И Строптивый снова подумал о сыне: «Какой он, однако, молодец. Разгадать хитроумную ловушку самого Всевышнего».

— Вэкос, неужели его осудят! — с тревогой за сына и не без ноток просительности, произнес он.

— Предварительное слушание дела состоялось. Пять месяцев ссылки на Землю. Без кругооборота. Пусть проводит в жизнь одну из своих рекомендаций… Мягче, как сказал Всевышний, нельзя. Насколько я понял, Пытливый должен быть подальше от ВКМ. Цель: до поры до времени не придавать широкой огласке его открытие. Чтобы в идущих из ВКМ в Кругооборот и направляемых на Землю не возникло недовольства.

— Ты сказал о каких-то его рекомендациях. Ты что имел ввиду? — спросил Строптивый.

— Их у него несколько. И весьма интересных… Между прочим, одну из причин чрезмерного обострения отношений между землянами Пытливый видит в разбросанности по хроноспиралям отраженных контактных точек людских субстанций. Он предлагает их скучивать с Земли.

— Это, может и удастся. Hо оно мало что даст, — разводит руками Мастер.

— Немного, конечно, — согласился Вэкос и по-доброму усмехнувшись юдобавил:

— Пусть дерзает! С нашего мальчика на Земле начнется Великое переселение народов. Он на себе испытает как велико значение Личного поля времени в жизни человека. Будет понимать и хотеть и будет не мочь изменить себя.

— То есть?

— Одно его «Я» будет хотеть добра, любви и покоя, а другое — реальное, с вдохновенной страстью будет продолжать делать обратное. Сеять смерть, ненависть и жаждать крови… Слышать, да не так. Видеть, да не то. Хотеть, да не мочь. Таков физический эффект Личного поля времени. Самое типичное его проявление. В конце концов поймет, в чем заблуждался.

— Кстати, Вэкос, у Пытли, сына моего, есть девушка. У них любовь…

Посланник расхохотался.

— Строптивый был бы не Строптивым, если бы не задал этого вопроса… Это все-таки будет наказание в форме служебной командировки. И потом пять месяцев по ВКМ — сущий пустяк в сравнении с пятидесятью годами.

— Не правда ли? — заглядывая в глаза Мастеру, спрашивает Проницательный.

— Не говори, — вздыхает Строптивый. — пять месяцев — ерунда.

— Но ты меня не дослушал, — возвращаясь к прерванному разговору, говорит Посланник. — Пытливый считает, что на землян можно влиять и другими методами. Дать им религию. Веру в Господа нашего. Кстати, к такому же выводу пришли и твои друзья. И пришли они к нему независимо друг от друга…

— Вера в лучшее, — сказал Строптивый, — фактор существенный. Но разница в восприятиях и в понимании могут исказить самую лучшую из религий.

— Вот именно, дорогой мой. Вот это то и будет предметом обсуждения аэропага… Всевышний считает, что после процесса Великого переселения народов, которое начнется с твоего сына, на Землю следует послать Будду. Им станет Озаренный. Он даст землянам буддизм. Затем явится Кроткий. Его нарекут сыном Божьим — Иисусом Христом. Люди Начальной планеты шестого Луча получат от него в дар Христианство. Вслед за Иисусом придет Магомет. Им будет Верный. Он осенит человечество Земли полумесяцем Ислама. Они будут уходить один за другим приблизительно через каждые пять лет по времени ВКМ.

— Вэкос, а я? — с настороженностью спрашивает Строптивый.

— Я понял тебя. Выбор на них пал не случайно. Это их предложения. Их видение вероисповеданий… Что касается тебя. Ты нужен Ему здесь. И ты уже определен. На первых порах подключишься к созданию седьмого и восьмого Лучей. А совсем скоро займешь мое место. Я устал, дорогой. И ухожу в Кругооборот. Об этом я тоже уполномочен сообщить тебе…

Строптивого словно оглушило.

— Почему, Проницательный?! — спросил он.

— Устал я, право. Очень устал… Ну хватит! Кроме этой новости, остальное мы должны сообщить аэропагу и настаивать на их признании…

— Все! Пора! — решительно поднявшись, Верховный Координатор пошел к выходу.

3. Записка

Слушание отчетов подходило к концу. Сегодня второй и последний день. Осталось всего семеро. Где-то к полудню, а может и раньше, все закончится. Ментор подведет итоги.

Всевышний, которого вчера ждали каждую минуту, так и не появился. Ложа Его пустовала. И никого не было из Его окружения. Хотя Камея и многие другие утверждали, что перед началом слушаний видели Верховного Координатора. Как Пытливый не заметил этого — просто уму непостижимо. Ведь в ожидании отца он с самого утра вертелся в университетском городке.

Наверное, Вэкос промелькнул, когда Пытливый побежал в ректорат, полагая, что отец там. Но в ректорской суетились лишь технические работники. На всякий случай все же заглянул в настежь открытую дверь кабинета Ментора. Никого. И он вернулся к ребятам. Камея, захлебываясь, говорила, что она вот так, рядом, как его сейчас, видела Проницательного. Хорошо Пытливый ей ничего не сказал про отца. Сейчас бы она тоже переживала. Или, что хуже, стала бы успокаивать. Она почему-то была уверена, что именно ей удалось снять с него гнет стресса и пробудить уверенность в себе.

Пытливый работал над отчетом всю ночь. А когда они с Камеей пошли закладывать его работу в компьютер, он сказал:

— Камеюшка, я нашел разгадку. Обман мой стоил свеч, — и обхватив девушку за талию, закружил с нею и раскатился громким смехом.

И надо же, в этот самый момент в компьютерную вошел Карамельник. Холодно кивнув, он с плохо скрытой гримасой неприязни, прошествовал мимо.

«Вот его настоящее лицо. Сейчас он без нимба. И это хорошо видно», — подумал Пытливый и не удержавшись выкрикнул:

— Карамельник, я достоин наказания, но заслужил ли я пренебрежения?

Декан не замедлив шага и не оборачиваясь, пожал плечами. Мол, как знать?

— Чинуша! — обругала его Камея.

Этот инцидент не испортил им настроения. Взявшись за руки и, нарочно, еще громче хохоча, они выбежали на улицу…

— Явившихся на защиту отчетов просим занять свои места, — прозвучало в эфире.

Пытливый не спешил. Он продолжал высматривать, не появится ли отец.

— Ты кого-то ждешь? — спросила Камея. — Мы остались одни.

— Просто волнуюсь, — ответил он.

— Все будет хорошо, — твердо сказала она и взяв за рукав самым настоящим образом затащила его в помещение.

Они с Камеей уселись в первом ряду. Почти глаза в глаза с Большим Ученым Советом Школы. Был среди них и Карамельник. Обдав Пытливого с Камеей холодом, он демонстративно стал смотреть поверх их голов, чуть ли не каждому приветливо кивал и слащаво улыбался. Ментор, шептавшийся с одним из членов Совета, очевидно, краем глаза заметив его, отвлекся и, указательным пальцем касаясь кончика носа, поднимал его вверх, что означало: держи нос выше. Пытливый понимающе кивнул и утрированно, так, чтобы видел Карамельник, задрал подбородок. Ментор улыбнулся и, еще немного пошептавшись, наконец обратился к собравшимся.

— Порядок таков. Каждый, кто будет вызван, подходит к кафедре и зачитывает подготовленный по теме отчета реферат. Расширенно по теме исследования и коротко выводы, рекомендации и так далее. Оппонировать выступающему придется каждому из вас. Нас здесь — нет.

Ментор обвел всех взглядом и, улыбнувшись, продолжал:

— Но это не значит, что мы, Большой Ученый Совет Школы, лишены слова. Если понадобится, или если очень попросите, один-два вопросика подбросим. Итак, первым на кафедру для защиты Отчета о командировке на Начальную планету шестого Луча приглашается… Кто там первый сдал? — спросил он у секретаря Совета.

— Слушатель Книжный! — не заглядывая в список, объявила она.

— Прошу, коллега, — пригласил Ментор.

И обсуждение началось.

Насколько Пытливый помнил, слушатель анализировал проблему с точки зрения разноязыкости землян. Исследовал довольно подробно. Со всех сторон. И так и эдак. А вывод особой ударной силы не имел.

— Полагаю, — сказал он, — мои многочисленные наблюдения, серия экспериментов, анализ взаимоотношений и контактов разноязыких племен дают основание рассмативать настоящую работу, как одну из многих сторон в деле разрешения возникшей на планете Земля проблемы…