И тем не менее, Джин едва не поддалась иску­шению, когда Дерек предложил ей поплавать, в каюте, мол, найдется купальный костюм. Джин, однако, ужаснулась одной мысли о том, чтобы предстать перед ним в купальнике, принадлежав­шем, быть может, какой-нибудь худышке.

Размышляя о том, что, быть может, упустила наилучший шанс что-то исправить в их отноше­ниях, она услышала громкий всплеск — это Де­рек нырнул в воду, и Джин стоило немалого труда не броситься опрометью к борту и не посмот­реть, как он плывет.

И вот теперь они вернулись к начальному пун­кту своего путешествия, все так же чужие друг другу, и Джин решила, что это, пожалуй, к луч­шему. В конце концов, их отношения все равно ничем хорошим не закончились бы, и Дерек, быть может, теперь это тоже понимает.

11

Джин стояла у трапа, когда на палубе появил­ся Дерек.

На сей раз она не стала надевать босоножки. Наденет позже, когда доберется до набережной. Проклиная чуть ощутимую дрожь в своем голо­се, Джин спросила:

— Ты готов?

— Я всегда готов, — сухо ответил Дерек, как-то странно глядя на нее. — Вопрос в том, готова ли ты.

— Я?! — Голос Джин опасно зазвенел, и она мысленно одернула себя. — Разумеется. С какой стати мне не быть готовой?

— Ты уже простила меня за то, что я поставил тебя в неловкое положение?

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— А я думаю, что понимаешь. Что бы ты обо мне ни думала, я не имею привычки совращать своих… спутниц на виду у всех.

Джин покачала головой.

— Это не имеет значения…

— Для меня — имеет. И не притворяйся, будто не знаешь, о чем я говорю. С чего бы еще ты все четыре часа держалась со мной, как с чужим?

Джин потрясенно воззрилась на него.

— Так это я держалась с тобой, как с чужим? — Она возмущенно фыркнула. — Я только брала пример с тебя.

— С меня? — Дерек, похоже, искренне опе­шил. Он провел рукой по темным встрепанным ветром волосам. Господи, а как же еще я дол­жен был себя нести?! Ты дала мне ясно понять, причем не единожды, что считаешь мое поведение отвратительным. И знаешь что? Сегодня я и сам себе был отвратителен.

— Думаю, нам пора, — поспешно сказала Джин. — Шарлотта, верно, удивляется, куда это мы делись. Уверена, что она не представляла, как надолго может затянуться наша прогулка. Я… я в са­мом деле очень благодарна тебе за то, что впервые в жизни ходила под парусом. Это было чудесно!

— В самом деле? — Дерек скривил губы.

— Во всяком случае, для меня, — твердо отве­тила Джин, обходя его.

— Даже если я все испортил?

Джин ступила на относительно надежные дос­ки причала и лишь тогда позволила себе огля­нуться.

— Портить-то было нечего, — отозвалась она, чуть заметно качнув головой. — Ты идешь?

Дерек нахмурился, но покорно взял корзинку для пикника и вслед за Джин пошел по дощатым мосткам к набережной.

Солнце все еще припекало, и Джин чувство­вала, что ее плечи и лодыжки обгорели. Страшно было даже подумать, на что сейчас похоже ее лицо, и она, сев в машину, отвернулась от Дерека.

В гостиницу они доехали в рекордно короткий срок. Джин догадалась, что Дерек предпочел гнать вовсю, только бы не обменяться с ней хоть сло­вом. Что, пожалуй, было и к лучшему. Джин не знала, как долго еще сможет сохранять равно­душный вид, — все ее тело жаждало прикоснове­ний Дерека.

Дерек затормозил у гостиницы и, когда Джин хотела выйти из машины, властно положил руку на ее бедро.

— Прости меня, — сказал он тихо.

Джин не знала, что сильнее волнует ее, низкий голос Дерека или его горячая рука на ее бедре.

— Сам не знаю, что на меня нашло. Если тебя это утешит, могу признаться, что ты пробужда­ешь во мне наихудшие инстинкты.

— Что ж, тогда… тогда будет только лучше, если мы больше не увидимся. — Голос Джин дрог­нул, но она с вызовом встретила чувственный, полный желания взгляд Дерека. — Ты же не хо­чешь… повторения?

Джин показалось, что Дерек хочет возразить ей, однако он, сдавленно выругавшись, отдер­нул руку. Она вздохнула с облегчением, но, как выяснилось, поторопилась.

— Тем не менее, мы еще увидимся, — пообещал он, и Джин понадеялась, что ей лишь почу­дилась в его голосе мрачная решимость. — Скоро. Завтра вечером на вилле «Левкадия». — Он отки­нулся на сиденье. — До встречи.

Джин не помнила, как поднялась по ступень­кам и вошла в гостиницу. Ноги у нее подкашива­лись, и к тому же она ощущала взгляд Дерека, скользивший, как ей показалось, по ее округ­лым бедрам. Джин торопливо одернула юбку и едва не споткнулась. Наконец она скрылась в про­хладном вестибюле — и тут же, как назло, стол­кнулась с Оливией.

— А, вот и ты! — В голосе девушки прозвучало явное раздражение, и Джин испугалась, как бы племянница не устроила сцену. Оливия, однако, лишь ворчливо осведомилась: — А где Дерек?

— Я не… то есть он, наверное, уехал. — По прав­де говоря. Джин просто не знала, где сейчас Дерек, и не желала знать.

— Уехал? — Оливия уставилась на нее. — Ой, тетя Джин, неужели ты даже не пригласила его зайти?

Джин мысленно застонала, но от необходимос­ти отвечать ее избавило появление Шарлотты.

— Джин! — воскликнула она, — судя по твоему виду, ты отменно отдохнула.

— Правда? Джин вовсе не была уверена, что ее внешний вид позволяет делать такие выводы, но поспешно согласилась с сестрой, только бы из­бежать ссоры с Оливией. Честно говоря, мне не терпится нырнуть под душ. Она выразительно обмахнулась рукой. — Ужасная жара.

— Да уж вижу. Тебе следовало одолжить у меня шляпу.

— Мама, Дерек уехал, — вмешалась Оливия.

— Уехал?! — вскричала Шарлотта, и Джин вдруг поняла, что больше всего это известие обеспо­коило мать, а не дочь. Сестра вновь перевела взгляд на Джин. — Где он? Разве он не довез тебя до гостиницы?

— В общем да, — ровным голосом подтвердило Джин. — Но он, кажется, думал, что если вы все равно увидитесь завтра вечером…

Шарлотта озабоченно покачала головой.

— Это не похоже на Дерека — уехать не попрощавшись, — проронила она, хмурясь. — Скажи, у Вас все было хорошо? Ты не поссорилась с ним? После того, что я тебе рассказала…

— Да ладно, мам! Оливия раздраженно взмахнула рукой. — Тетя Джин, скорее всего, права. Ты же знаешь мамочку нашего Дерека. Бьюсь об заклад, она велела ему вернуться пораньше, чтобы озадачить его какой-нибудь ерундой. Еще бы, он ведь смылся от нее на целых пять часов!

Оливия, не смей ехидничать! — одернула дочь Шарлотта. — Нельзя подсмеиваться над Элени только потому, что она полагается на помощь своего сына. Не забывай, сколько ей пришлось пережить.

— О да, конечно! — язвительно согласилась Оливия. — Какое страшное несчастье — выйти замуж за миллионера и полжизни прожить на роскошной вилле! Прямо сердце кровью облива­ется!

— Оливия! — Теперь Шарлотта разозлилась уже не на шутку. — Я не потерплю, чтобы ты в подоб­ном тоне говорила о своей будущей свекрови. Ты отлично знаешь, что минувший год она по боль­шей части провела в больнице. У нее был инсульт, понимаешь ты, инсульт! Неужели ты способна уп­рекать бедную женщину в том, что она слишком много времени проводит со своим сыном?

— У нее, между прочим, два сына, — мрачно ответила Оливия, — но я что-то не видела, что­бы Николас мчался высунув язык по первому ее зову.

— Потому что он такой же эгоист, как ты! — отрезала Шарлотта. — А теперь, если тебе больше нечего сказать, ступай помоги отцу. Он в погре­бе, проверяет запасы вин.

— Но я только что сделала прическу! — почти взвыла Оливия.

— Ну и что?

Шарлотта властно вскинула брови — и девуш­ка, с отвращением передернув плечами, попле­лась прочь. Джин тоже собралась уйти, но Шар­лотта положила руку ей на плечо.

— Мне нужно с тобой поговорить, — объяви­ла она, и страхи всколыхнулись в душе Джин с новой силой. — Думаю, сестричка, тебе есть о чем мне рассказать.

После ужина Джин решила пройтись. Ей со­всем не улыбалось улечься в постель и еще часа два-три, страдая от бессонницы, перебирать в памяти утреннюю сцену на палубе «Прекрасной Елены». Точно так же ей не хотелось ни с кем об этом говорить. Особенно с Шарлоттой, которая, судя по всему, куда больше была озабочена воз­вращением Феликса.