1

Афины купались в жарких лучах полуденного солнца. Джин прикинула, что за стенами аэро­порта стоит жара градусов в тридцать. Над поса­дочными полосами дрожало зыбкое марево, и ветерок, лениво теребивший флажки на шестах, нисколько не мог ослабить духоты, заполнявшей зал прибытия.

Вместе с другими пассажирами нью-йоркско­го рейса Джин ожидала, пока на багажном круге появятся чемоданы. Она попыталась хотя бы от­части возродить в душе то радостное воодушев­ление, с которым покидала Штаты. В конце кон­цов, она ведь уже почти приехала. Если верить Шарлотте, из Афин вертолет в два счета доставит ее на Тинос, где сестра и ее муж содержат неболь­шую гостиницу. Шарлотта обещала, что Джин встре­тят в аэропорту и проводят к небольшому частно­му вертолету, который и доставит ее по назначе­нию. Словом, все идет по плану, если, конечно, не считать дурацких переживаний.

Нет, уныло подумала Джин, это совсем не так. Все пошло наперекосяк с тех пор, как я попа­лась на удочку Дерека, если это, конечно, его настоящее имя. С той самой минуты и началась полная неразбериха… Джин из последних сил боролась с мыслью, что желанный отдых на юге Европы — не такая уж блестящая идея, как ей казалось вначале.

Ничего не скажешь, пораженческие мысли, но что поделать, именно так Джин себя и чув­ствовала. Прошлой ночью она совершила бездум­ный, в высшей степени безответственный посту­пок, и утром ей хотелось только одного — вернуть­ся домой. Джин не принадлежала к женщинам, которые в подобных случаях не испытывают ни малейшего раскаяния. То, как она поступила, было совсем на нее не похоже, и теперь она с ужасом думала о том, что скажет Мэб, если когда-нибудь узнает о приключениях матери.

А впрочем, убеждала себя Джин, откуда Мэб узнает? Ведь я, поборов первое желание, не сда­ла билет на самолет и не отменила поездку, а к тому времени, когда я вернусь домой, все проис­шедшее забудется, словно дурной сон. Шарлотта, конечно, не стала бы меня осуждать, но ведь Шар­лотта — женщина светская, широких взглядов, а Мэб, как бы она ни притворялась современной девушкой, становится до смешного старомодной, когда речь идет о близких ей людях.

— Миссис Гловер?

Джин стремительно обернулась и увидела, что на нее весело уставился мужчина в рубашке с короткими рукавами и в шортах цвета хаки. Гус­той загар и морщинки в уголках ярко-голубых глаз говорили, что этот человек много времени про­водит на свежем воздухе, под жарким здешним солнцем. Улыбка обнажала белые зубы.

— Да, я миссис Гловер.

— Я так и подумал. — Незнакомец улыбнулся еще шире. — Лотти велела мне высматривать вы­сокую симпатичную женщину, так что ошибить­ся было невозможно. — Он протянул Джин руку. — Миссис Гловер, я — Димитрис Бабалетсос, к вашим услугам. Я доставлю вас на Тинос. — Он указал на багажный круг. — Может, разыщете свои вещички, да и отправимся в путь?

— Вещички? — Джин оглянулась и увидела, что багажный конвейер уже движется. — Ах да… — Она помотала головой, силясь прогнать сонную одурь. — А я думала… то есть предполагала, что меня будут ждать снаружи.

— При такой-то жарище? — Димитрис скор­чил выразительную гримасу. — Ну уж нет. — Тут он заметил, что Джин подалась вперед. — Ага, это и есть ваши вещи?

Вскоре Димитрис уже погрузил на тележку чемодан Джин и объемистую спортивную сумку и, как ни в чем не бывало, покатил тележку к вы­ходу. Джин не испытывала ни малейших угрызе­ний совести оттого, что взвалила на него заботы о своем багаже. Они вышли на залитое солнцем летное поле, и Джин принялась обмахиваться рукой, но без особого успеха.

— Хорошо долетели?

— Ммм… неплохо. — Джин не хотела призна­ваться, что большую часть дороги проспала. Она так выбилась из сил, что отключилась сразу пос­ле того, как подали завтрак.

— Отличные штуки эти «Боинги», — добро­душно заметил Димитрис. — Рядом с ними моя «стрекозка» — детская игрушка. — Он снова улыб­нулся. — Уж вы-то, думаю, знаете толк в детях. Лотти говорила, у вас есть дочь.

— Вряд ли ее можно назвать ребенком, — про­бормотала Джин. И, помедлив, спросила: — А у вас есть дети, мистер Бабалетсос?

— Зовите меня Димитрис. Нет, такого счастья мне не выпало. Я, как говорит Лотти, заплесне­велый холостяк. Экая жалость!

Джин улыбнулась.

— Вряд ли вас можно назвать заплесневелым. И, пожалуйста, зовите меня Джин. «Миссис Гловер» напоминает мне о моей свекрови… бывшей свекрови, — торопливо поправилась она. — Я раз­ведена.

— Угу, Лотти мне и об этом сказала, — сочув­ственным тоном подтвердил он. — Ну да вы пра­вильно сделали, что приехали сюда. «Поцелуй Борея» — славное местечко.

«Поцелуем Борея» именовалась гостиница, принадлежавшая Шарлотте и ее мужу Алекосу Галанакису.

— Жду не дождусь, когда наконец увижу его. Да и весь остров, — добавила Джин. — Он очень большой?

— Не-а. — Димитрис заметил, что запыхавша­яся Джин отстала, и остановился, чтобы подож­дать ее. — Лотти, конечно, скажет вам, что боль­шая часть острова принадлежит Ангелиди, но и то, что осталось, чертовски живописный кусо­чек, уверяю вас.

Джин нахмурилась.

— С какой стати Шарлотта будет говорить со мной об этих… как их?.. Ангелиди?

— Да потому что Оливия собирается замуж за их сына, — беспечно пояснил Димитрис.

Оливия была дочерью Шарлотты и племян­ницей Джин. Димитрис между тем указал на вер­толет, который дожидался их на посадочной по­лосе.

— А вот и моя гордость. Не беспокойтесь, у меня на борту есть холодильник. Вы, верно, не откажетесь выпить холодненького?

Он прибавил ходу и, когда Джин подошла, уже забросил ее веши в вертолет.

— Добро пожаловать на борт! — весело сказал Димитрис, помогая Джин подняться в кабину. — Как только оторвемся от земли, вам станет го­раздо лучше, вот увидите.

Джин от души надеялась, что это правда. Сей­час она изнывала от жары. Рубашка и джинсы неприятно липли к коже. Куртку Джин сняла, едва выйдя из «Боинга», — и все равно обливалась потом. Надо было сунуть в дорожную сумку смен­ную одежду, с горечью подумала Джин. Правда, сегодня утром она была слишком поглощена дру­гими мыслями, чтобы помнить о подобных пус­тяках.

Сегодня утром… Но началось ее приключение накануне.

Этот человек смотрел на нее.

Джин неловко поёрзала на высоком табурете у стойки бара и сосредоточенно уставилась на стоящий перед ней стакан. Хотя она явилась в бар именно затем, чтобы подцепить первого по­павшегося привлекательного мужчину, осуще­ствить этот замысел оказалось куда сложнее, чем ей представлялось. Кроме того, хотя Джин и была почти уверена, что этот человек смотрит именно на нее, с тем же успехом он мог разглядывать что-то у нее за спиной. Такие молодые люди обыч­но не тратят время на повидавших виды разведе­нок, особенно если упомянутая разведенка от­нюдь не похожа на супермодель.

Джин тяжело вздохнула — и позволила себе еще разок украдкой взглянуть на него. Их взгля­ды встретились. Жаркая кровь прихлынула к ее щекам, и она поспешно отвела глаза.

Боже милосердный! — подумала Джин, схва­тив стакан и подкрепив силы изрядным глотком водки с апельсиновым соком. Он и вправду смот­рит на меня! Но почему? Не принял же он меня за состоятельную путешественницу — в дешевой-то бижутерии и одежде с распродажи!

Чтобы успокоиться, Джин сделала глубокий вдох. Беда в том, что она отвыкла от всего этого. Двадцать лет минуло с тех пор, как она принад­лежала к разряду одиноких женщин, и теперь Джин силилась сообразить, как надо поступить, когда тебя разглядывают с неподдельным инте­ресом. Прежде чем покинуть номер, она взгляну­ла в зеркало и вполне одобрила свой вид, однако ничуть не заблуждалась на собственный счет: ее недавно подстриженные каштановые волосы и полноватая, определенно не модная фигура — отнюдь не эротический идеал мужчины. Как же, джентльмены предпочитают блондинок с осины­ми талиями! Кроме того, Джин слишком долго была — вот именно, была! — замужем, чтобы снова почувствовать себя одинокой привлекательной женщиной.