— Почему ты так решила?

— Из-за акцента.

Дерек блеснул ослепительно белыми зубами.

— Ты меня ранила в самое сердце, — сообщил он с глубокой печалью в голосе, хотя озорная ус­мешка намекала, что он опять дразнит Джин. — Я-то полагал, что хорошо говорю по-английски.

— Так оно и есть, — поспешно заверила его Джин. — Просто иногда… — Она осеклась и со­всем потеряла боевой пыл. — Извини. Это же со­вершенно не мое дело.

— Отчего же? — Дерек так пристально смотрел на ее губы, что Джин опять охватила паника. — Я и не собирался что-то скрывать. Мой дом в Гре­ции, а среди моих предков и по отцу, и по мате­ри — греки и англичане.

— Вот как… — Джин нервно глотнула вина и безрассудно добавила: — Я тоже лечу в Грецию. Завтра.

— Отдыхать?

Джин сожалела, что проговорилась. Ну да те­перь поздно, так что…

— Да, — подтвердила она без особой охоты. И, чтобы Дерек не решил, будто она из тех жалких неудачниц, что всегда отдыхают в одиночку, торопливо добавила: — Погощу у родственников. Никогда не была в Греции.

— Тебе там понравится, — заверил Дерек, когда официант принес им первые блюда. — Много сол­нца, теплое море и изобилие лучших в мире мо­репродуктов.

Джин улыбнулась, зачерпнув ложком суп из спаржи.

— Стало быть, вегетарианцам там не место, — вполголоса заметила она.

— Не место. — В глазах Дерека плясали веселые искорки. — По-твоему, я предвзят?

— А разве нет?

— Честно говоря, да. — Он подцепил вилкой изрядную порцию салата. — Признаюсь, ни в ка­ком другом месте я просто не смог бы жить.

— А в Нью-Йорк ты зачем приехал? — спроси­ла Джин, изумляясь тому, с какой легкостью слетел с ее губ этот вопрос. Впрочем, какого чер­та? Она больше никогда не увидит этого челове­ка, а с ним так легко болтать…

— По делам, — ответил Дерек, ничуть не заде­тый назойливыми расспросами. — Целую неделю не вылезал из здания фондовой биржи. Знаешь, где это?

— Да, знаю, — ответила Джин, кроша в паль­цах булочку, — но никогда не была, хотя, гово­рят, там есть специальная галерея для туристов. Видишь ли, я живу не в Нью-Йорке, а в Валдизе, это на Аляске. Оттуда нет прямых рейсов в Афины, вот почему я здесь.

Дерек понимающе кивнул.

— Стало быть, твой отдых начался на день раньше.

— Можно и так сказать. — Джин вдруг сообра­зила, что уже доела суп, и на миг опешила от изумления. Болтая с Дереком, она забыла о сво­их проблемах с аппетитом и теперь сожалела, что не заказала стейк. Отложив ложку, она глотнула вина, прежде чем приступить ко второму блюду. — Суп просто восхитительный.

— Рад, что тебе понравилось.

— Да, очень. — Джин облокотилась о стол и уткнула подбородок в сплетенные пальцы. Потом, досадуя на собственную откровенность, все же добавила: — По правде говоря, в последнее вре­мя аппетит у меня был не ахти. С тех пор, как… в общем, когда все это началось.

Дерек окинул ее задумчивым взглядом и впол­голоса уточнил:

— Развод?

— Это было так… мерзко, — пробормотала Джин, содрогаясь. Выпитое вино развязало ей язык. — Нам пришлось продать дом в Анкоридже, переехать в другой город. И, поскольку Мэб сейчас в колледже, мне пришлось почти все де­лать самой.

— Да, это нелегко, — посочувствовал Дерек. — А твой… э-э-э… бывший муж разве не мог помочь?

— Феликс? — Джин скорчила гримаску. — Он блистательно отсутствовал. Отправился в Австра­лию от греха подальше. Он всегда мечтал путе­шествовать, и если — то есть когда женится на Эдит, — то, вероятно, подаст прошение о граж­данстве.

Дерек нахмурился.

— Чем он, собственно, занимается?

— Занимается? То есть зарабатывает на жизнь? Он пилот. — Джин подавила нервный смешок и добавила: — Неутомимый исследователь и знаток прелестей стюардесс-блондинок…

— Значит, эта женщина… Эдит — стюардесса?

— Угу. — Джин наклонила голову, понимая, что ее понесло, но остановиться уже не могла.— Они… ммм… встретились в Риме, в отеле, где от­дыхали их экипажи. По словам Феликса, это была любовь с первого взгляда.

— А ты ему не веришь?

— Отчего же? — Джин подняла голову, с де­ланно честным видом округлила глаза. — Верю, конечно. Она из тех аппетитных блондиночек, перед которыми, похоже, ни один мужчина не устоит. По крайней мере, мужчина средних лет.

— Я устоял бы, — тотчас сказал Дерек.

Джин смерила его пренебрежительным взглядом.

— Просто ты моложе Феликса. Поживешь — увидишь.

— Это ни к чему. — Дерек смотрел на нее так пристально, что ее бросало в жар. — Я не оставил бы тебя ради крашеной блондинки.

Джин улыбнулась, отчего на ее щеках заигра­ли ямочки.

— Откуда ты знаешь, что она крашеная?

— Так ведь они все такие. — Дерек подождал, пока официант уберет пустые тарелки, и лишь тогда продолжил: — Безнадежно одинокие жен­щины, которым не удалось заарканить собствен­ного мужчину, и тогда они похищают чужих.

— Не думаю, что Феликс оказал ей сильное сопротивление, — мрачно заметила Джин.

Дерек пожал плечами.

— Тем более дурак.

Она невольно хихикнула.

— Знаешь, ты здорово повышаешь мою само­оценку.

— Да, причем с удовольствием.

— Вот именно. — Лицо ее вдруг порозовело. — Не понимаю только, к чему тебе все это? Зачем я тебе сдалась?

Настала очередь Дерека состроить гримасу.

— Это уже похоже на приступ самокритики, —строго заметил он. — Тебе что, никто не говорил, какая ты привлекательная женщина?

— В последнее время — никто, — призналась Джин.

Дерек подлил вина в ее бокал.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но я впервые в жизни пригласил на ужин совершенно незна­комую женщину. Знаю, ты считаешь, что я мо­рочу тебе голову, но это неправда. Я просто ис­кренне наслаждаюсь этим вечером.

— Я тоже. — Джин уткнулась взглядом в бокал, поражаясь собственной смелости. — И я рада, что ты пригласил меня поужинать.

— И я рад, — просто сказал Дерек, поднимая свой бокал. — Так что же, за нас?

— За нас, — послушно повторила Джин, со­жалея, что после этого вечера они расстанутся и уже никогда не станут ближе друг другу. Она по­тягивала вино, остро ощущая на себе неотступ­ный взгляд Дерека.

Второе блюдо оказалось не менее восхититель­ным, чем первое, хотя, по правде говоря, Джин почти не замечала, что ест. Позднее она смогла вспомнить только, что Дерек дал ей попробовать свой стейк, и то, что они ели, отрезая от одного куска, показалось Джин почти интимным дей­ством. Быть может, потому это воспоминание заг­лушило все остальные.

Джин знала также, что никогда, ни с одним мужчиной ей не было так легко и радостно. Даже с Феликсом, который неизменно завладевал ни­тью их разговора и заводил речь о своей работе, о своих проблемах. Оглядываясь назад, Джин вы­нуждена была признать: хотя она всегда считала, что у них с Феликсом удачный брак, это никогда не было равноправным партнерством в полном смысле этого слова. Многие годы Джин безропотно позволяла Феликсу принимать нее реше­ния за них двоих, а поскольку она почти никогда не возражала, он в конце конкой заключил, что у нее и вовсе нет собственного мнения.

Впрочем, за это Джин вряд ли могла ого ви­нить…

Она отказалась от десерта, и они перешли в комнату отдыха, примыкавшую к ресторанному залу. Их проводили к столику под пальмой, возле которого стояли два удобных кресла и низкий диванчик. Джин предпочла диванчик, надеясь, что Дерек усядется напротив, в одно из кресел.

Как бы не так!

— Ты не против? — спросил он и сел рядом с Джин, при этом задев бедром ее бедро.

У нее вдруг перехватило горло, и она едва су­мела выдавить вежливое:

— Нет, что ты.

Близость Дерека волновала ее, и Джин всем телом ощущала, как проминается диванчик под его тяжестью.

— Полагаю, ты остановился в отеле, — тороп­ливо сказала она, стараясь не смотреть на его длинные мускулистые ноги, которые Дереку при­шлось вытянуть под столик.

Он выждал, пока официант накроет для кофе, и лишь затем небрежным томом ответил: