как желаешь, тебе расскажу я подробно.

        Сам я его в корабле крутобоком моем от Скироса

        Морем привез к меднолатным данаям в троянскую землю;

510 Там на советах вождей о судьбе Илиона всегда он

        Голос свой прежде других подавал и в разумных сужденьях

        Мною одним лишь и Нестором мудрым бывал побеждаем.

        В поле ж троянском широком, где гибельной медью мы бились,

        Он никогда близ дружин и в толпе не хотел оставаться;

515 Быстро вперед выбегал он один, упреждая храбрейших;

        Много врагов от него в истребительной битве погибло;

        Я ж не могу ни назвать, ни исчислить, сколь много народа

        В крае троянском побил он, где грудью стоял за аргивян.

        Так Еврипила, Телефова сына, губительной медью

520 Он ниспроверг, и кругом молодого вождя все кетейцы

        Пали его, златолюбия женского бедственной жертвой.

        После Мемнона, подобного богу, был всех он прекрасней.

        В чрево коня, сотворенного чудно Эпеосом, скрыться

        Был он с другими вождями назначен; а двери громады

525 Мне отворять, затворять и стеречь поручили ахейцы.

        Все, при вступлении в конские недра, вожди отирали

        Слезы с ланит, и у каждого руки и ноги тряслися;

        В нем же едином мои никогда не подметили очи

        Страха; не помню, чтоб он от чего побледнел, содрогнулся

530 Или заплакал. Не раз убеждал он меня из затвора

        Дать ему выйти и, стиснув одною рукою двуострый

        Меч, а другою обитое медью копье, порывался

        В бой на троян. А когда был разрушен Приамов великий

        Град, он с богатой добычей, с дарами почетными поплыл

535 В край свой, ни издали метким копьем, ни вблизи длинноострой

        Медью меча не пронзенный ни разу, как часто бывает

        В жарком бою, где убийство кипит и Арей веселится».

        Так говорил я: душа Ахиллесова с гордой осанкой

        Шагом широким, по ровному Асфодилонскому лугу [265]

540 Тихо пошла, веселяся великою славою сына.

        Души других знаменитых умерших явились; со мною

        Грустно они говорили о том, что тревожило сердце

        Каждому; только душа Теламонова сына Аякса

        Молча стояла вдали, одинокая, все на победу

545 Злобясь мою, мне отдавшую в стане аргивян доспехи

        Сына Пелеева. [266]Лучшему между вождей повелела

        Дать их Фетида; судили трояне; их суд им Афина

        Тайно внушила… Зачем, о, зачем одержал я победу,

        Мужа такого низведшую в недра земные? Погиб он,

550 Бодрый Аякс, и лица красотою, и подвигов славой

        После великого сына Пелеева всех превзошедший.

        Голос возвысив, ему я сказал миротворное слово:

        «Сын Теламонов, Аякс знаменитый, не должен ты, мертвый,

        Доле со мной враждовать, сокрушаясь о гибельных, взятых

555 Мною оружиях; ими данаям жестокое боги

        Зло приключили: ты, наша твердыня, погиб; о тебе мы

        Все, как о сыне могучем Пелея, всечасно крушились,

        Раннюю смерть поминая твою; в ней никто не виновен,

        Кроме Зевеса, постигшего рать копьеносных данаев

560 Страшной бедою; тебя он судьбине безвременно предал.

        Но подойди же, Аякс; на мгновенье беседой с тобою

        Дай насладиться мне; гнев изгони из великого сердца».

        Так я сказал; не ответствовал он; за другими тенями

        Мрачно пошел; напоследок сокрылся в глубоком Эребе.

565 Может быть, стал бы и гневный со мной говорить он иль я с ним,

        Если б меня не стремило желание милого сердца

        Души других знаменитых умерших увидеть. И скоро

        В аде узрел я Зевесова мудрого сына Миноса;

        Скипетр в деснице держа золотой, там умерших судил он,

570 Сидя; они же его приговора, кто сидя, кто стоя,

        Ждали в пространном с вратами широкими доме Аида.

        После Миноса явилась гигантская тень Ориона;

        Гнал по широкому Асфодилонскому лугу зверей он —

        Их же своею железной ничем не крушимой дубиной

575 Некогда сам он убил на горах неприступно-пустынных.

        Тития также увидел я, сына прославленной Геи;

        Девять заняв десятин под огромное тело, недвижим

        Там он лежал; по бокам же сидели два коршуна, рвали

        Печень его и терзали когтями утробу. И руки

580 Тщетно на них подымал он. Латону, супругу Зевеса,

        Шедшую к Пифию, он осрамил на лугу Панопейском.

        Видел потом я Тантала, казнимого страшною казнью:

        В озере светлом стоял он по горло в воде и, томимый

        Жаркою жаждой, напрасно воды захлебнуть порывался.

585 Только что голову к ней он склонял, уповая напиться,

        С шумом она убегала; внизу ж под ногами являлось

        Черное дно, и его осушал во мгновение демон.

        Много росло плодоносных дерев над его головою,

        Яблонь, и груш, и гранат, золотыми плодами обильных,

590 Также и сладких смоковниц, и маслин, роскошно цветущих.

        Голодом мучась, лишь только к плодам он протягивал руку,

        Разом все ветви дерев к облакам подымалися темным.

        Видел я также Сизифа, казнимого страшною казнью;

        Тяжкий камень снизу обеими влек он руками

595 В гору; напрягши мышцы, ногами в землю упершись,

        Камень двигал он вверх; но, едва достигал до вершины

        С тяжкою ношей, назад устремленный невидимой силой,

        Вниз по горе на равнину катился обманчивый камень.

        Снова силился вздвинуть тяжесть он, мышцы напрягши,

600 Тело в поту, голова вся покрытая черною пылью.

        Видел я там, наконец, и Гераклову силу, один лишь

        Призрак воздушный; а сам он с богами [267]на светлом Олимпе

        Сладость блаженства вкушал близ супруги Гебеи, цветущей

        Дочери Зевса от златообутой владычицы Геры.