Когда команда Байдена впервые обдумывала идею встречи в Анкоридже, они решили подождать до середины марта, рассчитывая, что к тому времени будет подписан закон об Американском плане спасения и COVID будет законсервирован. Джо Байден любил говорить о том, что у китайцев сложилось впечатление, будто Соединенные Штаты - это больной бывший гегемон. Чтобы оспорить это предположение, требовались конкретные доказательства обновления. За закрытыми дверями Салливан и Блинкен хотели доходчиво объяснить Вангу и Яну, каким образом американская экономика не просто идет на поправку, а структурно перестраивается, чтобы конкурировать с Китаем.
Но было крайне сложно понять, действительно ли китайцы усвоили это послание - или любое из тех, которые американцы надеялись донести до них. В конце встречи Янг подошел к Блинкену.
"Мы ценим ваш прием. Согласно протоколу, следующая встреча должна состояться в Китае. Мы приглашаем вас и советника по национальной безопасности Салливана в Китай".
"Спасибо, - ответил Блинкен.
На протяжении всей встречи китайцы не переставали предлагать сотрудничество двух стран. Они предлагали "диалоги" по вопросам здравоохранения, удаления пластика из Тихого океана, управления лесами, заботы о пожилых людях - все, что угодно, кроме серьезных проблем, разделявших две страны. Курту Кэмпбеллу казалось, что китайцы пытаются затянуть Соединенные Штаты в путы, что китайцы действительно рассматривают Америку как усталую бывшую сверхдержаву, которую они могут занять пустыми коммюнике и иллюзией прогресса, пока Китай будет добиваться доминирования.
Вместо того чтобы принять приглашение Яна, Блинкен попытался вежливо отмахнуться.
Но когда каждая из сторон удалилась, чтобы подготовить резюме встреч для всеобщего потребления, Ян снова обратился к нему. Когда я пригласил вас приехать в Пекин, вы сказали: "Спасибо". Я хотел бы понять значение слова "спасибо". "Янг отодвинул переводчика на второй план и перешел на идеальный английский. "Значит ли "спасибо", что вы согласны приехать?"
"Спасибо" означает, что я выражаю признательность за приглашение".
Янг продолжал. "Это значит, что вы решили приехать?"
После того как комната очистилась, американцы восхищались упорством Яна. Но это было свидетельством более глубокой проблемы. Как ни старался Блинкен донести мысль о возникновении новой реальности, китайцы продолжали настаивать на той версии реальности, которую они предпочитали. Их было не сдвинуть с места.
9
.
Пограничное сокрушение
Он не мог четко сформулировать свой ответ. С самого детства, когда он боролся с заиканием, Джо Байден стремился к самосовершенствованию. В детстве он смотрелся в зеркало и декламировал строки из Эмерсона и Йитса, пока слова не слетали с его губ без пауз, заминок и повторений. Теперь он стоял в Восточной комнате Белого дома и бичевал себя, готовясь к своей дебютной пресс-конференции, назначенной на 25 марта, более чем через два месяца после инаугурации.
Все в Белом доме понимали, что в первые месяцы новая администрация выиграла от относительно мягкого освещения. Пресса, страдающая от посттравматического стрессового расстройства, приветствовала относительный профессионализм коммуникационной операции Байдена. При таком благосклонном отношении Белый дом не спешил подвергать Байдена церемониальному допросу, который предоставил бы бесконечные возможности для непреднамеренных заголовков.
Еще одна проблема беспокоила советников Байдена, когда они колебались, стоит ли назначать пресс-конференцию. Стиль подготовки Байдена отнимал огромные куски его расписания. Несмотря на импровизационные высказывания - или, возможно, из-за этого, - он не любил появляться перед камерами без тщательного обдумывания того, что он может сказать.
За пять дней до пресс-конференции он встретился с директором по коммуникациям Белого дома Кейт Бедингфилд, чтобы начать готовить свои ответы на вероятные вопросы репортеров. Байдену нравится нащупывать путь к ответам в ходе беседы, предпочтительно с ведущими советниками в комнате. Продумывая возможный ответ, он обычно понимает, что есть более тонкие моменты политики, которые он хотел бы лучше понять, поэтому привлекаются дополнительные эксперты. Внезапно он начинает не просто готовиться к ответу на вопрос, а копаться в региональных различиях в статистике бедности, и его утренний график приходит в смятение.
После того как Байден приходит к понравившейся ему формулировке, его советники печатают его слова, которые он редактирует дома вечером. Когда он возвращает документ, он весь испещрен его каракулями. Пострадав от обвинений в плагиате в начале своей карьеры, Байден стал одержим домашней работой. Во время поездок на поезде в Уилмингтон и обратно в годы работы в Сенате он штудировал книги для брифингов. Он больше никогда не хотел, чтобы его обвинили в поверхностности или заимствовании чужих слов.
Там, где Обама ненавидел подготовительные сессии - советники в шутку вспоминают, что ему приходилось гоняться за ним по коридору, - Байден настаивает на них. Однако его отношение к этим сессиям несколько двойственное. Он очень жаждет советов, но часто упрямо им сопротивляется. На пресс-конференции или в ответ на вопрос репортера он начинает ответ со слов "Я не должен был этого говорить...". Как будто его подсознание не может удержаться от рекламы: "Эй, если я скажу что-то, из-за чего у меня будут неприятности, не вините моих помощников, которые не хотели, чтобы я говорил это в первую очередь". Поскольку сотрудники Байдена не расстаются с ним десятилетиями, они точно знают, когда он может сболтнуть лишнего.
Утром перед пресс-конференцией Байден назначает последнюю подготовительную сессию. "Я хочу запустить свой мотор", - говорит он. "Обстреляйте меня вопросами". При всей своей уверенности и упрямстве он открыт для критики. Более того, он приглашает ее. "Не слишком ли быстро я говорю?" "Не спотыкаюсь ли я?" "Чувствую ли я себя комфортно?" В возрасте семидесяти восьми лет он все еще смотрит в зеркало, когда тренируется.
-
Опросы показывали, что у Байдена были все основания чувствовать себя превосходно, за одним исключением. Он получал ужасные оценки за свое отношение к иммиграции, а это означало, что пресса неизбежно будет тяготеть к этой теме.
Этот вопрос оказался тем местом, где он больше всего не соответствовал левой траектории развития своей партии. Группы активистов скандировали лозунги вроде "Отмените ICE". Но Байден всегда считал себя другом полицейских. Он вслух рассуждал о политических последствиях прогрессивной политики и о том, во что это может обойтись демократам в Ржавом поясе.
Но победа в демократической номинации потребовала от Байдена взять на себя обязательство полностью отказаться от иммиграционной политики Трампа. Во время предвыборной кампании он заявил, что ослабит положение, известное как Title 42. Назначенный Трампом глава Центров по контролю и профилактике заболеваний ссылался на чрезвычайную ситуацию в области общественного здравоохранения, которая позволяла агентам пограничного патруля высылать любого иностранца, въезжающего в страну, чтобы предотвратить распространение COVID. Чем бы ни оправдывалась эта политика, она была исключительно жестокой. Детей, которые в одиночку пересекали мексиканскую пустыню, отворачивали на границе и бросали обратно в мир контрабандистов, бандитов и разгромленных лагерей для беженцев.
Бедственное положение этих детей оскорбило чувство порядочности Байдена. Утешением для него стали планы по борьбе с неизбежным наплывом детей без сопровождения взрослых, которые он увидел в ходе переходного периода. Хотя Трамп разрушил государственную инфраструктуру по уходу за молодыми мигрантами, планы показывали, где можно быстро найти деньги на восстановление этой инфраструктуры. Слайд-презентации описывали, как новая администрация может справиться с наплывом, как со стихийным бедствием, задействовав FEMA, агентство, специализирующееся на оказании помощи перемещенным лицам.
Но президенту было неприятно видеть, как его предвыборные предложения воплощаются в политику. Как он и обещал, Министерство внутренней безопасности ввело стодневный мораторий на депортации, проводимые Иммиграционной и таможенной службой (ICE) - организацией, которую левые очерняли как чрезмерно усердную военизированную силу. Но Байден не предполагал, что реформы зайдут так далеко. Когда он узнал, что ICE может перестать преследовать торговцев фентанилом, сексуальных преступников и других правонарушителей, он взорвался от гнева. Планы были быстро изменены.
Тем временем его администрация пыталась справиться с наплывом несопровождаемых несовершеннолетних. Планы по преодолению этого наплыва были утеряны в ходе переходного периода. Советники, разрабатывавшие политику, не попали в администрацию - или заняли должности, не связанные с иммиграцией. Казалось, что все планирование так и не состоялось. Агенты пограничного патруля не были обучены заботиться о детях и были перегружены их количеством. Теоретически дети должны были находиться в учреждениях пограничного патруля всего семьдесят два часа, а затем ими должно было заняться Министерство здравоохранения и социальных служб (МЗС). У HHS был штат сотрудников, обученных справляться с психологическими сложностями напуганных детей, и инструменты для воссоединения их с членами семей, живущими в США. Но поскольку чиновники пренебрегли планом перехода, МЗС не смогло справиться с ситуацией. Дети неделями оставались в помещениях пограничного патруля, спали на спортивных матах, покрытых фольгой, и были лишены возможности принять душ.