365 Многим бродягам, которые землю обходят, повсюду

        Ложь рассевая в нелепых рассказах о виденном ими.

        Ты не таков; ты возвышен умом и пленителен речью.

        Повесть прекрасна твоя; как разумный певец, рассказал ты

        Нам об ахейских вождях и о собственных бедствиях; кончить

370 Должен, однако, ты повесть. Скажи ж, ничего не скрывая,

        Видел ли там ты кого из могучих товарищей бранных,

        Бывших с тобой в Илионе и черную встретивших участь?

        Ночь несказанно долга; и останется времени много

        Всем нам для сна безмятежного. Кончи ж начатую повесть;

375 Слушать тебя я готов до явления светлой Денницы,

        Если рассказывать нам о напастях своих согласишься».

        Так говорил он; ответствовал так Одиссей хитроумный:

        «Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,

        Время на все есть; свой час для беседы, свой час для покоя

380 Если, однако, желаешь теперь же дослушать рассказ мой,

        Я повинуюсь и все расскажу, что печального после

        Я претерпел: как утратил последних сопутников; также

        Кто из аргивян, избегши погибели в битвах троянских,

        Пал от убийцы, изменой жены, при возврате в отчизну.

385 После того как рассеяться призракам жен Персефона,

        Ада царица, велела и все, разлетевшись, пропали —

        Тень Агамемнона, сына Атреева, тихо и грустно

        Вышла; и следом за нею все тени товарищей, падших

        В доме Эгиста с Атридом, с ним вместе постигнутых роком.

390 Крови напившись, меня во мгновенье узнал Агамемнон.

        Тяжко, глубоко вздохнул он; заплакали очи; простерши

        Руки, он ими ко мне прикоснуться хотел, но напрасно:

        Руки не слушались: не было в них уж ни сил, ни движенья,

        Некогда члены могучего тела его оживлявших.

395 Слезы я пролил, увидя его; состраданье проникло

        Душу мне; мертвому другу я бросил крылатое слово:

        «Сын Атреев, владыка людей, государь Агамемнон,

        Паркой какою ты в руки навек усыпляющей смерти

        Предан? В волнах ли тебя погубил Посейдон с кораблями,

400 Бурею бездну великую всю всколебавши? На суше ль

        Был умерщвлен ты рукою врага, им захваченный в поле,

        Где нападал на его криворогих быков и баранов,

        Или во граде, где жен похищал и сокровища грабил?»

        Так вопросил я его, и, ответствуя, так мне сказал он:

405 «О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный!

        Нет, не в волнах с кораблями я был погублен Посейдоном,

        Бурные волны воздвигшим на бездне морской; не на суше

        Был умерщвлен я рукою противника явного в битве;

        Тайно Эгист приготовил мне смерть и плачевную участь;

410 С гнусной женою моей заодно, у себя на веселом

        Пире убил он меня, как быка убивают при яслях;

        Так я погиб, и товарищи верные вместе со мною

        Были зарезаны все, как клычистые вепри, которых

        В пышном дому гостелюбца, скопившего много богатства,

415 Режут на складочный пир, на роскошный обед иль на свадьбу.

        Часто без страха видал ты, как гибли могучие мужи

        В битве, иной одиноко, иной в многолюдстве сраженья, —

        Здесь же пришел бы ты в трепет, от страха бы обмер, увидя,

        Как меж кратер пировых, меж столами, покрытыми брашном,

420 Все на полу мы, дымящемся нашею кровью, лежали.

        Громкие крики Приамовой дочери, юной Кассандры,

        Близко услышал я: нож ей во грудь Клитемнестра вонзала

        Подле меня; полумертвый лежа на земле, попытался

        Хладную руку к мечу протянуть я: она равнодушно

425 Взор отвратила и мне, отходящему в область Аида,

        Тусклых очей и мертвеющих уст запереть не хотела.

        Нет ничего отвратительней, нет ничего ненавистней

        Дерзко-бесстыдной жены, замышляющей хитро такое

        Дело, каким навсегда осрамилась она, приготовив

430 Мужу, богами ей данному, гибель. В отечество думал

        Я возвратиться на радость возлюбленным детям и ближним —

        Злое, напротив, замысля, кровавым убийством злодейка

        Стыд на себя навлекла и на все времена посрамила

        Пол свой и даже всех жен, поведеньем своим беспорочных».

435 Так говорил Агамемнон; ему отвечая, сказал я:

        «Горе! Конечно, Зевес громовержец потомству Атрея

        Быть навсегда предназначил игралищем бедственных женских

        Козней; погибло немало могучих мужей от Елены;

        Так и тебе издалека устроила смерть Клитемнестра».

440 Выслушав слово мое, мне ответствовал царь Агамемнон:

        «Слишком доверчивым быть, Одиссей, берегися с женою;

        Ей открывать простодушно всего, что ты знаешь, не должно;

        Вверь ей одно, про себя сохрани осторожно другое. Но для тебя,

        Одиссей, от жены не опасна погибель;

445 Слишком разумна и слишком незлобна твоя Пенелопа,

        Старца Икария дочь благонравная; в самых цветущих

        Летах, едва сопряженный с ней браком, ее ты покинул,

        В Трою отплыв, и грудной, лепетать не умевший, младенец

        С ней был оставлен тогда; он, конечно, теперь заседает

450 В сонме мужей; и отец, возвратясь, с ним увидится; нежно

        К сердцу родителя сам он, как следует сыну, прижмется…

        Мне ж кознодейка жена не дала ни одним насладиться

        Взглядом на милого сына; я был во мгновенье зарезан.

        Выслушай, друг, мой совет и заметь про себя, что скажу я:

455 Скрой возвращенье свое и войди с кораблем неприметно

        В пристань Итаки: на верность жены полагаться опасно.

        Сам же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:

        Мог ли ты что-нибудь сведать о сыне моем? Не слыхал ли,

        Где он живет? В Орхомене ль? В песчаном ли Пилосе? В Спарте ль

460 Светлопространной у славного дяди, царя Менелая?

        Ибо не умер еще на земле мой Орест благородный».

        Так вопросил Агамемнон; ему отвечая, сказал я:

        «Царь Агамемнон, о сыне твоем ничего я не знаю;

        Где он и жив ли, сказать не могу; пустословие вредно».

465 Так мы, о многом минувшем беседуя, друг подле друга

        Грустно сидели, и слезы лилися по нашим ланитам.

        Тень Ахиллеса, Пелеева сына, потом мне явилась;

        С ним был Патрокл, Антилох беспорочный и сын Теламонов

        Бодрый Аякс, меж ахейцами мужеским видом и силой

470 После Пелеева сына великого всех превзошедший.

        Тень быстроногого внука Эакова, [264]став предо мною,

        Мне, возрыдавши, крылатое бросила слово: «Зачем ты

        Здесь, Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный?

        Что, дерзновенный, какое великое дело замыслил?

475 Как проникнул в пределы Аида, где мертвые только

        Тени отшедших, лишенные чувства, безжизненно веют?»

        Так он спросил у меня, и, ему отвечая, сказал я:

        «О Ахиллес, сын Пелеев, меж всеми данаями первый,

        Здесь я затем, чтоб Тиресий слепец прорицатель открыл мне

480 Способ вернейший моей каменистой Итаки достигнуть;

        В землю ахеян еще я не мог возвратиться; отчизны

        Милой еще не видал; я скитаюсь и бедствую. Ты же

        Между людьми и минувших времен и грядущих был счастьем

        Первый: живого тебя мы как бога бессмертного чтили;